Виксар - Мечта хранимая Страница 51

Барабаны били всё чаще, дразня и завлекая сложным ритмом. Откуда-то подала голос свирель. Затихла, словно испугалась. Дала вторую ноту. А затем, всё уменьшая паузы и, в конце концов, убрав их, начала задавать мелодию, в которой барабаны оказались уже на подмоге.

Новые столпы огня — и посреди сцены появился Альден. Одетый в парад: снежно-белая тога, развевающийся небесно-голубой плащ и золотой венок на голове, — в руках он держал, что оказалось несколько неожиданным для меня, белую электрогитару. Повесив её на шею, он поднял в приветствии обе руки. Толпа взревела.

— Ну как? — гордо спросил тот Альден, что находился рядом со мной и улыбался до ушей.

— Потрясно, — честно ответил я. Император поднял руку в пафосном жесте, словно позируя для картины, а затем снова переключился на просмотр.

Ровно в тот момент, когда свирель, закончив свою партию, замолкла, по полю прошёл вибрирующий гром гитары — и я вдруг вспомнил эту песню.

— Эй, я же её знаю!

— Сейчас увидим.

Закончив играть вступление, Альден на сцене выбросил вперёд, к народу, правую руку и запел, чистым, хорошо поставленным голосом:

Мы с тобой родились под знамёнами Рима,Державы великой, непобедимой.Мы с тобой родились под счастливой звездой:В мире нету прекрасней страны ни одной!Мы бойцы, мы поэты, мы великий народ,Мы империи нашей умножаем почёт.Город вечный пускай будет светел всегда,Пусть обходит его стороною беда!Мощь и изобилье — два наших крыла!Славу империи множат века!..[4]

— Это… кхм… я поражён, в общем. В самое сердце.

— Да ладно тебе сарказмом плеваться. Здорово ведь, а? — император, упоминания о котором — на удивление — в гимне отсутствовали, несмотря на это выглядел так, будто был готов пуститься в пляс от восторга.

— Здорово, правда, — я с сомнением посмотрел на него. — Хотя тебя, похоже, берёт ещё сильнее.

— Гимн звучит один раз в год! — Альден наставительно поднял палец. — Это тебе не песенка какая-нибудь. Слышать гимн должно быть честью и радостью!

Только сейчас я обратил внимание, что музыка стихла. Как оказалось, запись поставили на паузу.

— Продолжаем честь и радость? — уточнил Альден.

— Ага. Стой, это Нармиз?

На застывшем изображении я разглядел в глубине сцены главу Сумеречного братства. Несмотря на официоз, своим привычкам он не изменил — и был в какой-то длиннополой одежде из тёмно-серой ткани. В руках у него также обнаружилась гитара, на которой он играл невидимо для большей части зрителей.

— Ага. Второе лицо в Империи. Но это долго объяснять.

— Ладно, — усмехнулся я.

Просмотр продолжился.

Нет числа легионам под римским орлом!Мы от падших душою свой мир бережём.Если где вдруг поднимет свою голову зло —Тут же кара империи настигнет его…

— Не думал, что борьба с инферналами вынесена на идеологический уровень, — удивился я.

— Почему нет, — пожал плечами Альден, — ничего плохого, а воевать наоборот, помогает.

В конце второго припева Нармиз, наконец, показался народу. На встретивший его гул не отреагировал — полностью был погружен в соло, которое выводил. Как только оно закончилось, император начал своё — и закончили они уже вместе.

Над полем повисла звенящая тишина. Затем снова вступили барабаны. Альден и Нармиз выбросили руки вперёд, к толпе.

— Мощь, изобилье — два наших крыла! Славу империи множат века!

Зрители эхом повторили строчки.

Оба Правителя вновь ударили по струнам. Конец песни состоял из ещё одного парного соло.

Экран растаял в воздухе серебристым дымком. Альден с интересом посмотрел на меня.

— Ну, давай, выдай мне истину.

— А? В смысле? — я отвлёкся от размышлений. — Тьфу, точно, я же собирался анализировать твой способ…

— И вместо этого сидел с открытым ртом, слушая мой гимн, — хихикнул император.

— Ну… в какой-то мере.

— Эх, не умеешь ты комплименты делать. Где напор, где харизма? Ты не думал, что, если попробовать задобрить меня с помощью лести, я выдам все свои секреты?

— А что, работает? — заинтересовался я.

— Нет, — Альден вздохнул. — Но хоть бы одна сволочь попыталась… Ладно, не переживай. Я бы мог назвать тебе рекорд минимального времени между перемещением и открытием способа воспроизведения музыки, но боюсь, что это плохо скажется на твоей мотивации. Так что — просто не переживай. Ну-ка, что там ещё у нас в планах?

Щёлкнув пальцами, он заставил прилететь из соседней комнаты листок бумаги с какими-то записями и быстро пробежал по ним взглядом.

— Ага. Сейчас — воздушная прогулка в один памятник архитектуры, а потом шахматы.

— Не слишком люблю шахматы, — признался я.

— Эти — полюбишь. Они… они… круче, чем мой гимн! — Альден сделал большие глаза.

— Ложь, натуральная ложь. Разве что-то может быть лучше твоего гимна? — я постарался вложить максимум проникновенности в голос и для верности упёр немигающий взгляд.

— Увы, я уже признался, что это не работает, — развёл руками Альден. Задумался на пару секунд — и, изобразив предельное самодовольство, махнул рукой: — Но из списка сволочей я тебя, так и быть, вычеркиваю.

Уже не считая нужным сдерживаться, мы расхохотались.

— Сколько ж ты в него вложил? — я в шоке наблюдал, как Альден на голубе наворачивает вокруг меня горизонтальные круги. Учитывая, что тигр сейчас был на своей максимальной скорости, это смотрелось действительно впечатляюще.

— Поживешь с моё — ещё и не столько вложишь, — заверил меня император, притормаживая птицу и пристраиваясь рядом. — Только не забудь сделать автоматический щит для больших скоростей. Обдувающий ветерок это хорошо, а сдувающий — плохо.

Впереди показался огромный замок, выдержанный в стиле средневековой Европы: с ярко выраженным квадратным сечением и одной высокой громадиной в центре, к которой жались второстепенные постройки гораздо меньшего размера. За крепостными стенами сразу начиналось чистое поле — видать, либо очень давно стоит бесхозным, либо у захватчиков было много времени. Когда мы приземлились у открытых ворот и я получил возможность рассмотреть всё вблизи, стало ясно, что верен первый вариант: решётки и створки отсутствовали — растворились в ноль.

— Столица королевства Паладайн Дорианград, в честь короля Дориана, — объявил Альден место прибытия, с задумчивой улыбкой рассматривая явно хорошо знакомые ему укрепления. — Уничтожена шестнадцать лет назад инферналом, командовавшим орками, — забавное совпадение… Территория королевства тогда занимала нынешние южные владения Рима и нынешние восточные Республики. Никто не готовился к тому, что в этой части мира снова кто-то появится — четыре государства заняли практически всё пространство. Да и на севере в тот момент два инфернала бушевали, всё внимание было там. А тут на самом-самом южном кусочке вдруг взял и появился сюрприз. Пока это заметили, пока перебросили войска… Но всё бы, наверное, обошлось, если бы Дориан разминулся с кризисом госпотенциала.

Мы вошли в сам замок. Антураж здесь действительно строился на эстетике воинов-защитников: основным цветом был золотой, во всех декорациях обыгрывалась тема мечей, крестов и прочей атрибутики, а в скульптурах были представлены могучие рыцари — либо как символы, в глухих шлемах и устойчивых позах, либо как памятники реальным героям, с открытыми лицами и встроенные в особые сюжеты.

Что меня приятно удивило, этот Дворец не навевал тоску. Мысль, что Правитель оказался в этом плане лучше инфернала, с башней которого я только и мог сравнивать, грела, но, наверное, в ней и заключалась основная причина. Не в том дело, что и замки мне ближе, чем башни, и чёткий порядок здесь присутствует, и цветовая гамма гораздо приятнее. Просто здесь — своё, близкое и понятное. Здесь жил собрат-Правитель, связь с которым хорошо чувствовалась, пусть даже мне не довелось ни разу с ним пообщаться. А там — инфернал, злой и эгоистичный. К которому я испытывал не менее явную неприязнь, хоть с ним мы также не встречались.

Задумавшись об извечной войне Правителей и инферналов, я всё-таки помрачнел. Помогла случайность. С двух сторон от широкой ковровой дорожки, по которой мы шли, двумя ровными рядами стояли статуи. Сперва я решил, что они сделаны из какого-то уникального материала, но, приглядевшись, понял, что это пыль, покрывавшая их, создавала причудливый эффект в солнечном свете, заливавшем весь зал через большие витражные окна. А чуть погодя заметил, что и витражи непростые — рисунки на них были сделаны так, что статуи оказывались в самых ярких световых пятнах. Остановившись и окинув картину общим взглядом, я не удержался от улыбки: эмиссар сил добра будто бы посылал верным стражам его покоя своё благословение с неба.