Андрей Лазарчук - Весь этот джакч (дилогия) Страница 51

– Что?!!

– На все вакации.

– Папка, но как же…

– Конечно, понадобится решение объединённого офицерского собрания, но я думаю, нас поддержат. Почти не сомневаюсь.

– А если я не захочу?

– Это не обсуждается.

– Почему?

– Во-первых, потому что это приказ. Во-вторых, туда же отправляется мать, будет работать в столовой. Так что тебе здесь одному…

– Но вот Костыль… Кай Килиах, ты его знаешь… он же подолгу живёт один, и ничего!

– Да я не сомневаюсь, что ты проживёшь один. Но смотри: я – один из инициаторов создания этого обязательного летнего лагеря, и мой же сын в него не едет. Как я буду выглядеть?

На это Лимон ничего разумного возразить не мог.

– И когда отправляться? – мрачно спросил Лимон.

– Дня через два-три, раньше подготовиться не успеем. Подумай, что с собой взять…

– Купи мне мелкашку, – сказал Лимон.

– Там же будет тир, – сказал отец.

– Тир – это одно…

Отец некоторое время молчал.

– Хорошо. Попробуем сегодня что-нибудь придумать. Но… ты понимаешь.

– Не маленький.

– А бунтовал кто?

– Там всё сложно было. Не для себя ведь – для всех.

– Для некоторых.

– Ну, это ты мне потом рассказал. А тогда я думал, что для всех.

– Да, всякое случается. Я постарше тебя был, курсант уже, а в такую же почти историю влип. Потом долго надо мной висело, что вот сейчас раз – и из пограничного училища в общеармейское… Удержался как-то. Впредь будем умнее, так ведь? И ладно, с мелкими вопросами покончено. Теперь давай о главном…

И тут Лимон испугался. Отец с матерью уже давно ссорились, едва успев увидеться…

– Нет, не то, что ты подумал. Тут пока всё остаётся, как было. Слушай. Пандейцы сейчас разведывательную активность развили – не помню такого. Два десятка шаров в день – это только которые мы замечаем…

К шарам, конечно, давно привыкли. Медленно-медленно ползёт по небу едва заметная точка. Ветер почти всегда постоянный, и ползёт она по известному маршруту – из седловины Семи дев, потом над Дикими озёрами, над старым заброшенным санаторием «Горное озеро», потом вместе с потоками воздуха чуть снижается, проходит когда рядом, а когда и над самим шахтёрским городком, – и устремляется юг, к Солёным болотам, и дальше, дальше – вдоль старой разбитой бетонки, ведущей – со многими, конечно, поворотами и всякими промежуточными городками – прямо к столице нашей Родины… Лимон как-то подсчитал, что если сесть на велосипед и ехать по восемь часов в день, то путь займёт сорок два дня из пятидесяти, положенных на вакации. Увы: во-первых, не было велосипеда; а во-вторых, на месте некоторых городков торчали вполне себе ещё радиоактивные развалины, и преодолевать эти зоны разрешалось только в закрытых спецфургонах…

Впрочем, так далеко шары вряд ли залетали. Обычно ещё когда шар только подлетал к городку, доносился тихий стрекот пулемётной очереди, и на месте точки появлялась более светлая чёрточка, несущаяся к земле. Потом, если повезёт, можно было найти смятую от удара и всю спёкшуюся внутри коробку размером со школьный ранец; поговаривали, что удавалось находить и целые, но Лимон в это не верил, уж слишком простой и безотказный был механизм самоуничтожения: стеклянная ампула с белым фосфором и термитная шашечка… А если каким-то чудом шар миновал пулемётные посты, вступала в дело ракетная установка, что охраняла станцию. Ракеты были картонные и наводились по радио вручную, но срабатывали безотказно. Ф-ш-шшш! – белый извивающийся след, потом магниевая вспышка и сноп ярчайших искр, а через несколько секунд резкий удар, как кувалдой в дно пустой бочки…

Но случалось это когда раз в декаду, когда раз в несколько дней…

– Два десятка? – переспросил Лимон. – А почему не стреляют?

– Возможно, что и больше. А не стреляют потому, что в основном они летят западнее нас, над Нижним…

– Пап, а там-то что высматривать?

– Разные есть предположения. Ну, во-первых, нет ли военной активности с нашей стороны, не подтягиваем ли мы технику. Нет, не подтягиваем. Да по нашей хилой однопутке много ли подтянешь? И подумалось мне, что таким нехитрым способом пандейцы усиленно принялись считать трафик соли. Зачем? Элементарно: во-первых, перед войной всегда запасаются солью – и армия, и население, – поэтому потребность в соли увеличивается, а значит, увеличивается и добыча. Во-вторых, собирая данные по добыче соли и анализируя их, можно узнать численность населения страны. Ну и так далее. В общем, добывается стратегическая информация огромной ценности. И вот тут есть одна маленькая тонкость… – отец замолчал и внимательно посмотрел на Лимона. – То, что я дальше скажу – исключительно между нами.

– Так точно, – сказал Лимон.

– Так вот: одной авиаразведкой здесь не обойтись. Потому что, допустим, мы хотим задурить противнику голову и начинаем гонять порожняк, или же наоборот – используем более грузоподъёмные вагоны, хотя полотно их может и не выдержать, ну а вдруг? В общем, способы дезинформации есть. И пандейцы понимают, что в случае чего мы именно к дезинформации и прибегнем. Верно?

– Нет возражений, – сказал Лимон короную фразу ротмистра Кату голосом ротмистра Кату.

– Значит, авиаразведку следует подкрепить чем?

– Наземной, а ещё лучше агентурной, господин майор!

– Верно. Где лучше всего иметь агента?

– На товарном дворе?

– Может быть. А ещё где?

– В бухгалтерии шахт. В тарном цехе. Э-э… На складе мешковины?

– Тоже неплохо. Но и этим мы можем поманипулировать: шить мешки в запас или отправлять соль не в мешках, а навалом. Про бухгалтерию вообще молчу, они и в мирное-то время… Нет, попробуй самое узкое место найти, где и шпион информацию нужную получит, и нам трудно будет незаметно подкрутить показатели?

Лимон задумался. Он задумался так, что левая рука невольно подползла к лицу, и ноготь большого пальца сам собой забрался между зубами. Отец молчал.

– Мост, – сказал Лимон. – Который около станции. Вернее, весы. Или как она там – весовая платформа?

Весовая платформа была поставлена в незапамятные времена – тогда же, когда и мост, – чтобы не выпускать со станции на мост и на дальнейший очень сложный отрезок пути перегруженные поезда. Солекопы и коммерсанты много раз пытались каким угодно способом от неё избавиться, но путевики стояли насмерть.

– Так, – сказал отец. – Самое узкое место нащупано. Но все трое контролёров многократно проверены и подозрений не вызывают. Пожилые семейные люди. У всех дети…

– Пап!

– Ты уже должен был сообразить. Подсаживается, допустим, в пивной к контролёру какой-нибудь скромный полузнакомый работяга – и вдруг тихо так говорит: мы, мол, знаем, как твоих ребятишек зовут, где они учатся и какой дорогой домой ходят. И чтобы ничего не случилось с ними, ты нам с каждого дежурства приносишь листочек: с правого берега на левый такой-то груз переброшен, а с левого на правый – такой-то. И все будут живы-здоровы… Логично?

– Логично.

– У одного из контролёров дочка уже несколько дней не ходит в школу, будто бы болеет…

– Так ведь уже вакации.

– Она в коммерческом, им ещё декаду учиться.

– Понял, пап. Проверить, да?

– Да. И не только её. Всех. Познакомиться – и внимательно смотреть, не крутится ли поблизости какой-нибудь подозрительный взрослый. Или не подозрительный.

– А сколько… э-э… объектов наблюдения?

– Три семьи. Два человека, четыре человека, и пять или шесть человек – там бабушка то приезжает, то уезжает.

– Тогда мне нужно кого-то подключить.

– Конечно. И сделать это нужно всё буквально сегодня. Информацию я тебе дам всю, какая есть. И напоследок просто-таки алмазное требование: следить, присутствовать, всё замечать, но ни во что не вмешиваться. Ни во что. Ни при каких обстоятельствах. Объяснять, почему так – не требуется?

– Нет, всё понятно. Но тогда…

– Ты сейчас быстро собираешь группу, а часа через два вы получаете от меня подробный инструктаж. Ясно?

– Так точно, господин майор! Разрешите идти?

– Сначала завтрак. И быстро, а то уже скоро подъём флага…

Глава вторая

– Штрафники, говорите? – переспросил господин Хаби, Гил Хаби, тот самый контролёр, у которого дочка без объяснения причин не ходила в школу. – Слышал, слышал о вашем геройском поступке, да. Помню, мы в старших классах и не так куражились…

– Ничего плохого мы не сделали, – сказал Лимон.

– А я и не говорю, что плохое, – усмехнулся господин Хаби. – Окна-то целы остались?

– Все до единого.

– Ну, вот. А мы бунтовали – так наоборот, ни единого стекла не осталось. Это, правда, давненько было… Так что вы конкретно хотите от нас?

– Мы должны навестить больную, – сказал Лимон.

– Больную… Больная никого не желает видеть, о чём и мне сообщила громогласно – не далее как час назад. Думаете, вы будете успешнее?