Светлана Бойкова - Черное и белое Страница 44

– Только этот, – говорил отец, – полоумный, твой братец, подарил каких-то двух заморышей… И чего с ними делать? Супа с ними не сваришь, тощие… Брось им пару капустных листьев, а то сдохнут до утра.

Эти отцовские слова начисто отмели все мои счастливые мысли и заставили тревожно прислушаться.

– Завтра, – продолжал отец, – выпусти их во двор, пусть собаки потешатся – совсем, бездельники, нюх потеряли. Пусть потренируются перед сезоном охоты.

С этой минуты я не мог спать, я лежал и ждал, пока все успокоиться. И, когда это произошло, я тихо перенес клетку с кроликами к себе в комнату, и с тех пор я с ними не расставался. Я кормил и поил их с рук, разговаривал и играл с ними. Однажды я выпустил их из клетки, но они не разбежались по сторонам, а – что удивительно – везде следовали за мной: по дому, во дворе и на улице. Спокойно пощипывали траву на лужайке, пока я играл с мальчишками. Из школы я бегом возвращался домой, чтобы встретиться с моими друзьями. Так случилось, что эти два кролика стали моими настоящими друзьями, они умели слушать, быть ласковыми и верными, я отвечал им тем же. Вот, наконец, прозвенел последний звонок. Я окончил первый класс на «отлично» и спешил домой лишь с одной мечтой о том, что на каникулах смогу много гулять со своими кроликами. За зиму кролики выросли, стали очень большими и пушистыми. Лишь переступив порог дома, я почувствовал неладное. Зайдя в свою комнату, я не обнаружил кроликов.

– Мама, где кролики? – едва сдерживая тревогу, спросил я.

– Какие кролики… Такой сегодня праздник, такой праздник, мой сын закончил первый класс, садись за стол, все уже ждут тебя! – не умолкая, повторяла мать.

– Где кролики? – настаивал я.

– Марш за стол! – над самым моим ухом прогремел голос отца, не допускающий никаких возражений. – Или ты забыл, как следует уважать отца и мать?

Я понуро побрел к столу, сердце мое бешено стучало… Стол был полон – пирожки, сладкие булочки, фрукты, конфеты и прекрасное жаркое украшали его.

– Чего грустишь, сынок? – спросила мать. – Полон дом твоих друзей, они пришли поздравить тебя с окончанием первого класса. Поешь! Все очень вкусное.

И она положила мне в тарелку большой кусок мяса – целую большую лапку, которая показалась мне подозрительно знакомой.

– Что это? – спросил я.

– Мясо, ешь, – бегло ответила мать, помогая маленьким гостям подкладывать еду в тарелки.

– Вижу, что мясо. Из кого это мясо? – не унимался я. И, что бы как-то успокоить свое сердце, спросил: – Это же курятина, да?

– Какая курятина? Мы давно такой вкуснятины не ели! Это крольчатина! – Ответил соседский мальчик, с которым мы часто и весело играли.

– Нет, нет, не может быть! – взвизгнул я. – И откуда тебе знать об этом?!

– Твоя мама сказала: «Ешьте жаркое из крольчатины, такое вы нигде не попробуете». И правда, очень вкусно, попробуй, пальчики оближешь.

Помню, я как ошпаренный выскочил из-за стола и побежал в свою комнату – кроликов там не было, не было там и клетки. Я почувствовал, что задыхаюсь и не в силах двигаться, так бывает во сне, когда грозный враг настигает тебя, а ты не можешь сдвинуться с места. Ты понимаешь, что ужасный конец неминуем, паника, ужас и отчаяние ядовитой смесью заполняют твою душу и – о счастье! – ты просыпаешься, но твое сердце еще долго не может успокоиться. Как я хотел проснуться! Но это был не сон… Переступая непослушными ногами, я вернулся в гостиную.

– Где мои кролики? – спросил я, не узнав своего голоса.

– Вот, – ответила мать, указывая на жаркое. – Сынок, к чему такие волнения – это всего лишь животные, они предназначены для этого. И потом, они быстро стареют и становятся ни к чему не пригодны…

Но я не слышал ее доводов, схватил джинсовую крутку и побежал к выходу.

– Куда ты, сынок? Нехорошо так… полный дом гостей, – сетовала мать. – Постой, успокойся!

– Пусть бежит, покапризничает и придёт, а мы продолжим. Ешьте, дети! – сквозь зубы процедил отец.

Я зачем-то остановился у самой двери и в отчаянье закричал:

– Кроликов не ешьте! Это мои друзья! Как вы можете?!!

Я выбежал из дома и помчался к калитке, но краем глаза, около маленького сарая, заметил пустую клетку – на ее крыше лежали два пушистых хвостика. Странный звук вырвался у меня из груди и слезы хлынули из глаз сами собой. Я несся по улицам поселка, не разбирая дороги, как ветер. И вскоре пересек виноградник и кукурузное поле. Нежданная усталость набросилась на меня, и я упал в траву у самой кромки кукурузного поля лицом вниз и плакал, свободно, не боясь своих слез. Горе мое было страшным и непоправимым. Я долго всхлипывал и не мог унять слез, а потом, незаметно для себя, уснул здесь же, в траве. Проснулся я от прохлады, тянувшей от мелкой горной речушки, которая журчала своими водами совсем рядом. Была ночь, но я не испугался, – повернулся на спину и обнаружил в небе полную луну и бесконечное множество ярких звезд. Их красота покорила меня, хотя видел я их и раньше, но в ту ночь они сияли особенно маняще. Я вдруг понял, что мир огромен и жизнь в нем бьет через край – журчит река, какие-то мелкие птички снуют, попискивая в камышах, трава наполнена громким стрекотанием насекомых. Природа встретила меня ликующим единством. Огромная вселенная вдруг открылась для меня и если не прекратила, но ослабила мои мучительные переживания. И вскоре я снова уснул, как дитя в колыбели, укрывшись курткой, тихо и ровно дыша. Проснулся я поздним утром, солнце пекло мою щеку, а ногам моим было прохладно в густой росистой траве. Я сел, оглядываясь по сторонам. Я искал свою обувь и не найдя, решил, что убегая из дому, забыл надеть ее. Я посетовал, как же я буду жить здесь без обуви, но успокоился и пошел к реке умыться и попить воды. Я был один, свободен и открыт всему новому. Сделав шаг, я почувствовал, как трава щекочет мои ноги, и понял, это не случайно – трава играет со мной, щекочет мои пятки и смеется, и я засмеялся в ответ. И несколько мгновений спустя уже ничего не мешало мне представлять ветер большим, ласковым существом, играющим со мной в пятнашки, гладкие валуны у реки превратились для меня в больших черепах, кукурузное поле – в непролазную тропическую сельву. Мир заговорил со мной множеством голосов и красок. Природа приняла меня, она непостижимым образом откуда-то знала, что я ребенок, она играла со мной и охраняла меня. Меня, наверное, искали, но возвращаться домой я не желал. И, когда, вдоволь наигравшись, я захотел есть, я пошел к реке – ловить раков. Их было здесь огромное множество. Стоило зайти в воду по щиколотки и отвернуть любой камень, как под ним оказывался рак. Поднимать камень необходимо было очень медленно, одной рукой, а другой рукой очень быстро хватать рака сверху за туловище, иначе рак пулей выскакивал из под камня хвостом вперед и исчезал в воде. Я не первый раз ловил раков, и моя первая попытка сразу увенчалась успехом. Рак был крупным и я привычным движением, занес руку, чтобы швырнуть его в прибрежную траву, но черные глаза рака пронзительно и печально смотрели на меня и я вспомнил своих кроликов.

– Живи, – сказал я и бросил его в воду и рак мгновенно исчез.

Я вышел из реки и побрел к кукурузному полю, наломал зеленых кукурузных початков, развел костер, спички и нож, всегда были со мной, – так учили наставники, и запек початки на углях. Мне казалось, что ничего вкуснее я не ел. Но радовался я недолго, по дыму от костра меня быстро нашли и привели домой. Как только я переступил порог дома, я вдруг понял, что хочу жить так, как я прожил эти сутки, и что я не хочу убивать «других», а точнее – никого не хочу убивать. Наставники внушали мне, что мы сильный народ и наше государство лучшее, а вождь наш непогрешим. И поэтому лучший народ должен иметь для жизни лучшие места на земле. А слабые народы нужно подвинуть, запугать и использовать, как работников, потому что места под солнцем всем не хватит.

– Какая лицемерная болтовня, – не выдержал Алекс, внимательно, не прерывая того, слушавший незнакомца. – Какой бред, – продолжал возмущаться он. – Бред дикарей и, что удивительно, высоко цивилизованных дикарей! И эти дикари думают, что мощь дает их народу только права, а простые смертные не имеют никакого права… Дикари, они не понимают, что сила дает только дополнительные обязанности. Вот и все! И никакой себялюбивой замкнутости… Не уничтожать, а просвещать и поднимать отсталых, исцелять больных и накормить голодных – вот истинная миссия сильных народов. Об этом мне поведал наставник воинов Света, – Алекс возбужденно прошелся из стороны в сторону и добавил: – Тебя воспитали во лжи. Ты осознал это?

– О, да! Все было ложью! Эта ложь – одно из отвратительных предательств. Я им верил безоговорочно, но они поступили со мной так же, как и с моими кроликами, они безжалостно воспользовались мною в своих интересах – всего лишь извлекли мелкую, ничтожную выгоду! В масштабах страны… да что там страны! – в масштабах нашего селения она не стоила ничего. Мои наставники лишь еще раз проверили на мне свои методы воспитания и с умилением выяснили степень моей самоотрешенности в угоду их интересам. О, а если бы я отрекся от всего и просто осмелился жить так, как мечтал – это было бы равносильно преступлению, – незнакомец криво улыбнулся, запрокинул голову и с темным зловещим весельем рассмеялся. – О, тогда моя участь была бы печальна и страшна одновременно! И никакого будущего. Ничего.