Феликс Кривин - Полусказки Страница 5

Пустой Патрон все еще не успел собраться с мыслями, поэтому он произнес рассеянно:

— Да, да, пожалуйста… С круглой печатью.

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ КНИЖКА

Маленькому мальчику купили в магазине Книжку. Называлась она так: «Нужно быть послушным». Очевидно, считали, что для маленького мальчика такая Книжка может быть полезной.

Когда люди ушли по своим делам, и в комнате никого не осталось, Книжка решила осмотреться на новом месте. Осторожно, чтобы не ушибиться, она спрыгнула с этажерки и отправилась по комнате.

Первым, кто встретился ей, был отрывной Календарь. В нем уже почти не осталось листков (потому что дело было в декабре), но он не смущался этим и даже был, по-видимому, весел.

— Негодные дети! — возмутилась Книжка. — Разве можно так книги рвать?!

Календарь только усмехнулся.

Но Книжка его не поняла: в ней ничего не говорилось о календарях. Поэтому она, проворчав себе под нос что-то нравоучительное, отправилась дальше.

На письменном столе она увидела Пресс-папье.

— Грязнуля, — сказала Книжка. — Посмотри, ты весь в чернилах!

Затем она долго отчитывала Форточку за то, что та выглядывает на улицу (можно простудиться!), объясняла Маятнику, что не следует все время бегать взад-вперед. Графину — что нельзя баловаться с водой, и так далее.

Хорошо, что на ее слова никто не обращал внимания.

А если бы ее послушали?

НАУЧНЫЙ СПОР

Спросите у Половой Тряпки, кто самый умный и образованный у нас в передней. Она вам сразу ответит: Калоша и Босоножка.

Калоша и Босоножка отличаются тем, что как только оказываются рядом, тотчас заводят ученые споры.

— Какой мокрый этот мир, — начинает Калоша. — Идешь, идешь — места сухого не встретишь.

— Да что вы! — возражает Босоножка. — В мире совершенно сухо.

— Да нет же, мокро!

— Именно сухо!

Их споры обычно разрешает Комнатная Туфля:

— Коллеги, оставьте бесполезные споры. Мир бывает и мокрым и сухим: мокрым — когда хозяйка моет пол, сухим — все остальное время.

СНЕЖИНКИ

Снежинку потянуло к Земле — очевидно, она слышала о Земле немало хорошего.

И вот Снежинка отправилась в путь. Она двигалась не так быстро, как ей хотелось, потому что ее останавливали другие снежинки, и каждой нужно было рассказать о Земле — самой лучшей в мире планете.

Снежинки медленно опускались на Землю, словно боясь ее раздавить: ведь Земля одна, а снежинок собралось слишком много.

Снежинки доверчиво припали к Земле, поверяя ей свои мечты, свои планы на будущее…

И тогда на них наступил Сапог, толстокожий тупой Сапог, который хотя и был на правильном пути, но очень мало понимал в жизни.

Один Сапог — это еще не вся Земля, по сравнению с Землей он ничего не значит. Но разве могли снежинки в этом разобраться? Раздавленные сапогом, они превратились в лед и больше ни о чем не мечтали.

И на этом льду поскользнулось немало разной обуви, шедшей по следу тупого Сапога, раздавившего маленькие снежинки…

КРАЕУГОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ

— Уголь — это краеугольный камень отопительного сезона, — говорил Кусок Угля своим товарищам по сараю. — Мы несем в мир тепло — что может быть лучше этого? И пусть мы сгорим, друзья, но мы сгорим недаром!

Зима была суровой, тепла не хватало, и все товарищи Куска Угля сгорели. Не сгорел только он сам, и на следующий год говорил своим новым товарищам по сараю:

— …Мы несем в мир тепло — что может быть лучше этого? И пусть мы сгорим…

Краеугольный Камень оказался камнем обыкновенным.

КАРАНДАШ И РЕЗИНКА

Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли — и живут себе спокойно. Карандаш-то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.

Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской компании:

— Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова сказать не успеешь, а она его — насмарку. Где же твое мужское самолюбие?

А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:

— Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за своей мягкости. Он тебе пропишет!..

Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.

Перья и бритвы очень остро переживали разлад в семье Карандаша. Единственным утешением для них было то, что все случилось именно так, как они предсказывали.

СИЛЬНЫЙ АРГУМЕНТ

Мелок трудился вовсю. Он что-то писал, чертил, подсчитывал, а когда заполнил всю доску, отошел в сторону, спрашивая у окружающих:

— Ну, теперь понятно?

Тряпке было непонятно, и поэтому ей захотелось спорить. А так как иных доводов у нее не было, она просто взяла и стерла с доски все написанное.

Против такого аргумента трудно было возражать: Тряпка явно использовала свое служебное положение. Но Мелок и не думал сдаваться. Он принялся доказывать все с самого начала — очень подробно, обстоятельно, на всю доску.

Мысли его были достаточно убедительны, но — что поделаешь! — Тряпка опять ничего не поняла. И когда Мелок окончил, она лениво и небрежно снова стерла с доски все написанное.

Все, что так долго доказывал Мелок, чему он отдал себя без остатка…

ПО ЧУЖИМ НОТАМ

Скворец пошел на повышение: его назначили соловьем.

Сидит Скворец в кабинете и вникает в соловьиные дела: сегодня ему придется выступить на расширенном заседании заведующих секторами до, ре, ми, фа, соль и ответственных работников Управления по согласованию диссонансов. Остается только набросать выступление.

Скворец нажал кнопку, и в дверях неслышно появился начальник Соловьиного кабинета Воробей.

— Набросай-ка, голубчик, несколько нот по канареечному вопросу. Только, знаешь, в таком, мажорном духе.

Начальник Соловьиного кабинета вызвал к себе в кабинет свою заместительницу по работе среди женщин Ворону.

— Тут, товарищ Ворона, насчет канареек нужно что- нибудь придумать. Тащи сюда нотную энциклопедию и займемся…

Вечером Скворец выступал на расширенном заседании. Поклевывая лежащую перед ним плотную стопку бумаг, он начал:

— Чик-чирик! Карр! Чик-чирик!

Заведующие секторами и ответственные сотрудники Управления слушали, зевали, но не удивлялись: к таким выступлениям они давно привыкли. И во времена бывшего соловья Дрозда, и во времена Чижа, и во времена Зяблика, всегда выступления на любую тему звучали одинаково: «Карр! Чик-чирик!»

ЗАГУБЛЕННЫЙ ТАЛАНТ

Ботинки скрипели так громко, что Шлепанцы, у которых при полном отсутствии голоса был довольно тонкий слух, не раз говорили:

— Да, наши Ботинки далеко пойдут.

Но как бы далеко ни ходили Ботинки, всякий раз они возвращались в свою комнату.

— Ну, что? — интересовались Шлепанцы. — Как реагировала публика?

— Да никак. Советовали нас чем-то смазать.

— Канифолью, наверное! — подхватывали Шлепанцы. — Слышали мы этих любителей канифоли, — разве у них скрип? А тоже называются — Скрипки! Вот у вас…

Ботинки стояли, задрав носы от удовольствия. Им даже было немножко приятно, что их не понимают, недооценивают, и они с радостью внимали словам Шлепанцев:

— Ничего, ваше время придет!

И время Ботинок действительно пришло. Их смазали, но, конечно, не канифолью, а обыкновенным жиром. Ботинкам, как видно, жир понравился, они успокоились и перестали скрипеть. В комнате стало совсем тихо.

И только временами из-под кровати доносился сокрушенный вздох Шлепанцев:

— Какой талант загубили!

РАЗГОВОР ОБ ИСКУССТВЕ

Болтаясь без дела на макушке модной шапочки, Кисточка попала в картинную галерею и сразу привлекла внимание нескольких скучающих шляпок.

— Как она шикарна! — заволновались шляпки. — Как оригинальна!

— Знаете, это родственница знаменитой Кисти!

— Да что вы! Какой контраст!

— Я всегда говорила, что в нашей хваленой Кисти нет ничего особенного. Три волоска, перепачканные краской, — вот и вся ее красота. Но вы же знаете — вкусы публики!

— Смотрите, смотрите! Эта маленькая Кисточка просто великолепна. Обратите внимание на ее прическу…

Нашлось немало дельных замечаний по этому поводу, и начался оживленный, увлекательный разговор.

Шляпки были очень довольны, что здесь, в картинной галерее, нашелся наконец предмет, о котором они могли судить вполне квалифицированно.