Владимир Кузьменко - Древо жизни. Книга 3 Страница 54

Ореада перевела сказанное лапифу. Тот задрожал и стал быстро говорить. Ореада выслушала и перевела Владимиру:

– Их научил Игорь.

– Игорь? – вскричал Владимир. – Не может быть! Спроси его ещё раз!

Но фавн был уже мёртв.

Итак, Игорь, его старый боевой товарищ, стал на сторону фавнов и не только стал, но и научил их делать оружие. Владимир, правда, не видел Игоря среди нападающих, но это не меняло дела.

Убитых похоронили тут же. Лапифы спокойно относились к смерти. Смерть не была смертью в обычном понимании этого слова. Она не несла за собой небытия, которое так ужасает все мыслящее, понимающее ужас НИЧТО. Для них смерть была только преддверием новой жизни, причём, в новой жизни память частично сохраняла то, что было до этого и прошлом. Никто, правда, не знал, как далеко это прошлое. Память Ореады хранила воспоминания о двух или более прошлых. В одном из них были вспышки молний, могучие воины на грохочущих колесницах, вереницы связанных пленниц. Второе осталось ещё более туманным. Она только помнила, что в панике бежала по полю, а за ней гнался кентавр. Потом все обрывалось. Какое прошлое было раньше, какое позже – она не могла сказать. Другие женщины, жившие с ним в посёлке, теперь, как и Ореада, вступившие с ним в мысленный контакт, тоже хранили в памяти смутные отрывки минувших жизней. Никто из них не мог сказать, как давно это было. Судя по рассказу Ореады, она жила во времена посещения планеты титанами. Лапифы хранили в памяти предания об этих посещениях. Титаны захватывали в плен женщин и мужчин и увозили их куда-то на грохочущих и извергающих пламя машинах. Похищенные уже никогда не возвращались к племени.

– Как вы думаете, – обратился Владимир к женщинам, – почему фавны напали на нас? – Они только что вышли из воды озера, где смывали с себя следы крови, и теперь отдыхали, лёжа на прибрежном песке. Выстиранную одежду развесили на ветках деревьев. Все как-то произошло само собой, и Владимир, сам того не замечая, перестал стесняться собственной наготы и наготы лежащих рядом с ним на песке молодых женщин. Правда, некоторым из этих «молодых» было лет по пятьсот, но, глядя на их гибкие и стройные тела, ни за что нельзя было это принимать всерьёз.

Женщины быстро заговорили. Владимир, который ещё не полностью освоил их язык, ничего не понял и обратился за разъяснениями к Ореаде.

– Мы думаем, что они уже выбрали себе вождя и теперь готовят большую жертву.

– Так что, они хотели нас принести в жертву?

– Конечно, предпочтительнее принести в жертву пленных, а если их нет, то и своих. Теперь все зависит от вождя, на кого он укажет.

– Они смогут повторить свою попытку?

– Трудно сказать. Мы убили многих из нападавших. Другие теперь побоятся.

– Вы очень хорошо стреляли! – поблагодарил Владимир.

Похвала эта, видимо, доставила большое удовольствие его подругам, так как они заметно оживились. Одна из них вскочила на ноги и, схватив лежащий подле неё лук, натянула его и пустила стрелу в стоящее метрах в пятидесяти от них дерево. Стрела тонко пропела и впилась в ствол.

– Отлично! Ты молодец. Рея, – похвалил он её.

– Мы все умеем стрелять. Лучше погибнуть в бою, чем быть принесённой в жертву. После жертвы уже больше не возвращаются в этот мир, – ответила она.

– Разве после жертвы тела не хоронят?

– Нет. Жертву подвергают длительной пытке, а потом остатки тела сжигают на жертвенном камне, – она так и сказала «остатки тела». Владимира передёрнуло от отвращения.

– Черт бы их побрал! Я и не предполагал о такой зверской жестокости. Теперь я понимаю, почему вы так метко стреляли.

– Я же тебя предупреждала и советовала забрать все луки, – напомнила Ореада.

– Да, совершенно верно. Но что же мы теперь будем делать? С ними нельзя договориться?

– О чем?

– Ну… дать слово, что не будем больше нападать друг на друга.

– А разве можно верить слову? Что такое слово? Фу! – дунула она, сложив губы трубочкой.

– Как? Разве у вас нельзя верить другу? А как же вы заключаете союзы с другими племенами?

– Что такое союзы? Не пойму.

– Ну, это когда объединяются несколько племён для общей защиты, скажем, от нападения кентавров или заключают союз, чтобы сообща напасть самим на них.

– Никогда об этом не слышала. У нас каждое племя само за себя и никогда не объединяется с другим. Если какое-то племя погибает в войне с кентаврами, то другие радуются.

– Радуются? Чему?

– Тогда дикие, которые рождаются в священных рощах, идут к тому племени, которое остаётся жить, и племя от этого растёт и становиться более сильным.

– Если бы в тот день, когда на вас напали кентавры, рядом с вами находилось бы другое племя лапифов, они не пришли бы вам на помощь?

– Скорее всего, нет. Разве что, если бы опасались, что кентавры потом нападут на них самих.

– Интересный вы народ, лапифы, и как только вас земля терпит таких?

– Земля? Не понимаю.

– Я хотел сказать Кибела.

– Кибела? О! Великая Мать не оставит милостью своих детей, но никто не может знать её решений и намерений. Великая Мать любит жертвы и празднества в её честь. Ты мог навлечь гнев на себя Великой Матери, так как не хотел принимать участия в празднествах.

– Не понимаю? Каких таких празднествах?

– Ну, в рощах. Твой друг принимал участие, а ты отказался.

– Так вот оно что! И из-за этого на меня стали коситься в посёлке?

– Конечно! Нельзя проявлять такое неуважение к Кибеле! Это может принести несчастье всем.

– Почему же мне ничего не объяснили?

– Я думала, ты сам это знаешь. Потом, может быть, ты враг Великой Матери? Ты убил её стража Пифона, и она могла лишить тебя силы принимать участие в празднестве. Так думали все женщины племени. Я-то знаю, что это не так. Но мне не верили. Думали, что я говорю это только из благодарности тебе за то, что ты снял меня тогда с доски пыток. Вот они подтвердят, – она кивнула на подруг и что-то им объяснила на своём звучном, певучем языке. Те согласно закивали головой. Рея от себя что-то добавила.

– Что она говорит?

– Она сказала, что теперь они знают, что Кибела, если и гневалась на тебя за Пифона, то теперь простила, так как вернула тебе мужскую силу.

– Я знаю, почему они напали, – вступила в разговор молчавшая до сих пор Ио. – Они хотели принести тебя в жертву и тем самым умилостивить Кибелу, которая ещё гневается за убийство Пифона. Я слышала, как там, в посёлке, говорили, что пока ты жив, самка Пифона не уйдёт из ущелья.

– Возможно, они и правы, – задумчиво, вспомнив пришедшую ему в ущелье догадку, тихо проговорил Владимир. – Ну что ж, видно, мне придётся увести её отсюда.

– Как ты это сделаешь? – недоверчиво спросила Ореада.

Он не успел ответить. До них донёсся плеск воды. Метрах в ста от них к озеру спустилось стадо оленей. Владимир схватил лук и, крадучись, стал приближаться к стаду. Женщины замерли. Через несколько минут стадо с шумом умчалось, оставив на месте молодого самца, сердце которого пронзила стрела, выпущенная охотником.

Когда Владимир и подбежавшая ему на помощь Ореада освежевали и принесли тушу, на специально отведённом месте уже пылал костёр. Владимир нарезал мясо кусками, нанизал их на палочки и обильно посыпал каждый кусок пеплом равы – растения, зола которого содержала большое количество хлористого натрия и заменяла лапифам поваренную соль. Зола равы содержала также соли кальция, калия и магния. Лапифы умели очищать золу, выделяя из неё соль натрия. Для этого зола растворялась в воде, потом фильтровалась и выпаривалась. Образовавшийся осадок содержал главным образом соль натрия. Рава росла обычно на сухом и каменистом грунте с богатым содержанием солей. Владимир не раз думал о том, чтобы привезти семена равы на Землю и посеять их на засоленных почвах. Судя по тому, как это растение концентрировало в себе соли, оно должно оказаться весьма полезным на Земле, где мелиорация когда-то привела в негодность миллионы гектаров земли.

Игорь отбивался от наседающих на него фавнов как только мог. Застигнутый врасплох, он мог надеяться только на свои кулаки и знание приёмов рукопашного боя. Уже трое из нападавших на него валялись на траве, не подавая признаков жизни. Под кулаками его дробились челюсти, ломались шейные позвонки, но силы были неравны. Его повалили и связали.

Неделю назад, узнав о нападении фавнов на Владимира, Игорь пришёл в ярость. Она усилилась ещё больше, когда он понял, что сам дал нападающим оружие. Показав фавнам, как делать пращи, и обучив их владеть ими, Игорь рассчитывал, что это оружие заменит недостающие луки и будет применяться для охоты на оленей. Однако фавны решили иначе и тут же воспользовались ими, чтобы напасть на поселение Владимира.

Между Игорем и его друзьями-фавнами произошёл резкий разговор. Игорь хотел было отобрать пращи, но не тут-то было. Отношения сразу же стали враждебными. Теперь при его появлении фавны замолкали и расходились в разные стороны, показывая тем самым, что не хотят больше с ним общаться.