Алекс Белов - Бифуркатор (СИ) Страница 41

Палец зависает над кнопкой, и я раздумываю. Чёрт возьми, какие неведомые силы я приведу в движение, если нажму её? Стоит ли?

Предполагаю, что пока рано. Оборачиваюсь к Шаману и его команде, а по лицу расплывается идиотская улыбка. Однако вопрос остаётся на повестке дня: как пройти через толпу вооружённых людей? Быстро, пока не села батарейка, перестрелять их? Прямо убить людей? На это я не подписывался.

— Видишь, какой ты умненький мальчик, — улыбается Шаман. — Сам нашёл то, что мы ищем. За такой ум я пощажу тебя. Да ты просто поднялся в моих глазах. Давай мне Глобус, и мы тихо уйдём.

Лукавишь, гад.

Оглядываю комнату и… то ли отозвались сотни кинофильмов, просмотренных мною, то ли Стёпка передал мне кусочек своей логики, но я внезапно нахожу выход. Стена слева, если я не ошибаюсь, несущая. И мне немедля вспоминается кино Побег из Шоушенка.

Оружие ещё мигает, и я стреляю в арку над дверью. Люди Шамана вскрикивают и пригибаются, да и сам старик прикрывает голову руками. На них сыплется град камней и штукатурка. Пока кучка солдат не опомнилась, я стреляю в несущую стену.

Услышав, новый взрыв, некоторые солдаты оппозиционеров вообще в страхе падают на пол. А я смотрю, как плюшевый занавес разлетается в крошку, за ней открывается дыра, ведущая…

Ведущая…

Ведущая на улицу! Ура!

Я думал, что спрыгнуть со второго этажа — не составит труда, даже если внизу меня поджидает серый асфальт или мощённая мостовая, но идиотам несказанно везёт. С той стороны, где я пробил стену рос дуб. Не раздумывая, я разбегаюсь и прыгаю, выбрав самую толстую нижнюю ветку. Дуб молодой, но уже огромный, толстый.

(…как тот, с которого ты снимал Андрюшку…)

Мелкие хворостины хлещут по лицу, стараясь выколоть глаза. Ветка хрустит подо мной, но не ломается. Предательского времени у меня мало, поэтому, я быстро перемещаюсь к стволу.

Позади слышу возню и крики. Шаман что-то приказывает солдатам. А я действую почти интуитивно. Мозг как будто сам определяет, куда правильно поставить ногу, за какую ветку хватиться. Главное — добраться до ствола, а там уже вниз как по шесту.

Сколько времени у оппозиционеров займёт спуск по лестнице? Опередят ли они меня и встретят на улице? Не уехали ли Серёга со Стёпкой? Столько вопросов! Каждая секунда приближает меня к смерти, а тут ещё этот грёбаный Глобус, зажатый в руке, который замедляет мои акробатические движения.

С последней кочки валюсь-таки на землю. Благо — уже не высоко, и ударяюсь лишь спиной. Совсем чуть-чуть.

Немедля вскакиваю и оббегаю здание.

Вот и площадь, темнеющая под мрачным небосводом, а прямо у кромки стоит оранжевое Рено, в котором спрятались Серый и Стёпка. Отчаянно машу им руками, но они не видят. Напуганы. Вероятно, заметили Шамана и его бригаду, когда те входили.

— Серый!!! — воплю я, развивая скорость спринтера. Глаза время от времени косятся в сторону дверей музея, в ожидании выстрелов.

А вот и они. Некоторые снайперы стреляют из окон второго этажа. Пули рикошетят у ног. А ещё метров пятнадцать бежать. Не успею.

Как пить дать не успею.

Однако Стёпка замечает мою фигурку и тормошит Серёгу. Заводится двигатель.

Вдалеке звучит новый безнадёжный взрыв погибающего мира. Может, где-то в Европе этой реальности стоят особняки, и другие мальчишки с девчонками живут в уютных тёплых коттеджах, как я до этой заварушки, но их образы — лишь воображение. В данной точке, данной местности, по которой бегу я, свистят пули, гремят взрывы, жизнь и смерть сплетаются в общую уродливую массу.

— Серёжка! Стёпка! — шепчу я под нос, и невидимая оса жалит ступню правой ноги. Кажется, вражеский калибр таки задевает меня, но я не останавливаюсь.

Рено двигается ко мне.

Проходит секунды три, долгие секунды, длиннее, чем вся моя жизнь, и я прыгаю за машину.

Ура!

Теперь чувствую себя в безопасности, а над головой из открытого окна автомобиля звучит визг Стёпки:

— Запрыгивай быстрее! Быстрее!!!

Да нечего меня упрашивать. Итак выжал из себя последние силы. Распахиваю заднюю дверцу и вваливаюсь внутрь. Вереница пуль уже стучит по автомобилю. Звуки страшные, всё равно как холодный летний град по металлической крыше, только в разы громче.

Не дожидаясь, пока я закрою дверь, Серёга ударяет по педали газа. Машина срывается и несётся в сторону шоссе. Выстрелы успокаивается, лишь изредка нет-нет да ударит.

Мне страшно. Сворачиваюсь на заднем сиденье калачиком и боюсь даже голову приподнять.

— Твари… Гады… — зло шепчет Серёга где-то в другом мире. Вижу голубого зайчика на ключах зажигания. Приметил брелок ещё когда покидали полуразрушенное здание вокзала.

— Оторвались? Оторвались? — щебечет Стёпка и постоянно оглядывается.

— Не вертись! — кричит Серый. — Могут задеть.

Стёпка пригибается, и я замечаю его лицо в просвете передних сидений.

— Тёмка, ты в порядке? — спрашивает он. — В тебя не попали.

— Нет, — лепечу и медленно сажусь на сиденье. — Просто… очень страшно…

Я вдруг начинаю плакать. Отходняк жуткий. Мысли в голове носятся невнятицей, боль теперь пронзает тело отовсюду. А ещё я рад видеть старые добрые лица друзей, даже Серёги.

— Ты… не расстраивайся, — выдавливает Стёпка и отворачивается от меня. Верно никогда не приходилось успокаивать плачущих людей. Да я и не хочу, чтобы меня сейчас трогали. Оставьте в покое на пять минут и дайте прийти в себя.

Несмотря на подавленное состояние, я не забываю закрыть заднюю дверь. Испугался, что Глобус, брошенный на сиденье, вылетит нечаянно на повороте. Я теперь за него готов жизнь отдать.

— Нужно сворачивать и ехать дворами, — слышу голос Стёпки.

— Зачем это? — ворчит Серый.

— Думаешь, у этих подонков нет машин? Мы на шоссе светимся как маяк со спутника.

— Чёрт… сворачиваю. Предупреждаю, далеко мы не уедем, — шипит Сергей.

— Что такое?

— Они задели бензобак. Нам хватит ненадолго.

— Как ни киношно это звучит, но мы опять в большой заднице, — вздыхает Стёпка.

Серый немедленно сворачивает на узкую улочку, потом в вымерший дворик и останавливается.

— Отсюда пешком, — говорит он в наступившей тишине. — И давайте поторапливаться. А то бак пробит, ещё взорвёмся.

— Чушь, — буркаю я с заднего сиденья, отлепляя провод от кожи. Успокоившись в дороге, я принялся подсчитывать уроны, нанесённые моему телу. Дуб ободрал в нескольких местах, затылок ноет, да ещё на запястье оторвался от кожи провод, что крепил оружие Девятки к мозгу. Клей доктора Руслана начал слабеть, а воспоминаний о предательском штабе оппозиционеров оставлять не хотелось, поэтому, пока Рено подбрасывало на кочках старых дорог воюющей Москвы, я отцепил почти весь провод до самого затылка. Оружие безнадёжно разрядилось и превратилось в бесполезную железяку, которую я на всякий случай убрал в карман.

— Почему чушь, умники? — ворчит Сергей. — Вы же любители фильмов. Ни разу не видели, как от пуль машина взрывается?

— Миф, — тут же отвечает Стёпка. — Мы ещё любители сериала Разрушители Мифов.

— Они кучу машин в решето расстреляли, — хмуро отвечаю я. — И ни одна не взорвалась.

И пусть только Серый поспорит. Настроения у меня никакого, а учитывая, что угрозы старшего парня врезались в мозг и теперь вряд ли забудутся, я готов надавать ему по морде, если начнёт спорить, но Серёга не начал. Лишь вздохнул и безнадёжно упёрся подбородком в руку, которую выставил в окно.

— Что случилось в музее? — спрашивает Стёпка и оборачивается. Я тем временем задрал ногу на сиденье и оглядываю кроссовок. Подошва справа располосована. Расшнуровываю обувь.

— Шаман пришёл, — коротко отвечаю.

— Знаю. Ждали оранжевых, а пришёл этот болван. Чего он хотел? Разве он не наш друг?

— Ага, как же, — ворчу я. — Он хотел меня убить и забрать Глобус. Он послал нас за ним только потому, что я — Девятка и смогу пройти сквозь силовое поле. Потом, как ты понимаешь, хотел отобрать Глобус как конфетку у малышей. Думаю, нас он мог вполне убить. Впрочем, ты видишь результат.

— Ну конечно, — Стёпка хлопает себя по лбу и откидывается на сиденье. — Глобус — это ловкий стратегический ход. Имея его на руках, можно было пойти на дипломатические переговоры с доктором Вечностью.

— Вот пусть теперь себе яйца оторвёт! — прикрикиваю я, невероятно злясь. — Глобус у нас и дипломатические переговоры вести будем мы! И только МЫ!

— Ты молодец, Тёмка, — вяло смеётся Стёпка.

— А что, поле там и правда было? — вдруг спрашивает Серёга. Взгляд у него глуповатый, а тон голоса смирённый. Думаю, не маленький, понимает, что любая искра может сейчас разжечь огонь.

— Конечно, было, — отвечаю.

— А как ты узнал? Почувствовал.

— Да ни хрена я не почувствовал, — хмуро пожимаю плечами и рассматриваю ступню. Справа маленькая царапина. Кровь едва сочится. Надо сказать, что отделался я легко. Четыре снайпера, — а я насчитал именно столько, — плюс пули рикошетят, а на мне лишь помарка. В меня мог попасть любой снаряд. Но судьба. Так и поверишь в голливудские боевики. — Я просто прошёл в дверь, — продолжаю, надевая кроссовок. — А вот они пройти не могли. Столпились у косяка как свиньи у хлева и топтались. Уговаривали Глобус отдать.