Сергей Дубянский - Арысь-поле Страница 46

Физик тронул жидкость ногой и отдернул ее.

— Твою мать! Кипяток! Сматываемся, пока не сварились!

Аня заворожено смотрела на рыжие разводья, которые, не касаясь ног, обтекали ее со всех сторон, устремляясь к порогу, будто в погоню за убегавшими.

— Анька, быстрей!.. — голос Марины доносился уже из коридора, и Аня спокойно пошла к двери — именно, спокойно пошла, так как знала, что весь катаклизм случился только из-за нее, а потому не может причинить ей вреда. Она забрала трусики, по-прежнему болтавшиеся на двери; оглянулась — странная жидкость заполнила место, на котором она стояла только что.

В коридоре было пусто; и в холле, где осталась одежда, тоже пусто — только в углу плакала Маринка.

— Лысая падла, — всхлипнула она, застегивая юбку, — так локтем в глаз засветил. Фингал теперь, небось, будет…

— Это не страшно, — Аня радостно улыбнулась.

— Конечно, не страшно! И сегодня, хрен, чего заработали, и теперь сидеть целую неделю — куда я такая пойду?..

Все эти проблемы показались Ане мелкими и недостойными обсуждения. Она не спеша надела трусики, глядя, как поток уже катится по коридору.

— Я на улице! — Маринка поспешно выскочила за дверь, а Аня взяла юбку и вдруг увидела бумажник, оброненный кем-то впопыхах; с интересом вытащила его содержимое и не поверила глазам — там лежало четыре стодолларовых купюры и еще несколько рублевых сотен. Сначала она хотела позвать Маринку, но вспомнив ее недавнее счастливое лицо, сунула бумажник в карман джинсов. …Кто как, а я зарплату получила…

Когда Аня вышла, Маринка, все еще жавшаяся к стене, испуганно спросила:

— Ты хоть представляешь, где мы находимся?

На улице стало темно, и ни фонарей, ни светящихся окон…

— Главное, мы в городе, а там разберемся.

Пройдя через распахнутую калитку, они двинулись вдоль бетонного забора — Аня впереди; Маринка, чуть сзади.

— Все-таки повезло нам с этими трубами, да? Как думаешь, почему они лопнули?

— Я чего, сантехник? Сгнили, наверное, — ответила Аня, сама не веря в такое объяснение. Она помнила свои слова, и помнила тумана над бассейном — он не мог ей пригрезиться, хотя… в том состоянии, в каком она находилась, все могло быть. …Может, правда, прорвало канализацию?.. Ведь наверняка с тех пор, как завод развалился, никто ничего не ремонтировал… Но почему она была горячая?.. В памяти всплыла задачка про бассейн с трубами — так вот, что-то в этой ситуации не вязалось со школьной программой… или школа и не имеет ничего общего с реальной жизнью?..

Впереди забрезжил свет фонаря, и из темноты возникла широкая улица, по которой проехал автобус.

— О, транспорт еще ходит! — обрадовалась Маринка, — ты сейчас куда? А то я к «мамке». Надо доложить все, как было — может, хоть какую денежку заплатит, а то, если завтра с фингалом приду, скажет ведь, тварь, что дома поставили и, вообще, ничего не даст.

…Только не туда! — Ане стало дурно от одной мысли, что после всего случившегося придется еще всю ночь кого-то обслуживать в «Досуге…»

Они вышли к остановке, которая оказалась прямо за углом.

— С меня на сегодня хватит, — Аня присела на лавку и достав сигарету, подумала: …Блин, сколько же я не курила?… Так и бросить недолго!.. Усмехнулась собственной мысли.

— Тебе смешно, — обиделась Маринка, приняв усмешку на свой счет, — а я ноги никак в кучу не соберу, еще в глаз въехали…

— Бедная детка, — Аня ехидно зацокала языком (при одном воспоминании, как она обошлась с несчастным гомиком, вся жалость к напарнице мгновенно исчезала), — отдохни, посиди.

— Вот, еще и задницу надрали ни за что ни про что!

— Ну, это-то тебе полезно…

— Скажи спасибо, трубы лопнули! Я б на тебя посмотрела!

На секунду к Ане вернулся страх, но ушел также внезапно, как и возник — наверное, это ветер зашелестел в деревьях, напоминая, что находится она совсем в другом мире.

Обе замолчали. Давно изучив Маринин характер, Аня знала, что та обиделась не на один день и приехав в «Досуг…», расскажет «мамке», что отрабатывала уплаченные деньги, а Аня сидела, пила виски, следовательно, делить их несправедливо…

— Ты едешь? — Маринка махнула подъезжавшему автобусу, но Аня покачала головой.

…Куда б двинуть?.. — она закурила новую сигарету, глядя на напарницу, устроившуюся на задней площадке, — сидеть сейчас дома — полный отстой, тем более, есть же четыреста баксов!.. Вроде, и не тратили ничего в «Наутилусе» — бывает же такое… «Наутилус»… А почему бы и нет? Этот сказочный водный мир — такое клеевое место… Катьке, что ли, позвонить?.. А толку с нее?.. Только бабок потратишь в два раза больше, а обратно, фиг!.. — она подошла дороги и вскинула руку, увидев вдали свет фар.

Добралась Аня быстро и без приключений, причем, ресторан оказался гораздо ближе, чем она думала — только она так и не поняла, каким путем они ехали, но теперь это не имело значения. Войдя в зал, она остановилась. Голубизна под ногами и неповоротливые рыбьи спины показались такими родными, что захотелось погладить их, зачерпнуть воды в ладони… наверное, она б это сделала, если б не прочное пластиковое покрытие.

— Привет, — Инна возникла совершенно неожиданно, — я уж хотела звонить тебе или Катьке — тут Лена ваша пришла.

— Да ты что!.. — Аня растерялась, не зная, что делать, ведь она хотела только найти ее, даже не задумываясь, что будет дальше — они ж с Катькой решили ничего не говорить Вадиму.

— Ань, свободных столиков все равно нет — хочешь, я тебя к ней подсажу?

— Хочу, — двигаясь за Инной, Аня увидела ту, на чьи поиски ухлопала очень нужную дубленку; правда, оценить, ни «два тумана», ни «прыжки из темноты», не смогла, потому что девушка сидела спиной.

— Извините, — Инна остановилась возле столика, на котором стоял недопитый бокал с пивом и пепельница, — Лен, вы не против, если я подсажу к вам девушку?..

— Конечно, нет, — Лена, до этого смотревшая на танцующих, повернула голову и улыбнулась, — я вас помню. Аня, да?

Инна подмигнула и достала блокнотик, ожидая заказа. Во-первых, Аня чувствовала себя абсолютно трезвой, что препятствовало непредсказуемому общению, а, во-вторых, должна же она за услугу сделать Инне какую-никакую выручку!..

— Мне самый крутой, самый термоядерный коктейль, — провозгласила она горда и добавила шепотом, — ты баксы здесь, в случае чего, поменять сможешь?

— Без проблем, — Инна отошла, а Аня присев за столик, достала сигарету.

— Как прошел день? — Лена смотрела на нее с улыбкой, подперев рукой подбородок.

Аня понимала, что такого вопроса требовали пресловутые правила этикета, и отвечать на него совсем не обязательно.

— Нормально, — она пожала плечами.

— Хорошо, когда такие дни заканчиваются нормально.

Аня чуть не поперхнулась дымом. С минуту они молча смотрели друг на друга, и Аня вдруг поняла, что имелось в виду, и под «омутами», и под «туманами» — в этих глазах, действительно, можно было утонуть, а уж все мысли растворялись без остатка.

— Говорят, тебе тоже понравилось здесь? — на дне «омутов» вспыхнули солнечные блики. К тому же, Лена неожиданно перешла на «ты» — эта было Ане гораздо ближе, ибо официально она объяснялась преимущественно с милицией и врачами.

— И кто ж это говорит? — спросила она.

— У меня тоже много знакомых…

В это время Инна принесла коктейль. Аня прильнула к соломинке — ей требовалось расслабиться, чтоб поймать нить разговора.

— А где Катя? Мне жаль, что она отказалась ехать со мной; думаю, она много потеряла.

— Она передумала, если еще не поздно, — Аня оторвалась от напитка и почувствовала, как вместе с головокружением, легкость наполняет ее тело и сознание.

— Правда?!.. Наверное, не без твоей помощи?

— Откуда ты знаешь?

— Так Юля ж была категорически против — я общалась с ней; значит, кто-то другой ее вразумил. Кстати, извини, я сначала подумала о тебе плохо, но теперь поменяла мнение.

— Почему?

— Почему «плохо» или почему поменяла?

Ане было сложно уловить такие лингвистические нюансы — она молча уставилась на собеседницу, но та продолжала, не дожидаясь ее ответа:

— «Плохо», потому что не люблю девушек, которые во всем уступают мужчинам; а поменяла, так как теперь думаю, что ты можешь быть сильной — все зависит от обстоятельств.

— Это с чего ты так решила?.. — Аня всосала еще несколько глотков и почувствовала, что наступает состояние, когда тормоза отпускают и можно говорить все, что угодно.

— Анечка, есть множество вещей, которые я знаю, но не могу объяснить, откуда я их знаю. Это, вроде, сидит во мне, как изначально данное знание. Ты понимаешь меня?

— Не, я себя-то не всегда понимаю, а уж других и подавно.