Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские Страница 47

Но всё оказалось не так просто.

Вечером, когда все отдыхали и нора была уже пуста, по лестнице поднялся к нам тот мужчина, любовник Таш.

— Привет тебе, наставник, — сказал он. — Прости, что так поздно. Дела, дела... Хочу поговорить с тобой.

— Приходи завтра, Авенир, — ответил ему хозяин.

— Завтра может быть уже поздно. Нам есть что обсудить. Я хочу помочь тебе.

Этот разговор они вели в комнате, где хозяин обычно работал с Арбуком и Бубуком.

— Я не нуждаюсь в помощи.

— Боюсь, что ты ошибаешься. Предложи мне сесть. Разговор, возможно, будет долгим.

— Вагад, принеси из спальни стул, — распорядился хозяин.

— Ты живешь небогато — может, всё дело в этом? — задумчиво спросил гость. — Твой носильщик прислуживает в комнатах. Что же ты молчал? Я думал, скромная жизнь тебе по нраву.

— У меня есть всё необходимое, Авенир, — отрубил хозяин. — И много ли нужно в мои годы?

— Много, наставник, много.

Этот мужчина улыбался, но мне его улыбка не нравилась. Хотя сам он имел очень достойный облик, невзирая на пожилой возраст. Обычно мужчины старше сорока отращивают живот, а некоторые и зад, и пухлую грудь, и толстую шею. Этот же был бодр и строен. К тому же я видел, как он держится в седле, как командует и как дерется. Вот только снисходительная улыбка — словно бы он приготовил неприятность хозяину и сейчас предастся злорадству...

Поэтому я, уходя, закрыл дверь так, чтобы осталась щелка, и сел сбоку от нее на пол.

— Предложить тебе угощение, Авенир? — спросил хозяин.

— Ты лучше покажи мне рисунок Новой Башни, наставник. Да, я знаю про нее и знаю, зачем ты ездил в Вавилон.

— Я старый человек, Авенир. Мне пора посещать храмы ради пожертвований. Тебе ведь донесли, что я бывал в храмах, так?

— Да, это ты, наставник, верно сказал — ради пожертвований.

Затем оба немного помолчали.

— Наставник Гумариэль, я всё знаю. Я знаю, что ты встречался с нашими стариками. Я знаю, как ты это устроил, как ты получил от них письмо при помощи двух бронзовых колец и натянутой веревки, письмо на сырой глине. Я знаю, как ты, в твои-то почтенные годы, лазил по первому ярусу и пугал крыс. Давай начнем со стариков. Эти несчастные — наша общая ошибка. Ты их давно не видел, ты сохранил воспоминания, наставник, воспоминания молодости, лучше которых ничего нет. Ты всю жизнь помнил, как помогал им учить наш язык и как они рассказывали о прекрасной стране, в которой повозки без ослов и мулов носятся быстрее ветра. И тебе этого было достаточно! Ты знал, что изготовить такие повозки в человеческих силах. Если бы ты стал о них думать, ты бы придумал что-то подобное. Но тебе запали в душу дома в сорок и пятьдесят ярусов, где они жили, с большими окнами и цветными стенами, и ты задумался. Что ты молчишь? Если я прав — кивни.

Судя по всему, хозяин кивнул.

— Вот и отлично. Тебе сказали, что есть башни, высокие, высокие. И твоя душа вспыхнула. Рассказывали ли тебе эти трое, Дишон, Ришарид и Питир, о норе внутри башни, о трубе, о несущих стенах и арках? Нет, ты сам всё это придумал, только потому, что знал — это возможно! А если бы ты спросил их, как устроены дома в их стране изнутри, они бы ничего не ответили. Знаешь, почему?

— Потому что они не строители, Авенир. Они и не притворялись строителями.

— Да, они не притворялись. Они честно рассказали всё, что видели в своей стране, откуда их принесли демоны. Они рассказали о движущихся картинках на стене и о лодках, которые несутся быстрее дикого осла. Они рассказали об устройствах, которые позволяют говорить людям, сидящим в разных концах города. Они рассказали так, как рассказал бы ты сам, если бы попал в ту страну и вернулся! Теперь понимаешь? Всё еще не понимаешь?

— Нет, Авенир.

— Не хочешь понимать. Эти трое — пустое место, песок летящий! Они не умели у себя дома ничего делать, они умели только пользоваться! Они не знают, как устроены те повозки. Они умели только кататься! Они не знали, как устроены их счетные устройства, — помнишь эти ящички? Они умели только тыкать в них пальцами, пока ящички не сломались. Они как те храмовые писцы, которые понятия не имеют, как разминать глину для табличек и остругивать палочки! Если привести их место, где можно накопать глины и срубить ветки, они будут бессильны. Не говоря уж о том, чтобы правильно обжечь таблички!

— Нет, Авенир, без них не было бы счетного устройства Самариаха.

— Они случайно вспомнили, что когда-то их отцы, а может, и деды для этих устройств использовали таблички и ленты с дырками! Остальное сделали мы сами. Ты искал их для того, чтобы они научили тебя делать расчеты по строительству башни. А они не умеют делать расчеты! Какой-то богатый ростовщик держал их у себя, чтобы они считали данные в долг и вернувшиеся с лихвой деньги. Они делали это по законам своей страны, и они рассказали нам то, что понимали сами. Они рассказали, какие чудеса может творить счетное устройство! Но что там внутри, они понятия не имели. Я часто беседовал с ними, я задавал им правильные вопросы, и я это понял...

— И я беседовал! — закричал хозяин. — И они мне много рассказали!

— Ты услышал то, что хотел услышать, — описание готовых вещей. Твой ум требовал не объяснений, а работы! Они тебе говорили — дом был в двадцать ярусов, один над другим. И у тебя в голове росли эти ярусы, и тебе казалось, будто ты ловишь их мысли на лету. А это были твои собственные мысли. А я говорил с ними и слышал только те слова, что они произносили. Моя голова не так устроена, чтобы в ней вырастали башни. Наставник, это были одни и те же повторяющиеся слова, ничего нового.

— Почему же вы прятали их от меня?

— Мы их от всех прятали. Это несчастные люди, наставник. Они уже ничего не хотят. И никого видеть не хотят. Они хотят, чтобы за ними присматривали, их каждый день посещает храмовый лекарь. Но даже он не в силах уговорить их пить поменьше. Они пьют, как люди, чья жизнь промелькнула и оказалась, как песок летящий. Как люди, которые ничего в жизни не сделали, они пьют... Знаешь, почему они ответили на твое письмо?

— Они хотели мне что-то рассказать.

— Выпить с тобой они хотели! А рассказать они уже ничего не могут. Их нельзя выпускать — они пропадут, как маленькие дети. И они сами это знают. Разве что прилетят те самые демоны, которые похитили их в той далекой стране, когда они втроем выбрались на берег озера поесть жареного мяса, и заберут обратно. Они из баловства пригласили тебя на стакан вина, но отвечать на твои вопросы не стали — ведь так? Им нечего было ответить.

— Это они сами тебе рассказали? — с тревогой спросил хозяин.

— Я не стал их беспокоить. Не эти твои замыслы показались мне странными. В конце концов, какой строитель не хочет, чтобы его расчеты были безупречными? Я узнал о пожертвованиях, которые ты искал в храмах Энлиля, Инанны, Энки, Уту. Был бы в городе храм Эрры — ты и туда бы пошел. Я знаю, кто обещал тебе деньги на Новую Башню. Это плохие деньги, наставник. Не надо ее строить на такие деньги. Ведь Другая Башня еще только начинает развиваться. Наставник, все наши дела — в самом начале. И счетное устройство совершенствуется!

— Да, чтобы радовать сплетниц с тридцатого яруса!

— Чтобы труды, которые лежат в храмовых хранилищах, размножить и сделать доступными. Чтобы труд Ровоама о шестидырчатых табличках размножить, и труд Амалека о дырчатой ленте. И труды Агенора!

— Башня владыки Энлиля принадлежит храму Мардука, и храм не успокоится, пока не выжмет из нее все деньги, как прачки воду из льняной туники, — заявил хозяин.

— Ну и что? Разве ты замечал над собой руку храма? — спросил Авенир. — Я внимательно следил за тем, чтобы всем было хорошо работать, чтобы счетное устройство росло и становилось всё лучше, всё быстрее. Храм не допекал меня мелкими придирками. Я позвал Ровоама и Амалека, я дал им большие деньги — пусть делают печатню, пусть делают дырчатые ленты!

— И всё на благо храма Мардука, — добавил хозяин. — Ты честно служишь храму!

— А ты, наставник? Отчего ты вздумал бежать и строить Новую Башню? Отчего тайно сговариваешься с людьми и переманиваешь их от подрядчиков? Что Другой Башне тебя не устраивает?

Я испугался — вот сейчас он скажет, что Труба возводится с перекосом!

Может, он и собирался. Но не сказал, хотя молчал он долго.

— Давай сделаем из Другой Башни то, чем она должна стать, — предложил Авенир. — Давай соберем в ней самых опытных, самых толковых и научимся тому, чего мы еще не знаем.

— Как извлекать на верхних ярусах еще больше денег? — ехидно спросил мой хозяин. — Клянусь язычком Асторет, я устал слышать о деньгах.

— И деньги тоже будут. Мы многое придумаем, вот увидишь. Эти несчастные, Дишон, Ришарид и Питир сделали больше, чем если бы научили нас делать ящички, в которых появляются картинки. Они разбудили уверенность, наставник. Мы знаем, что человек может из колес и ремней делать дивные вещи. То, что сделал один, может заново придумать и сделать другой. Вот ты же создаешь башни со многими ярусами. А если бы ты не знал, что они бывают, ты бы всю жизнь строил храмы, в которых самое большее — четыре яруса. Разве нет?