Когда спящий проснется - Герберт Уэллс Страница 51

У Грехэма сердце так билось, что он не мог говорить. Он старался справиться со своим волнением и вдуматься в ее слова.

– Народ ждет только вождя, – продолжала она. – Будьте же этим вождем: вы – властелин мира.

Он, наконец, отвел глаза от ее лица и сел. Наступило молчание.

– Старые мечты… старые грезы: свобода, всеобщее счастье! – заговорил он тихо. – Я сам когда-то об этом мечтал. Но может ли один человек… один?

Голос его пресекся, он замолчал.

– Нет, не один, а все, все человечество, все люди! Им нужен только вождь, человек, который смело высказал бы то, по чему они томятся, чего они хотят.

Он грустно покачал головой. С минуту оба молчали. Вдруг он поднял голову. Глаза их встретились.

– У меня нет вашей веры, нет вашей молодости, – сказал он. – И я далеко не всесилен. Моя власть – только призрак власти… Постойте, дайте договорить… Я искренне хочу – не скажу: дать человечеству счастье – это не в моих силах, – а облегчить ему жизнь. Не от меня зависит, чтобы на земле наступил золотой век. Но вы правы: я должен действовать. И я буду действовать – это я твердо решил. Вы меня разбудили… Я сокращу Острога: он узнает свое место. Рабство рабочих прекратится – это я, во всяком случае, вам обещаю.

– Так вы будете править? Да?

– Да, но с условием…

– С каким?

– Вы будете мне помогать.

– Я?! Но что же я могу?

– Неужели вы не понимаете, что и я один не могу? Ведь я совсем, совсем один…

Она подняла на него глаза, и взгляд ее смягчился.

– Нужно ли говорить, что я готова прийти вам на помощь? – сказала она.

– Я так беспомощен…

– Отец и хозяин, – сказала она. – Мир – ваш.

Они молчали. Вдруг ударил колокол, отбивающий часы.

– Хорошо, я буду править, – проговорил он медленно и, помолчав, докончил: – С вами.

Опять наступила длинная пауза. Часы пробили час. Она продолжала молчать. Грехэм встал.

– Острог меня ждет. – Он смотрел на нее, собираясь еще что-то сказать. – Когда я стал было расспрашивать его, он… Но все равно: я и сам все узнаю. Все то, о чем вы мне говорили, я хочу видеть своими глазами. Я обойду город и посмотрю. А когда я вернусь…

– Я буду знать о вашем возвращении и буду ждать вас здесь.

Он постоял еще немного, ожидая, не прибавит ли она чего-нибудь, но она молчала. Они еще раз посмотрели друг другу в глаза испытующим взглядом; потом он повернулся и пошел в приемные комнаты Управления.

Глава 19

Точка зрения острога

Острог уже ждал Грехэма, чтобы отдать ему обычный отчет о событиях дня. Насколько прежде Грехэм всегда спешил отбыть эту церемонию, чтобы поскорее отдаться своему любимому занятию – урокам воздухоплавания, настолько же теперь он затягивал ее, поминутно прерывая докладчика короткими, быстрыми вопросами. Ему не терпелось взять бразды правления в свои руки и показать свою власть. Известия Острога о положении дел за границей были самые утешительные. В Париже и в Берлине, правда, произошли небольшие волнения, но то был лишь «слабый, неорганизованный протест», и в обоих городах порядок скоро был восстановлен.

– Дело в том, – прибавил Острог, понукаемый настойчивыми расспросами Грехэма, – что за последние годы Коммуна снова подняла голову. В этом-то, собственно говоря, и коренится главная причина теперешней борьбы.

Тогда Грехэм, становившийся с виду тем спокойнее, чем больше он волновался, спросил, не было ли в городе вооруженных столкновений.

– Было одно небольшое… в одном только квартале. Но, к счастью, на место вовремя подоспели аэропланы с Сенегальской дивизией нашей африканской сельской полиции. Полиция Соединенного Африканского Общества прекрасно обучена… Мы ожидали беспорядков в континентальных городах и в Америке. Но в Америке все спокойно. Все очень довольны низвержением Совета, по крайней мере пока.

– А почему вы ожидали беспорядков? – резко спросил Грехэм.

– В низах идет брожение. Народ недоволен существующим строем.

– Рабочим Обществом, может быть?

– Вы быстро учитесь, я вижу, – вырвалось у Острога. Но он сейчас же спохватился и ответил спокойно: – Да, недовольны они главным образом Рабочим Обществом. Это недовольство и было первой причиной, вызвавшей революцию. А ваше пробуждение послужило для нее ближайшим толчком.

– А затем?

Острог улыбнулся.

– Ну-с, все это было нам как нельзя более на руку. – Он становился совсем откровенным. – Мы постарались расшевелить это недовольство. Мы воскресили старые идеалы всеобщего счастья, покоившиеся мирным сном в течение двух столетий. Старые, отжившие идеи: все равны… все благоденствуют… каждый имеет свою долю на жизненном пиру и так далее, и так далее. Вам это, конечно, знакомо. Несбыточные глупые бредни! Но нам они пригодились: без них мы бы не могли низвергнуть Совет. А теперь…

– Теперь?

– Теперь революция завершилась, Совет пал, но народ продолжает волноваться. Видно, мало усмиряли… Правда, мы сами раззадорили его обещаниями. Удивительно, с какой силой и быстротой оживает и разрастается этот расплывчатый гуманизм вашей допотопной эпохи. Даже мы были поражены успехами революции – мы, сами посеявшие ее семя. Пришлось прибегнуть к силе. В Париже, как я вам уже говорил, мы были вынуждены вызвать подкрепление из-за границы.

– А здесь?

– И здесь не все идет гладко. Десятки тысяч рабочих не хотят возвращаться к работе: объявили всеобщую забастовку. Половина фабрик пустует. Народ толпится на улицах. Толкуют про Коммуну. Человек в приличном костюме не может показаться на улице, чтобы не подвергнуться оскорблениям. Голубые ждут от вас великих и богатых милостей. Но вам нечего беспокоиться. Мы приняли меры. Говорильные машины расставлены во всех частях города и красноречиво призывают к порядку. Стоит только не выпускать из рук узды, и мы их усмирим. Мы действуем смело.

Грехэм ответил не сразу. Он обдумывал свои возражения, не желая быть слишком резким.

– Я знаю, – проговорил он наконец очень сдержанно, – вы даже негров из Африки вызываете для усмирений.

– Негры – полезный народ, – заметил спокойно Острог. – Хорошая рабочая сила. Здоровые, послушные животные, не зараженные вредными идеями, как наша здешняя сволочь. Если б Совет в свое время организовал из негров городскую полицию, дела могли бы принять другой оборот… Но вам-то, повторяю, нечего бояться, здесь ничего не может произойти, кроме отдельных маленьких вспышек. И, наконец, в крайнем случае, у вас есть собственные крылья, и в случае