Тимур Пулатов - Черепаха Тарази Страница 43

Фаррух, не зная, бросаться к нему в объятия или же как-то по-иному выразить радость от встречи, поглядывал то на Майру, то на Бессаза и кричал:

— Да что это вы?.. Да как же? Мы же не чужие, Майра, глянь-ка на этого человека!

Майра нехотя подняла голову, наклоненную над чашкой чечевицы, и, равнодушная, лишь ответила хриплым голосом:

— Узнаю… любовничка.

И ничто так не поразило Бессаза, как ее голос — голос женщины, живущей в нужде, промышляющей воровством, не помнящей ничего светлого из прошлого, ни одного вечера, проведенного вместе с влюбленным Бессазом.

«Это она? — ужаснулся Бессаз, глядя, как некогда женщина изящная, с благородными манерами, так же, как Хатун, вылизывает пальцем чашку и сопит от удовольствия. — Слуга не только обманул меня, завладев моим имуществом, но и испортил нрав Майры своей грубой, хамской натурой…»

Это так возмутило Бессаза, так ослепило его ненавистью, что он, не помня себя, бросился к Фарруху и, схватив его за ухо, толкнул к стене.

— Эй, что с вами?! — удивленно хихикнул Фаррух. — Нельзя так грубо… можете поцарапать…

Бессаз все же успел прижать его к стене и протянул было руку к его подбородку, но жаль, обидчик сбрил себе бороду, чтобы быть неузнаваемым. Бессаз в досаде опустил руку и вдруг понял смысл сказанного Фаррухом, сник и беспокойно отступил назад.

— Что значит поцарапать? — прошептал он. — На что вы намекаете?

— Ногтями… Ведь поцарапать может не только зверь… но и человек. И еще как больно… — Фаррух, чтобы успокоить его, панибратски хлопнул Бессаза по плечу. И, надув щеки, заложил руки за спину и медленно прошелся вокруг растерянного Бессаза, осматривая его со всех сторон, пронзительно и усмехаясь, и задержал свой взгляд на том месте, где болтался раньше у Бессаза хвост.

Но, не обнаружив прежних пороков у своего хозяина, Фаррух удивился, даже, кажется, огорчился и на всякий случай подчеркнул:

— Еще как царапается человек… — И пошел, сел рядом с Майрой, чтобы доесть кашу.

Бессаз хотел было тут же бежать, но передумал: так просто теперь не уйти, надо поговорить и выяснить с Фаррухом отношения. Ведь кто знает, сделай он сейчас шаг к выходу, плут закричит: «Черепаха меня поцарапала, держите ее!» И такой шум поднимется, гвалт — торговцы падки на развлечения.

Хатун не без гордости посмотрела на жениха, когда он обреченно сел с ней рядом, — ей понравилось, как Бессаз прижал Фарруха к стене, хотя и не догадывалась ни о чем, только подумала, что еще немного — и под ее влиянием сделается Бессаз драчливым и задиристым, умеющим, как Абитай, постоять за себя.

Только одного она не понимала — ведь поели они кашу, даже чашки облизали, но не уходят, может, думала Хатун, жених ее решил хорошенько наказать бродягу и ждет удобного момента.

Бессаз действительно готов был сидеть здесь до вечера, если Фаррух того пожелает, — слуга это знал.

— Послушай, а кто эта босоногая? — вдруг развязно обратилась к Бессазу Майра.

Бессаз поежился и опустил голову: скажет «невеста», плутовка захохочет на весь базар: «А у черепах не бывает невест», — и пустится в пляс, кружась в своем ярком, пестром, как у цыганки, одеянии, без конца повторяя: «Не бывает, не бывает… у черепах…»

Хатун терпеливо ждала, что Бессаз объявит торжественно и трепетно, кто она, но не выдержала и зло тряхнула плечами:

— А тебе какое дело? Я его невеста! — сказала так же грубо, бесцеремонно, как Майра.

Невольным жестом Бессазу захотелось прикрыть ей рот, но было уже поздно — Майра побледнела, что-то, видимо, пробудилось в ней дремавшее, ревность, а может, просто обида, желание посмеяться — ведь женщина… без всякого повода вообразившая, что обманута в лучших своих чувствах…

— Как — невеста? — Медленно встала она с места и толкнула Фарруха в бок. — Слышал? Он вызвал меня из деревни, а сам пропал, превратившись в… пугало огородное… и оставил меня с тобой. — И побежала Майра к Бессазу, и наклонилась над ним, позванивая дешевыми безделушками на шее. — Ты думаешь, я сговорилась заранее с Фаррухом? Нет! Я приехала, а тебя уже увезли, милый мой Бессаз-хан… Все вы, мужчины… обещаете золотые горы, а когда мы дуры, — развесив уши, несемся к вам, в последнюю минуту вы сворачиваете в сторону — и бегом… Рады в самую ничтожную тварь превратиться, лишь бы разбить сердце любящей. Скряги вы, мелкие душонки, нет вам веры… Как я тебя любила! А ты взял и… сделал меня тварью, ползающей у ног этого конокрада, — сверкнула Майра злобным взглядом в сторону Фарруха, но Фаррух кратким окриком прервал ее душе-излияния:

— Довольно! Кончай! Хочешь, чтобы навсегда заткнули тебе рот? — И Майра тут же вернулась к мужу и, покорная, села рядом.

Раскрыв рот от удивления, Хатун слушала все это, не зная, как ей быть. И, чувствуя, что сейчас и она может наделать глупостей, вцепиться в волосы Майры, посягающей на ее права, Бессаз хмуро пояснил Хатун:

— Я ведь рассказывал. Это дочь старосты из деревни… А тот стерег прикованного…

И даже это немногое, что сказал Бессаз, сразу все прояснило, успокоило Хатун — подумала она, что не страшна ей замужняя соперница. Встанет она еще раз в ревнивую позу, муж так изобьет ее на виду всего базара — будет прав.

Фаррух ел медленно, обдумывая зловеще: как бы с выгодой шантажировать Бессаза, — ведь видно по всему, что бывшая черепаха боится разоблачения…

— Только я вам больше не слуга, — мрачно пробормотал Фаррух и невольно закрыл себе рот ладонью, как бы боясь, что может выболтать лишнее.

Бессаз промолчал, заерзал на стуле, боясь что-либо ответить Фарруху, слово за словом — и раскроется его тайна…

— Да, теперь вы без слуги и без постоялого двора, — поковыряв в зубах, молвил плут. — Все ваше богатство забрал Господин Песок…

— Ей-богу, он мелет чепуху! — вскричала Хатун: ей надоело сидеть на солнцепеке. — Не понимаю, почему мы сидим? Вам надо купить очки!

— Да, какая-то чушь, — поспешно сказала Бессаз, боясь, что Майра захихикает: «А черепахи не носят очков». — Клеветать на какого-то Господина Песка… Но даже если этот Господин Песок существует на свете… — от сильного напряжения Бессаз забормотал какую-то ерунду, чего с ним раньше никогда не было.

— Слышишь, Майра, — толкнул ее в бок Фаррух, — он не верит, что. Господин Песок…

— А тебе какое дело — верит он или нет?! — в истерике закричала Майра, махая перед носом мужа кулаками.

— Если он не верит, что Господин Песок… то может подать на нас в суд, думая, что мы завладели его имуществом, — спокойно, даже устало пояснял Фаррух.

— Не подаст, побоится. Он бы давно уже ушел отсюда, если бы не боялся… что раскроется…

Бессаз и Хатун сидели с таким видом, будто не слушали их болтовню.

— Я ему еще кое-что сообщу, и мы уйдем, — сказал Фаррух, облизывая ложку. — Слышите? — крикнул он Бессазу. — Теперь мой хозяин сам Денгиз-хан, клянусь богом! А она… — ткнул он пальцем в бок Майре, — стирает и штопает Гольдфингеру…

— Как? Разве они тоже здесь? — вырвалось у Бессаза от удивления.

Но вместо ответа Фаррух наклонился к уху Майры, о чем-то прошептал, и она согласно закивала. Довольный тем, что Майра согласилась с его каким-то хитрым замыслом, Фаррух играючи укусил ее за ухо и приказал Бессазу:

— Заплатите повару! — а сам, схватив Майру за руку, пошел ленивой походкой к выходу, и Бессаз заметил, что Майра еще и боса.

Бессаз, бормоча что-то о милосердии к нищим, заплатил повару торговец все это время сидел совершенно безучастный, — и Хатун облегченно вздохнула:

— Ну, кажется, кончилось… Хотя, убей меня, я ничего не понимаю…

— Они не посмеют кричать и смеяться мне вдогонку, — решительно сказал Бессаз. — Идемте скорее домой, я так устал… А если еще меня увидит сам Денгиз-хан, то мы до вечера не отделаемся от него…

III

Абитай наблюдал за перебранкой Бессаза с Фаррухом, спрятавшись за тюками и мешками. И как только Бессаз и Хатун вышли из базара, второпях купил связку лука и, перебросив ее за плечо, побежал догонять жениха с невестой.

Видя, как Бессаз прижимает какого-то бродягу к стене, хотел броситься на защиту друга, но с трудом сдержался — вспомнил о приказе Тарази следить за Бессазом тайком.

Сейчас он притворился, что обрадован случайной встречей, когда поравнялся с Бессазом и Хатун, удрученно шагающими к холму:

— О, и вы тут?! А я сбегал за луком…

— Все же я отвык от людей. Тяжело, — пожаловался Бессаз, вздыхая. Хатун даже не глянула на брата. Для нее он как бы давно не существовал, потому что Абитай никогда ничем не делился с ней, вел себя, как чужой. Наверное, возгордился, поедая остатки с барского стола, думала Затун, ведь Абитай, уехав из деревни, неплохо устроился в городе, прислуживая в доме судьи. Сама же она жила бедно: что заработаешь на несчастье одиноких старух, возле постели которых была она сиделкой?