Константин Рольник - Расстановка Страница 44

Студент покраснел от смущения и радости, и спросил звонким голосом:

— Мне предстоит работать в типографии?

— О, нет… Вы не будете даже знать, где она расположена. Верстайте номер на дому. Вот, держите эту флэш-карту. Здесь программа для шифрования и пароль. Файл с готовым макетом вы зашифруете и запишете на флэшку. Каждую понедельницу, в десять утра, вам предстоит отправляться за продуктами в универсам, через дорогу — ведь расписание занятий вам позволяет это делать?

— Да, в понедельницу у нас занятия во вторую смену…

— Ну вот… Там, у полок с рыбными консервами, вы передадите флэшку этому человеку… — Рэд показал фото Каршипаева на мониторе — Моментально, когда ваши руки соприкоснуться под полкой.

— Да, я так и сделаю… Передам быстро и незаметно…

— Флэшку вернет вам спустя три дня, тоже в универсаме у той же полки, но в семь вечера, этот вот связник… На ней будут советы от старших товарищей, от вашего куратора. Но это лишь сухой план, а вы должны развернуть его в увлекательный материал, пронизать напряженной волей, чувством, энтузиазмом.

— Я все понял, сделаю все возможное! — горячо воскликнул Новиков

Рэд ободряюще положил руку на плечо студента.

— Такие как вы — лучшие. Наш золотой фонд. Быть может, нам еще предстоит встретиться. Но я вам все же посоветую напоследок — купите уголовный и процессуальный кодексы. Каждый, кто вступает на этот путь, неизбежно столкнется с репрессивной машиной. Опасное это дело. Не заводите подруги — она будет несчастна. Не заводите детей — огромна вероятность, что они останутся сиротами … Сдерживайте свои порывы, учитесь конспирации… Держите язык за зубами, говорите только о нужном для дела, а не обо все подряд… И вот еще что — Рэд вспомнил фрагмент из досье («выпивает редко, но в пьяном виде бывает болтлив») — вы должны стать абсолютным трезвенником.

— Я… Я выпиваю очень редко, только в компании, по большим праздникам…

— Ну-ну, не обижайтесь. Дело в том, что алкоголь ведет к несдержанности… Мой долг предупредить вас.

— О, если того требует дело, с этого дня я не выпью ни капли! — вскричал Новиков столь самоотверженно, что Рэд ему сразу поверил — Дело прежде всего!

— Верно… Помните главное: мы боремся за то, о чем грезили многие поколения рабсиян. Ведь мечта о справедливости не умрет в сердцах человечества, несмотря ни на какие законы о борьбе с «крайнизмом»! Наше дело — самое великое, светлое и правильное в истории…

Слова Рэда показались бы цинику излишне выспренными — но не таков был Новиков. Да и Рэд соблюдал главное условие всякой убедительной речи: говорил искренне, с глубокой верой, в уголках его глаз даже появились слезы. Такого душевного волнения заговорщик не испытывал давно. Разгадка была проста: Рэду казалось, что перед ним стоит, в лице Новикова, он сам — вдохновенный, энергичный, каким был в пору бурной молодости. Тогда он увлеченно выступал на митингах, стоял в пикетах, раздавал листовки у заводских проходных… Будучи лишен семьи, Рэд видел преемников не в детях, а в молодых учениках и последователях. Он проникновенно пожелал юноше на прощанье:

— Удачи вам, Артур!

— Удачи, товарищ!

Дверь за студентом-романтиком захлопнулась. Рэд остался в одиночестве.

Артем был прав — свинину с капустой умели готовить только в «Кванте». Это заведение располагалось в промышленной зоне города. Слева от него высилось четырехэтажное здание городского архива, справа тянулся высокий забор, отделяющий от людских взоров третью площадку оружейного завода «Калибр». Пивзавод «Хишан» располагался по другую сторону шоссе, напротив кафе. Впрочем, «Квант» скорее походил на бистро или столовую для рабочих. Кормили там дешево, но вкусно.

Выйдя из автобуса, Зернов направился к узкому и длинному двухэтажному зданию «Кванта», покрашенному в теплый абрикосовый цвет. Миновав примыкающую автостоянку, Арем зашел в дверь. Первый этаж был занят под контору, обеденный зал находился наверху. Лестница, стены и потолок были того же абрикосового цвета, что и наружные стены — во всем соблюдался единый стиль. Полюбовавшись в холле на искусственые цветы, Зернов прошел в зал, рассчитанный на полсотни человек. Ажурные перегородки, разделявшие три ряда столиков, напоминали белоснежное кружево. Огромные окна, занавешенные розовым, струили мягкий свет. Слева от входа тянулась длинная стойка бара.

По воскресницам «Квант» сдавали для проведения свадеб или иных торжеств, но сегодня никто не воспользовался этим предложением. Посетителей было мало, человек десять. Обходя район, зашел перекусить патрульный полицейский — и теперь ковырял вилкой котлету, отложив на ближайший стул фуражку и резиновую «вертикаль власти». Заскочили на обед двое научных сотрудников из лаборатории пивзавода — воскресница была, по их графику, рабочим днем. Сотрудница архива, жившая неподалеку от места своей работы, пришла в кафе с ребенком, и угощала его заварными пирожными. Оглядев зал и улыбнувшись патрульному, Зернов прошел к стойке.

На высоком стуле сидел, непринужденно болтая ногами и потягивая коктейль, молодой человек лет двадцати трех, с привлекательным улыбчивым лицом и вьющимися волосами, одетый ярко, как попугай. Это был официант заведения — Станилав Рысацкий. Артем познакомился с ним три года назад, выступая в кафе с концертной программой.

Большинство людей шли на сотрудничество с подпольем из идейных соображений или из чувства мести. Мотивы Рысацкого были иными. Коммуникабельный молодой официант не задумывался глубоко над философскими вопросами, не испытал личных ударов судьбы. Пуще жизни он любил риск, и сам называл себя авантюристом, искателем приключений. В то время официант ухаживал за девушкой, сочувствующей подполью. Она была хорошей знакомой Зернова, о чем Рысацкий не догадывался. Действуя через нее, Артем узнал многие подробности биографии Рысацкого, его отношение к разным сторонам жизни, черты характера, увлечения. К примеру, Зернов знал, что любимое блюдо Рысацкого — жареный поросенок, что дома официант собрал коллекцию старых вин, что серьезной литературе он предпочитает юмористические журналы, а классической музыке — популярные песенки. Знал он и о том, что две недели из каждого отпуска Рысацкий проводит в теплоходном круизе по реке Бланка…

По просьбе Зернова, девушка регулярно беседовала с Рысацким об идеологии и политике, постепенно подвигая легкомысленного друга к верному их восприятию. Такое ненавязчивое, но ежедневное воздействие, перемежаемое разговорами о любви, оказало неотразимое действие. Уже около двух лет, как Рысацкий согласился помогать подполью. Это возвышало его в собственных глазах. Из заурядного официанта Станислав сделался романтической и таинственной фигурой, с жизнью яркой и осмысленной. Был у парня и еще один мотив — финансовый. Подполье никогда не использовало грубый подкуп: ведь кого ты купил, тот тебя продаст. Однако в тяжелый момент Артем выручил Рысацкого — помог ему расплатиться вовремя с кредитом на покупку автомашины. Помогал Артем в высшей мере тактично, речь вел не о подкупе, а о дружеской взаимопомощи. Эта поддержка была для Рысацкого как нельзя кстати.

Завидев Зернова, официант сладко улыбнулся и поприветствовал друга:

— О, кого я вижу! Не перепились еще добры молодцы!

Зернов широким жестом подал руку Рысацкому, и ответил в тон:

— Угу. Хуже водки лучше нету. Виноват — свинина с капустой все же лучше.

— Заказ принимаю. — шутливо козырнул официант, и лениво слез со стула. — Все как всегда?

— Как всегда — кивнул Зернов — Три порции, пожалуйста. Полкило свининки, не сильно жирной, килограмм теста, квашенная капуста, белый хлеб…

— …И немножко подсолнечного масла — подхватил официант — Сейчас, свинину подрумяним, капусту заложим, и на медленном огне… Ну и рогалики из теста воткнем туда.

— Еще гренки не забудь, из белого хлеба. Сверху положим. Ну, и рюмки две ледяной водочки, под такую закуску.

— Долго это все готовить…

— Так ведь и хорошо, Станислав! У нас будет время поговорить, пока готовится… А потом ко мне придет товарищ. Нужен отдельный кабинет для встречи с ним.

«Отдельным кабинетом» Артем в шутку называл крохотную каморку, где хранилось кухонное оборудование. Она не была видна из зала, вел к ней черный ход, обычно запертый. Рысацкий протянул Артему ключи:

— Ладно, открой. Впустишь его, поговорите. Только связку не забудь отдать обратно…

— Отдам, не сомневайся. — улыбнулся Артем — Ты ж меня знаешь…

Друзья прошли в ближний пустой ряд, затененный ажурной стенкой. Зернов увидел сквозь отверстия орнамента, что постовой, пообедав, надел фуражку и направился к выходу. Пара научных сотрудников, умявши обед, не спешила покинуть помещение — старший из них, лет сорока пяти, резко жестикулировал, рассказывая о чем-то. Молодой собеседник наклонился к нему и слушал не перебивая, изредка пощипывая рыжеватые усики.