Юлия Вознесенская - Паломничество Ланселота Страница 5

Вот и первая ловушка. Ланселот надел брезентовые рукавицы, ухватился за торчавший из воды рельс, подтянул к нему катамаран, закрепил его и начал вытягивать проволоку. Она вся обросла морскими желудями, и без рукавиц он бы в кровь разодрал о них руки, прежде чем добрался до кольца, к которому была за четыре угла подвешена квадратная сетка. Как ни странно, улов оказался хорошим: видно, креветки, облепившие приманку — большой кусок трески, еще не уразумели, что шторм надвигается и пора им спасаться бегством, уходить на дно и прятаться среди камней, а не набивать брюшки. Ланселот выгреб сачком улов и ссыпал его в пластиковый контейнер, сразу заполнив его почти на четверть. На корме у него стоял деревянный ящик с камнями: он опустил в ловушку булыжник и отправил ее обратно на дно.

Так, продвигаясь от островка к островку, Ланселот шел к выходу из фьорда, попутно поднимая и осматривая ловушки. Во всех оказались креветки, четыре пятикилограммовых ящика скоро наполнились доверху, и он был рад, что вовремя выбрался из дома.

Когда Ланселот подошел к маяку, норд-вестовая волна поднималась вровень с кромкой бортов. Он еще издали увидел, что одну из новых ловушек сорвало и мотает по волнам. Выловив все ловушки, кроме одной — ее все-таки сорвало и унесло в море, он побросал их в трюм. Все они оказались пустыми. Теперь можно было возвращаться во фьорд и идти к дому. Натруженная спина ныла от боли и просила покоя, а одежда промокла от воды и пота.

Он шел в глубь фьорда и раздумывал, что же ему делать дальше: отвезти на удивление хороший улов сразу в Тронхейм или идти домой, загрузить креветки в морозильную камеру, а самому переодеться и лечь наконец в постель? Но свежие креветки стоят дороже замороженных, а Ланселоту нужны были деньги, и он решил идти в Тронхейм. Но прежде он спустился в каюту по короткому пологому трапу.

В тесной каюте было три койки, две по бокам и одна, самая широкая, напротив входа, а посередине оставалось место только для его коляски. На широкой койке он иногда отдыхал сам, две боковые когда-то занимали его родители, а теперь на них лежали фонари, кой-какой инструмент и рыболовная снасть.

Ланселот умел отдыхать: для краткого восстановительного отдыха надо было полностью расслабиться, но ни в коем случае не позволять себе заснуть. Он только снял промокшую куртку и перекинул тело на койку. Через четверть часа он поднялся и снова пересел с койки в коляску. Теперь он мог плыть дальше.

Центр питания в приморском городе, естественно, находился недалеко от берега, и Ланселот отправился туда с причала прямо в коляске. Он рассчитывал, что договорится о сдаче улова, а потом рабочие Центра поедут за ним на причал в грузовом мобиле и заберут ящики с уловом, как это обычно и происходило.

Чиновник, всегда принимавший у него весь его улов и особенно охотно бравший креветки, встретил его радушно:

— А, Ларе Кристенсен! Что привезли на этот раз? — спросил он, выходя из пластиковой кабинки. Чиновник знал, кто из его клиентов предпочитает общение, не разделенное звукопроницаемой гигиенической перегородкой.

— Я привез креветки. Четыре ящика свежих креветок.

— А вы уже знаете, что расценки на них понижены?

— Ничего об этом не слышал. И какова теперь цена? — Две планеты за центнер креветок.

— В десять раз меньше, чем было неделю назад!

— Да. Это в связи с появлением нового продукта — сухопутных креветок. Их доставляют с юга Европы.

— Но за такие деньги никто не станет сдавать креветки!

— Вы забываете, Кристенсен, что далеко не у всех ловцов креветок есть судно и сети: это вы легко можете переключиться на рыбу, но у того, кто ловит креветок с берега, выбора нет. А еще в нашем фьорде есть люди, для которых добыча креветок — единственный официальный заработок. Не станут сдавать — перейдут в разряд безработных со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до направления на раннюю эвтаназию. Эти рыбаки, в отличие от вас, Ларе Кристенсен, не могут сдать свой улов перекупщикам, продать на рынке или завести постоянных частных покупателей в городе. — Спасибо за подсказку, я поехал на рынок!

— Я вам ничего не подсказывал, я только честно обрисовал положение. — И все равно, большое спасибо.

— Так вы что, сегодня совсем ничего не будете сдавать? — За такие деньги?

— Я знаю, как тяжело вам достаются ваши креветки, Ларе Кристенсен, и я уважаю ваш труд. Но на вашем месте я бы все-таки сдал часть улова.

— Нет! Вот пойдет лосось, потом треска — буду сдавать рыбу.

— Сдайте хотя бы ящик, и официально будет считаться, что вы продолжаете сотрудничать с государственным Центром питания. А остальное можете отвезти на рынок.

— Я считаю, что это грабеж — так низко оценивать труд рыбаков.

— Подумайте, Ларе! Я ведь опять вам подсказываю…

— Некогда раздумывать. Я тороплюсь домой: мне надо поскорее сменить одежду, не то я рискую простудиться. Я пришел прямо с лова, чтобы сдать креветки живыми.

— Понимаю. Но я очень надеюсь, что следующий улов вы, как обычно, доставите к нам.

— Ну уж нет! Мне действительно не слишком легко дается этот мой заработок, тут вы правы. Прощайте!

— Надеюсь — до свиданья, молодой человек.

Чиновник Центра с явной симпатией относился к молодому рыбаку-инвалиду и обычно Ланселот охотно с ним беседовал, иногда они даже выпивали по стаканчику энергена, сидя за круглым столиком в углу приемной, но сейчас он и вправду очень спешил.

Тронхейм после Катастрофы быстро разросся и стал огромным городом, как почти все скандинавские города, когда сюда хлынуло население полузатопленной Европы. Новые кварталы тысячеквартирных домов протянулись на километры, но рыбный рынок, куда было нужно Ланселоту, находился недалеко, и он не стал брать таксомобиль, а отправился туда прямо в коляске.

Он подкатил к рыбному ряду и сказал первому же продавцу, что хочет продать четыре пятикилограммовых ящика живых креветок. — Где они у тебя? — Здесь, на моем судне.

— Они у тебя и вправду живые? Сегодня мало кто выходил на лов.

— Пощупай мой рукав — я только что с моря. — На каком причале встал? — На пятнадцатом.

— Езжай вперед и готовь товар, я подъеду. Какое судно? — Катамаран «Мерлин».

Когда он добрался до причала, рыбник уже был там со своим грузовым мобилем. Ланселот подъехал к «Мерлину», вкатился на палубу и крикнул рыбнику:

— Будь другом, снеси сам ящики на при чал: у меня сегодня спина что-то не в порядке. — О чем разговор!

Рыбник шагнул на катамаран, подошел к ящику и поднял крышку: убедившись, что креветки живые и достаточно крупные, он предложил Ланселоту по планете за ящик. Это было столько же, сколько ему прежде платили в Центре питания, однако ниже обычных рыночных цен, но спорить уже не приходилось. Рыбник достал карманный персоник, Ланселот приложил к окошечку большой палец с прсональным кодом, и когда в нем появился его банковский счет, тот перевел на него четыре планеты. Рыбник снес на причал все ящики. Они простились, обменявшись кодами и договорившись, что в следующий раз Ланселот предупредит рыбника о доставке улова заблаговременно. Теперь можно было отправляться на свой остров.

Добравшись до дома, Ланселот сразу же принял горячий душ, поел, приготовил грог, проглотил три таблетки аспирина, взял книгу и улегся в постель. Он читал бумажные книги и почти никогда не пользовался Всемирной библиотекой по персонику, благо книг в музее-усадьбе Писателя было достаточно.

Загудел персоник. Он со вздохом пересел в коляску и поехал к нему. На экране появилось письменное сообщение:

УПРАВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ СООБЩАЕТ, ЧТО ВАША ДОЛЖНОСТЬ СМОТРИ-ТЕЛЯ-ЭКСКУРСОВОДА МУЗЕЯ-УСАДЬ-БЫ УПРАЗДНЯЕТСЯ В СВЯЗИ С ЗАКРЫТИЕМ МУЗЕЯ. ВАМ РАЗРЕШАЕТСЯ ПОЖИЗНЕННОЕ ПРОЖИВАНИЕ НА ТЕРРИТОРИИ БЫВШЕГО МУЗЕЯ.

Так… Вообще-то, этого следовало ожидать. Уже много лет никто не посещал усадьбу Известного Писателя, и он уже давно был по существу сторожем при никому не нужном музее. Ланселот начал помогать отцу в усадьбе-музее еще с детства, он был хорошим и грамотным экскурсоводом; ему казалось, что он так и будет служить в усадьбе до конца своих дней и жить в этом старом, до последнего гвоздя знакомом доме, рядом с могилой матери в маленьком саду. Ладно, переживем. Из дома не гонят, и то хорошо. В послании ничего не сказано о его заработной плате: может быть, они все-таки оставят ему хотя бы часть ее на прожитье? Он ведь не получает ни бесплатной еды, ни одежды, как прочие планетяне, не получает даже лекарств и витаминов по общим каналам, поскольку остров не подключен ни к одной из линий жизнеобеспечения, кроме электролинии Тэсла.

Ланс еще не успел отъехать от персоника, как снова прозвучал вызов и на экране появилось новое сообщение:

УПРАВЛЕНИЕ ТРУДА СООБЩАЕТ, ЧТО В СВЯЗИ С ВАШИМ УВОЛЬНЕНИЕМ ИЗ ОРГАНОВ КУЛЬТУРЫ ВЫ ПЕРЕХОДИТЕ В РАЗРЯД БЕЗРАБОТНЫХ. ВАМ УСТАНАВЛИВАЕТСЯ ПОЖИЗНЕННОЕ ПОСОБИЕ В 12 ПЛАНЕТ ГОДОВЫХ.