Джефф Карлсон - Проклятый год Страница 40

Рут приняла любезность без лишних возражений. О чем это они тут шушукаются? О Калифорнии?

— Жаль, что вас не было на торжествах, — заметил Кендрикс.

Рут с отвращением улыбнулась. Еще один новый рефлекс. Она чувствовала, что все больше погружается в фальшь.

— Я слышала, что парад удался на славу.

Два дня назад шествие все-таки провели, однако майор Эрнандес счел, что везти ее в город слишком рискованно, да и сама она не хотела отрываться от работы. Встреча с Улановым, Гусом и Деброй тоже не входила в ее планы. Неплохо бы лично поблагодарить Билла Уоллеса, но того еще не выписали из больницы.

— Не просто удался — это было… что-то: сплошное ликование, полное единство.

Рут кивнула и выдавила из себя еще одну улыбку.

— Вам всем следовало поприсутствовать. На сердце стало бы теплее при виде тех, ради кого вы работаете.

«Парад во время конца света — какой бред!» — подумала Рут. Однако не исключено — и скорее всего, так оно и было, — что Кендрикс лучше нее разбирался в людях. Даже у лабораторного персонала, не голодающего, принимающего душ, не сидящего без света и отгороженного от внешнего мира надежными стенами, моральный дух редко бывал на высоте. Насколько же он хуже у обитателей городских улиц, палаток и шахт? Только законченный циник мог подумать, что совет устроил торжества с единственной целью — укрепить собственное положение.

В голову все равно лезли бунтарские мысли, например, об изменении календаря — год чумы объявили первым годом нового летоисчисления. С одной стороны, логично, а с другой — если посмотреть под определенным углом — явная попытка манипуляции общественным мнением. Рут теперь сомневалась во всем.

Пиар во всей красе, подлый, ловкий, играющий на чувстве страха и надежде, придавал властям Лидвилла видимость законности, нужности и важности.

— Мне кажется, что лаборатории близки к реальному прорыву, — начала она, надеясь повернуть разговор к принесенному Аико слуху. — Я действительно так считаю. Осталось вставить на место несколько недостающих элементов.

— Вот об этом мы тут и толкуем. О вставлении на место нужных элементов. — Кендрикс наклонил голову в сторону Джеймса. — Гэри Ласаль о вас высокого мнения, миз Голдман. Джеймс тоже мне о вас много рассказывал.

О боже! Рут на мгновение оторвала взгляд от Кендрикса, но лицо Джеймса в обрамлении коротких каштановых волос и бородки ничего не выражало. В его карих глазах застыла настороженность.

— Мы хотим, чтобы вы присоединились к группе Ласаля, — закончил Кендрикс.

— Ни за что!

Джеймс заморгал, едва заметно изменив положение тела, но сенатор лишь пожал плечами в ответ.

— Вы не любите ходить строем, миз Голдман, я это знаю. Однако я взываю к вашему чувству патриотизма.

— Сэр, дело не в… — Рут покачала головой. — Я работала в министерстве обороны, имея высшую категорию допуска. Несправедливо меня…

Какая разница, что теперь справедливо, а что нет. Она зашла с другой стороны:

— Я и так работаю с полной самоотдачей.

— Это нам как раз и требуется — полная самоотдача.

— Сэр, букашка Ласаля чрезвычайно опасна. И я не единственная, кто так считает.

Джеймс, наклонившись над столом, перебил нехарактерным для него формальным тоном:

— Существуют определенные аспекты, о которых вы, доктор Голдман, не осведомлены.

— Ни слова больше! — окрысился Кендрикс.

— Если они связаны с этим типом из Калифорнии, — сказала Рут, — то слухи уже ходят вовсю.

Джеймс отрицательно покачал головой.

Кендрикс, смерив его долгим взглядом, снова повернулся к Рут:

— С Калифорнией пока не ясно. Большой вопрос, способен ли этот человек выполнить свое обещание. Есть проблемы поважнее.

— Что может быть важнее победы над саранчой?

— Китайцы разработали боевые наночастицы. Вам не положено знать, но, видит бог, я не понимаю, почему после всего случившегося вы все еще отказываетесь сотрудничать. Что вас останавливает? Неужели вам непонятно — мы все чуть не протянули ноги в год чумы?

Опять пиар. Для него «год чумы» — что пистолет. Приставил к виску и угрожает.

Нет, она не ошибалась. Чутье ее не обмануло. «Снежный ком» не способен работать как антинаночастица, поражающая исключительно саранчу, и совет вовсе не собирается использовать ее в этом качестве.

Новая АНЧ, если ее снабдить ограничителем, не допускающим бесконтрольного размножения, превратится в не знающее себе равных оружие. А записи и догадки Рут, сделанные во время нескончаемого сидения на орбите, лягут в основу системы управления.

— Я бы не смогла помочь Ласалю, даже если бы захотела. Мой опыт — из другой сферы. Земля и небо.

— А вот это неправда, — ответил Кендрикс, вновь наклоняя голову. — Ласаль говорит, что ваши наработки ему здорово помогли.

Выходит, что бы ни случилось, ей не отмазаться. Господи! Более совершенного оружия массового поражения невозможно придумать — убойная сила выше, чем у ядерного, и никаких радиоактивных осадков.

«Снежный ком» проще простого доставить на Гималаи и сбросить с вертолета в капсулах или реактивного самолета американских ВВС в бомбах. Один раскат грома — и сотни тысяч человек превращаются в желе…

Сердце Рут забилось так часто, что завибрировала вся грудная клетка, мышцы свело от стыда и злости.

— Я знаю, что вы с Ласалем не дружите, — вновь заговорил Кендрикс. — А что, если не ставить Гэри начальником над вами? Работайте вместе, но каждый сам себе хозяин, а?

Дело как раз было не в самолюбии.

— Это безумная идея, и вы — безумцы, — Рут не жалела, что не сдержалась. — Если мы победим саранчу, все закончится, все войны прекратятся. Люди будут спасены везде, никому не потребуется воевать. Нам ни к чему нанооружие! Все смогут вернуться к прежней жизни!

Кендрикс не ответил, лишь складки загорелой кожи в уголках глаз стали глубже.

Рут повторила громче:

— Все смогут вернуться к прежней жизни.

— Похоже, мы ошибались, стараясь окружить вас, ученых, непомерной заботой, — процедил сенатор. — Китайцы со своими нанотехнологами не церемонятся.

Он повернулся к Джеймсу, выставив вперед челюсть и край шляпы.

— Расскажи ей все, как есть. Пусть знает. А то, я вижу, не доходит.

— Вы совершенно правы, сенатор, — почтительно согласился Джеймс. — Люди не готовы к резкой смене курса. Мы с самого начала делали упор на оборону, — он повернулся к Рут: — Понадобится большое переосмысление.

Рут попыталась поддержать Джеймса:

— Я на самом деле не понимаю. Осталось совсем чуть-чуть… Как можно оттягивать силы от борьбы с саранчой?

— Вы будете удивлены, но совет решил эвакуировать космическую станцию прежде срока не из-за вас, а из-за командира корабля, — сказал Джеймс с непроницаемой миной. Рут подивилась его выдержке и лишь молча закивала. Она боялась выдать свои истинные мысли, ляпнув что-нибудь не то. Джеймс продолжал:

— Мы вступаем в войну в Азии и согласились доставить русских на самолетах, чтобы те атаковали Китай прежде, чем он успеет закончить разработку нановооружений. Русские потребовали, чтобы Уланов находился в Лидвилле и представлял их интересы.

— Ну и что? Какая разница, если мы все снова сможем жить на высоте ниже трех тысяч метров?

Джеймс издал звуковой вариант пожатия плечами: «м-мэх», давая понять, что сам отказывается верить в собственные слова:

— Во-первых, нет никакой гарантии, что мы действительно победим саранчу. Во-вторых, у совета есть основания полагать, что война не прекратится даже в этом случае.

Кендрикс с угрюмым одобрением кивнул:

— Дело зашло слишком далеко. Война всех со всеми продолжалась чересчур долго.

— Люди всегда воевали, — возразила Рут.

— Но не так. Целые народы нынче сидят буквально друг у друга на голове, — сенатор сжал и разжал маленькие ладони, глядя мимо Рут в окно. — На прежних войнах войска не поедали погибших противников и не держали военнопленных для убоя, как скот.

— Ч-что?..

Кендрикс впился глазами в Рут.

— Саранчу исследовали не вы одни, Голдман, — сенатор никогда не называл Рут «доктором», а теперь отбросил даже сомнительное «миз». — Они там тоже кое-чему научились. Мы за ними давно наблюдаем.

Ну да — спутники-шпионы, видеокамеры Уланова…

— Или они, или мы — другого выбора нет, — продолжал Кендрикс. — Главное — кто нанесет удар первым. Они никого не пощадят. Понимаете? Никого!

Единый мир, единый народ. Замечательная в своей простоте идея легко будет воспринята людьми с определенным складом мышления, особенно после таких жестоких драк и безумия. Идеал близок — достаточно извести врагов почти под корень и сплотиться.

Победитель не сможет забыть чуму. Вымершие виды животных и стихийные бедствия, пока экология не придет в равновесие, будут напоминать о ней постоянно, а вот переписать историю намного легче.