Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле Страница 55

– Что ж, забыть и никогда не вспоминать… это соответствует традиционным правилам Дня Любви…

– Ты сказал «организация», – сменила тему Наан. – Кто вы?

– Ты все узнаешь. Тем более, что мы уже прибыли.

Здание, на которое он указал, напоминало семейство древесных грибов или несколько поставленых на ребро океанских раковин. В то же время и в очертаниях, и в использованном строителями материале (тщательно отполированный серый мрамор с черными прожилками), а главное – в масштабах, явственно ощущались величие и размах.

– Добро пожаловать! – широко улыбнулся Дент-Харрул, когда они приземлились на крышу, и шагнул было к входному отверстию, но Наан остановила его:

– Подожди.

Он удивленно обернулся.

– Подожди… – повторила Наан тихо и несколько секунд вглядывалась в его смуглое лицо… А затем, основательно размахнувшись, отвесила ему звонкую пощечину.

Оторопевший самец даже не успел отшатнуться, только схватился за щеку, и затравленно молчал, глядя на Наан блеклыми изумрудинками глаз.

– Извини, – сказала она все тем же бесцветным голосом. – Пойдем.

7

– Знаешь ли ты, кого ты ждешь?

– Нет. Но таков мой рок.

– Знаешь ли ты, зачем ты живешь?

– Нет. И какой в том прок?

– Знаешь ли ты, когда ты умрешь?

– Да, коль назначен срок.

Впервые в жизни Наан столкнулась с приспособлением, которое Дент-Харрул назвал «лифтом». Она нашла его хоть и странным, но удобным. Они опустились к основанию строения, затем, проведя Наан десятком узких кривых коридоров, Дент-Харрул вывел ее в центральный информаторий мнемотеки – просторное сферическое помещение, стены, пол и потолок которого были усеяны тысячами небольших углублений с носителями информации.

Наан бывала в мнемотеках и раньше, правда, значительно меньшего масштаба, но в первый раз она видела, чтобы пространство зала информатория не было абсолютно пустым, что позволяет бабочке, свободно перелетая от ячейки к ячейке, выбрать себе все необходимое. Наоборот – этот зал сверху донизу был опутан множеством флуоновых нитей. Приглядевшись, она поняла, что это – эластичные лестницы. А еще чуть позже уяснила себе и их назначение. После того, как увидела брата.

Она помнила, что брат ее немолод и, как ей казалось, была готова к встрече… Но это оказалось заблуждением. Цепляясь за перекладины, проворно и в то же время неуклюже, словно лесной паук, по одной из лестниц на пол сполз самец. Сначала он показался Наан дряхлым от старости. Но она тут же поняла, что дело вовсе не в возрасте, а в том, что перед ней – калека. Вместо кистей обеих рук из рукавов его серого комбинезона торчали блестящие металлические крючья-протезы. Лицо самца было обезображено шрамом, захватившим и правый глаз. Но больше всего Наан поразило то, что у него не было крыльев.

Очутившись перед Наан, калека, криво усмехаясь, вперил в нее жесткий взгляд единственного, черного, как ночь, глаза.

– Здравствуй, сестричка, – проскрипел он и тут же разразился приглушенным ухающим смехом, больше похожим на кашель. Так же неожиданно прервавшись, он добавил: – Испугалась?

– Чего я должна бояться? – пересилив оцепенение, произнесла Наан твердо.

– Ни «чего», а «кого». Меня, конечно! – заявил калека и заухал снова.

– Твои увечья достойны жалости, а не страха, – ответила она холодно. – Но я думаю, все они – последствия честной битвы, а значит, достойны еще и уважения.

Ее собеседник одобрительно качнул головой:

– Я вижу, в Храме вас учат не только произносить славословия императору. Ты хорошо держишься. Меня зовут Лайвар. Приставки «Дент», само собой, нет: кто ж пойдет за такого урода?

Наан пропустила это самоуничижительное высказывание мимо ушей.

– Рада, что нашла тебя.

– Ты – меня? – Лайвар усмехнулся вновь, но Наан не назвала бы эту улыбку доброй. – Что ж, пусть будет так. А я в таком случае рад что нашел тебя. – Он перевел взгляд на Дент-Харрула: – Оставь-ка нас. Нам нужно посекретничать. По-родственному.

Зеленоглазый нахмурился, но, нехотя кивнув, удалился.

Калека вновь повернулся к Наан:

– Итак, что же ты натворила?

– Сперва я должна быть уверена, что ты – действительно мой брат, и что ты не собираешься предать меня.

– Доказать то, что ты требуешь, достаточно сложно, а времени у нас немного… Тебе придется поверить на слово. У тебя просто нет другого выхода. Тебя ищут.

Время, действительно, работает отнюдь не на нее… Она огляделась:

– Ладно. Я вынуждена довериться тебе. Ты сможешь меня надежно спрятать? Но учти, император в курсе, что я ищу тебя.

– Знаю, знаю, – нахмурился Лайвар. – Что ж… Тогда поспешим. Следуй за мной.

Он ловко зацепился правым крюком за флуоновую ступеньку, качнувшись, одним махом перепрыгнул на другую и, бросив – «лететь не пытайся, только зря истреплешь крылья», – резво пополз вверх.

Наан и сама догадалась, что воспользоваться крыльями в этой путанице нитей не сумеет. И полезла вслед за Лайваром.

Но он почти сразу остановился:

– Теперь тебе лучше обогнать меня. Так будет безопаснее, поверь моему опыту. Если ты будешь выше меня, я смогу подстраховать.

Наан кивнула и двинулась первой. А Лайвар добавил:

– Пока – только вверх.

Оказавшись примерно в центре сферы информатория, Наан глянула вниз и содрогнулась: если рухнуть с этой высоты, крылья не спасут, их просто не будет возможности расправить. Падение означает неминуемую смерть…

Мысль эта не добавила ей осторожности. Наоборот, испуг сыграл с ней злую шутку. Дважды после этого она совершала неверные движения, оступалась и оказывалась на волосок от гибели. Но оба раза Лайвар приходил ей на помощь.

– Когда не можешь летать, сестричка, поневоле научишься ползать, – сказал он с неприкрытой горечью, в очередной раз подставив плечо под ее соскользнувшую со ступеньки ногу. – Знаешь, как меня тут прозвали? «Таракан». Не очень-то лестно, а?

«Не очень лестно»? Это мягко сказано, – подумала Наан. – Скорее, оскорбительно». Но она тактично промолчала.

– А я не обижаюсь, – продолжал Лайвар. – Мне симпатичны эти насекомые. Им не дано летать, но они намного более живучи, чем бабочки. Кроме того, – он осклабился, – они почти такие же гнусные, как я. Говорят, они жили и процветали еще во времена бескрылых…

– Ты веришь в бескрылых? – чуть задыхаясь, спросила Наан. Она уже привыкла считать, что абсолютно ничего в Новой Религии и в официальной истории не соответствует действительности.

– Верю? – хмыкнул Лайвар. – Нет, не так. Я ЗНАЮ.

Некоторое время они двигались молча, а чуть позже он скомандовал:

– Уцепись покрепче и пока не двигайся. Я покажу, куда ползти дальше и тогда – держись уже позади меня. Там будет не опасно.

Он обогнал ее и, сменив направление, пополз вбок. А затем – поднялся на ноги и, осторожно ступая по хитинопластовому настилу с перильцами, двинулся в горизонтальном направлении. Выбравшись за ним на настил, Наан облегченно вздохнула и поспешила вперед.

– Я все-таки не пойму, зачем тут напутано столько лестниц и мостиков? Тебе-то, конечно, так удобно, но обычным бабочкам…

– Обычных тут не бывает. Это – личная мнемотека императора, а я – лучший архивариус Города, и всё тут приспособлено специально для меня.

Они добрались до стены.

– Эти ячейки – фальшивые, – сообщил самец, очертив протезом окружность на стене. – Постарайся запомнить их, это может когда-нибудь пригодиться тебе. Приглядись, замок помечен.

Наан различила под одной из ячеек, на которые он указал, старинную махаонскую эмблему «детей Хелоу» – маленький красный крестик. Лайвар надавил на него крюком, и обрисованный им участок стены со скрипом ушел внутрь, образовав округлое отверстие лаза.

– Добро пожаловать в тайное логово Таракана, сестричка. Тесновато, конечно, но зато об этом убежище не знает даже наш вездесущий император! – В голосе калеки явственно слышалось злое торжество. Он первым пролез внутрь, затем высунул наружу уродливый крюк. – Держись!

Испытывая легкую брезгливость, Наан ухватилась за холодный металл, и Лайвар буквально втащил ее в пропитанную затхлостью полутьму.

– Полежи, отдышись, – распорядился он. Затем, протиснувшись между ней и стеной обратно к отверстию, закрыл его. Наступила полная темнота. – Отдышись, – повторил Лайвар. – Попотеть еще придется. Труба довольно длинная. – И пояснил. – Это – бывшая вентиляционная шахта, но, как чувствуешь по запаху, она уже давно не используется по назначению.

Запах действительно был отнюдь не свежим.

Глаза Наан перестроились на ночной режим, но смотреть тут было не на что, кроме шероховатой поверхности из ракушечника прямо перед носом. И отдышаться она уже успела.