Надежда Шарова - Волшебный локон Ампары Страница 40

…Спрыгнув с рифленого диска сушильного аппарата, Кир-Кор на всякий случай отворил рубашечное отделение гардеробного бокса. Как и ожидалось, там было пусто.

Но пустовали и все другие отделения, а этого никак не ожидалось.

Он заглянул в приемные лючки — проверить, не застряла ли одежда по пути в недра стирально-ремонтного комбайна. Подобрал на дне бокса пестрый пакетик. В таких пакетиках обычно переправляют свежие носовые платки. «Для карманов тех брюк, которые мне позабыли вернуть», — подумал он, чуя неладное. Из пакетика выпал аккуратно сложенный кусок красной в белый горошек ткани. Кусок был двухметровой длины. «Для носа, который мне натянули».

Кир-Кор оборвал металлизированную нить от края сушильного колпака, пропустил ее сквозь золотое колечко и надел на шею этот на скорую руку сработанный талисман.

В надежде получить обратно хоть что-нибудь из одежды, он пробежался пальцами по всем переключателям на гардеробной панели. Вдруг — толчок и покачивание. Пол заколебался под ногами, произошло довольно ощутимое смещение в пространстве… «Не меньше семи баллов по двенадцатибалльной шкале», — прикинул Кир-Кор.

«Лучше прикинь, как вести себя без штанов во время землетрясения, — посоветовал внутренний голос. — Если в таком виде придется выскочить на эспланаду, аборигены могут тебя не понять».

Кир-Кор оглядел себя, голого, в зеркале, быстро обмотал красную в белый горошек ткань вокруг бедер.

Толчки и колебания прекратились. Он заткнул конец набедренной повязки за импровизированный пояс и выбежал из гардеробной (вернее, хотел выбежать — была такая потенция). Когда створки дверей распахнулись, он резко притормозил на пороге. В нормальной действительности за порогом гардеробной полагалось быть светлому цветочному холлу с бездверным проходом в гостиную, но никак не узкому мрачноватому тамбуру с отделкой под ореховое дерево…

«Не будучи непробиваемым скептиком, я вполне могу допустить, что мой сосед по сектору — делегат от Папуа и что мои брюки случайно попали к нему вместо ошибочно присланной мне его набедренной повязки, — размышлял Кир-Кор, стоя в проеме дверей. — Но допустить вероятие спонтанной прогулки моей гардеробной по этажам „Каравеллы“ — это слишком даже для такого индифферентного к спонтанностям субъекта, как я».

«Следовательно, — заключил внутренний голос, — прогулка предусмотрена в чьей-то программе».

«Вот именно. В чьей?»

Мрачноватым тамбур казался, вероятно, из-за того, что в нем отсутствовало освещение. Точнее, отсутствовали обычные в коридорах и тамбурах люминели — длинные полосы люминесцентного пластика для стационарного освещения или для освещения типа «сопровождающая волна». Под потолком медленно наливались лиловым сиянием цилиндрические декоративные светильники из желтого с чернью металла — их было три. Четвертым было одинокое бра того же стиля в глубине тамбура. Цилиндрик бра неспешно вращался, постреливая иглами лиловых пучков.

«Вряд ли это ловушка, — подсказал внутренний голос. — Такого рода устройства не сооружаются для посторонних».

«Не могу ничего возразить. И помнится, Агафон говорил что-то о путеводных для меня лиловых лучах Ампары…»

«Кстати, фразой раньше он обещал: „Утром увидимся на кругах своих…“ Что ни фраза — ребус или намек. Очевидно, Ледогоров просто не мог довериться открытому эфиру».

«Тоже верно. Однако утро уже на исходе…»

«Тем выше вероятность того, что через этот тамбур и пролегает дорога к экзарху. Похоже, перед официальной встречей с грагалом Ледогорову зачем-то понадобилась встреча конфиденциальная».

«Ничего не имею против конфиденции. Но вот на встречах, даже конфиденциальных, я предпочел бы присутствовать в брюках. И желательно — после завтрака. Неужели эти мои естественные желания могут здесь кому-нибудь показаться чрезмерными?»

«Экзарх одолжит тебе свои запасные бейнзауны. Не теряй надежды. Вперед!»

Кир-Кор переступил порог. Ничего не случилось. За исключением того, что за спиной тихо закрылись створки дверей. Лиловые лучики маняще покалывали глаза. Тишина и спокойствие… Он приблизился к источнику лучиков — участок ореховой облицовки вместе с бра отделился от стены овальной панелью и плавно отошел в сторону, подобно дверцам люков на «финистах». В освобожденном проеме вспыхнул свет. Кир-Кор улыбнулся. Это был вход в пятиместную кабинку пневмотрубного сфалервагена. Здесь было тесно. Красные пластиковые сиденья располагались вдоль оси прозрачной цилиндрической капсулы друг за другом. Кир-Кор выбрал переднее.

Это напоминало спуск на табоггане вдоль ледяной дорожки. Только без ветра в лицо. С негромким шипением капсула мчалась куда-то по наклонной вниз, как спортивные сани, и уже было ясно, что ее конечная цель где-то за пределами фундамента «Каравеллы». Керамлитовая труба, лоснящаяся впереди кольцами блеска, вела в неизвестность.

Плавная остановка. Пригибая голову, Кир-Кор выбрался из тесной кабинки, ступил в овальный проем и снова увидел себя в узком тамбуре с отделкой под орех. Но в отличие от предыдущего в этом тамбуре было двухцилиндровое бра и оба цилиндра лучились. По аналогии же с предыдущим двухцилиндровое бра открыло перед недавним пассажиром сфалервагена еще один овальный проем. В проеме блеснули золото, перламутр, полыхнуло пламя алого шелка… «Пещера Али-Бабы», — подумал Кир-Кор и с интересом вошел.

Нет, это была пещера Золотых Витязей. Точнее — двенадцатигранный парадный павильон в виде шатра из алого шелка. Обрамление граней — круговой металлический горельеф великолепной работы, изображающий дюжину витязей, скрестивших миндалевидные червленые щиты и высоко поднятые мечи; бдительность была написана на их лицах. Золоченое воинство охраняло установленный в центре павильона большой круглый стол — очевидно, самое ценное из атрибутики этого помещения. И действительно, было что охранять: украшенная перламутровой инкрустацией столешница представляла собой немалую художественную ценность. Перламутровая картина изображала развертку из пяти континентов земной поверхности в окружении людей, разнообразной живности и цветов. Там, где сходились меридианы на Северном полюсе, мерцала жемчужными бликами четырехлучевая звезда. Кир-Кор втянул носом воздух: ему показалось, будто в воздухе плавают ароматы чего-то съестного. Он поднял взгляд к светящейся линзе вогнутого потолка и увидел Герб Земного Человечества во всем его четырехцветном великолепии. В сердцевине герба — красная фигурка обнаженного Мыслителя у «подножия» большого белого Солнца, лучи которого, исчертив белыми линиями околосолнечное красное поле, вонзают острые концы в черноту «космического» обрамления. На фоне солнечного лучистого диска словно парит над миром крупная (крупнее фигурки Мыслителя) массивная ярко-зеленая Корона Флоры, очень похожая по форме на очаровательную тыкву с проделанными в ней прорезями. Гербовый девиз по правую руку Мыслителя — на геялогосе: «Человек в естестве своем»; по левую — на латыни: «Homo per se» (что в переводе означает почти то же самое).

Расположенные вокруг стола золотистые с красным парадные мягкие кресла обращали на себя внимание наличием гидравлики — амортизаторов повышенной функциональности. «Для комфортного самочувствия собеседников во время камчатских землетрясений», — подумал Кир-Кор.

— Доброе утро, — произнес со стороны входной двери павильона приятный, с легкой лукавинкой женский голос, нежный, как дуновение утреннего бриза.

— Здравствуйте! — живо ответил Кир-Кор и приготовил себя к нечаянной встрече — руки сами собой подтянули набедренную повязку.

Овал двери плавно вошел в проем и, отдуваясь по-коровьи утробно, зарастил выход — так закрываются крышки герметических люков. Кир-Кор усмехнулся.

— Пожалуйста, займите кресло номер три, — нежным голосом пригласил автомат (звук исходил теперь откуда-то сверху). — Сейчас вам будет предложен легкий завтрак.

«Павильон принудительного ожидания», — понял Кир-Кор.

Откуда-то выплыл и приподнялся над подлокотником прозрачный цилиндр. В нем был накрытый салфеткой бокал.

— Спасибо, — сказал Кир-Кор — неизвестно кому. Снял салфетку. Автоматика не обманула — завтрак вполне заслуживал эпитета «легкий».

Кир-Кор содрал верхний слой фольги, обнаружил в углублении пластиковой крышки бокала круглый бутерброд и проглотил его в два приема. Бутерброд был с ломтиком солоноватого сыра, а напиток в бокале — с ароматами каких-то незнакомых трав.

Он еще размышлял, не заставить ли автоматику выдать вторую порцию миниатюрного ленча, как вдруг ощутил толчки, покачивание… Стены павильона содрогнулись от мощного жужжания, застонали амортизаторы кресла — нагрузка росла… Довольно быстрый подъем!.. Кир-Кор машинально приподнял подлокотник, затолкал смятый бокал в щель утилизатора. Полотнища алого шелка сползли со стекол трапецеидальных окон — и с высоты птичьего полета во всю свою ширь открылась круговая камчатская панорама…