Далия Трускиновская - Феминиум (сборник) Страница 55

– Хорошо, через одну неделю пускай Ариана заявит о своей независимости, а все эти кровососы-компании уберутся восвояси. Как вы это сделаете – мне плевать. Но если через неделю я не увижу это в галактических новостях – я введу черный код. На вас всех.

Она сидела, утонув в кресле, ее ноги смешно не доставали до полу, но ни один из них не сомневался в серьезности ее слов.

– Ты сумасшедшая сука! – Йозеф выхватил маленький лазерный пистолет. Никто не понял, как это произошло, но он вдруг начал оседать на пол с очень удивленным лицом. Сафра чуть приподняла маленький кулачок с зажатой в нем арианской духовой трубкой. Конечно, гостью система просканировала на входе, и сканер нашел бы любой кусочек пластика, любой кусочек металла, который она бы попыталась пронести. На ботинки обратили особое внимание, заставив отдать кинжал вместе с ножнами. Но трубку из кости арианской акулы, очень сходной по строению с человеческой, сканер не заметил. Сафра носила ее прикрепленной к внутренней стороне рукава. Она научилась стрелять отравленными шипами иглобрюха еще до того, как ей исполнилось пять лет.

– Проигрывать надо достойно, – сказала Сафра и встала. – Встретимся через неделю. И не вздумайте меня искать!

Она вышла, оставив Наблюдателей в оцепенении взирать на тело старейшего из них.

– Чистая победа! – восхитился стаут после долгого молчания. – Я поражен и тронут!

На матовом экране одного из портретов что-то мигнуло, затем появилось расплывчатое пятно. Это подключился еще один Наблюдатель – медузообразное существо из созвездия Тукана, технический эксперт Совета, которому после событий на Проционе были незамедлительно переданы все файлы с информацией.

– Кажется, мне удалось найти разгадку, – прохлюпало существо в ретранслятор. – Жаль, что она в результате оказалась бесполезной для вас. Я перевел систему в графический режим и проверил, каким образом работает генератор. Господа, увы, вы перехитрили самих себя. После десяти миллиардов генераций с участием чипа система, если угодно, перестает генерировать закономерности. И становится крайне восприимчивой к влиянию извне. В общем, это примерно то же, что ввести посторонний предмет в перенасыщенный соляной раствор – он мгновенно кристаллизуется. Графически это выглядит как сворачивание хаотических флуктуаций в точку. Или в бесконечность. Вашей Сафре так невероятно повезло потому, что она не отступила и дала Игре, так сказать, кристаллизоваться вокруг нее. Мне еще не совсем понятно, почему Игра выдавала этот результат только при ее молекулярном коде, но в целом…

– Значит, все-таки дело было в ней самой, в этой проклятой девчонке! Мы еще можем ее отследить по браслету и убить, – приподнялся в своем кресле седовласый землянин в военной форме – генерал Эггс.

– Вы так думаете? – Фомальгаут поднял на Эггса свои оранжевые глаза. – Фомальгауты древняя раса, мы на миллиард лет древнее вас. И я вам говорю – когда разумное существо имеет такую силу духа, его невозможно свернуть с пути. Существо более развитое можно было бы остановить доводами о целесообразности жертв, приносимых в угоду пустопорожним рассуждениям. Ибо свобода есть только то, что мы сами о ней думаем. Но Сафра примитивна, как фомальгаутский моллюск – нахи. Она знает только одно движение, и это движение вперед. Никому, кто не готов отдать за это свою собственную жизнь, не остановить ее.

– Я могу попытаться! – В глазах стаута загорелся азартный огонек. – Это самый достойный противник, что я встречал за свою жизнь!

– И проиграете, – встопорщил гребень фомальгаут. – Потому что вас будет вести азарт прокатиться на гребне, а ее – иллюзия великой цели. Что ж, это был интересный опыт. Начинайте вести переговоры с корпорацией «Стаут Ариана и К».

– Что? – взревел стаут. – Выполнить ее волю? Проиграть?!

– Не будьте моллюском, – холодно обронил фомальгаут. – Разумное существо использует все, даже собственный проигрыш. Ее требования по здравом размышлении не так уж существенны. Что такое сто тысяч нищих оборванцев Арианы, если нашего влияния на ключевые фигуры в объединенном галактическом совете достаточно, чтобы выполнить ее условия – и получить наш статус, а также все выигранные Сафрой жизни обратно! А какую популярность это обеспечит Игре на долгие века вперед! Мы ведь хотели даже создать подобную легенду – не с такими, конечно, потерями, признаюсь! И вот эта легенда есть, причем никто не сможет заподозрить нас в ее фальсификации. Играйте – потому что мы честны с вами до конца! Это дивиденды на века, господа! Разве я не прав?

– Правы, – кисло признал стаут. – Но в вашей правоте никакого удовольствия!

– Ах да, удовольствие! Удовольствие оставьте глупцам. Таким, как Сафра. Она дорого заплатит за него.

– Вы полагаете? – вклинился землянин.

– А вы? – покачал головой фомальгаут. – Слепая, глупая, такая красивая в своей прямоте! Уж вы-то должны понимать, что ее ждет. Через неделю – героиня Арианы. Через месяц – измученная вниманием жертва, через год – инструмент в чужих руках. Возможно, в наших – разве мы не найдем обходных путей к тому, чтобы продолжать получать прибыли? Они даже, скорее всего, возрастут за счет того, что мы сможем избавиться от большинства никчемных существ, паразитирующих на любой отлаженной системе и делающих ее неповоротливой, как беременная самка. О да, юную Сафру ждет разочарование! Лет через тридцать – я полагаю, все мы здесь долгожители – позвольте себе навестить ее. Это будет ржавая хибара на краю топяных кварталов, где те, за кого она ставила снова и снова свою жизнь, будут все так же умирать от кафира в вонючей луже собственных нечистот. Она станет более мудрой и сговорчивой. «Бар у Сафры! Загляните к героине независимости! Гипно или кафир, господа?» – фомальгаут язвительно дернул хвостом.

– Печально! Так печально – почему? – огорченно пробубнил стаут. – Вы тоже так думаете, Эггс?

– В нашей истории было много революций. – Эггс поджал губы. – Да, так оно и будет, пожалуй. Немного эйфории, немного иллюзий. Новая элита, еще более жадная, чем та, что была до нее. Ближайшие десять-двадцать лет на Ариане все будет еще хуже, чем есть. А потом – потом все начнется сначала, и люди поверят, что эта жизнь лучше, потому что иначе слишком горько ощущать бессмысленность принесенных жертв. Я от души пожелал бы Сафре умереть, так и не увидев этого.

– Ваш прогноз вероятен, но слишком прост. Не потому ли, что вам самому хочется в него верить? Вам не дает сна, что вы, древнее и бесконечно мудрое существо, проиграли необразованной человечьей самке! – раздраженно бросил стаут фомальгауту.

– Или, быть может, это вы настолько неразумны, чтобы желать для нее другого финала? – снисходительно оскалилась ящерица. – Остаток дней в почете, убеленная сединами героиня в кольце восторженных юных лиц? Бросьте!

– И все-таки это был достойный противник! – упрямо рявкнул стаут.

– Да, – помолчав, кивнул фомальгаут. – Достойный противник – это тот, которым вы, несмотря ни на что, все-таки хотели бы быть.

Юлиана Лебединская

АЛЬФА-ЧЕЗАРЕ

Танна проснулась за пять минут до звонка будильника. Как всегда, впрочем. Ужасно, когда в твой сон врывается резкое и назойливое «д-з-з-з-зынь!», стало быть, надо его опередить. Она потянулась. За стенкой тут же заворочалось, зашуршало, стукнула дверь, и спустя секунду в комнату ворвался омега. «Почему он до сих пор здесь?» – утреннее одиночество Танна любила чуть ли не сильнее всего на свете. Борис это знал. И все равно посмел явиться на глаза.

– Хочешь кофе?

«Хочу, чтобы ты убрался», – собралась ответить Танна, но омега так жалобно смотрел… Она милостиво кивнула. Воздыхатель уточнил, желает ли она кофе с сахаром или со сливками, большую чашку или маленькую, и наконец отчалил на кухню. Да, с гаммами было проще. Захотела секса – позвала. Поимела – выставила за дверь. И все довольны. За небольшим исключением. А этот… Нет, предыдущие ночи она и его выставляла, но вчера он засиделся допоздна, а потом – боялся идти в темноту. Что поделаешь, смелостью ни гаммы, ни омеги никогда не отличались.

Танна села на кровати, натянула халат. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Отключила проснувшийся будильник, потянулась к ноутбуку. Что у нас с фотографиями Марины Кэй? Пресс-секретарь певицы обещала выслать их еще вчера, но эта фифа… Ни слуха, ни голоса, а туда же – в звезды. Запрос на фотосессию – на уровне директора издательского дома! Где это видано? Послать бы паршивку куда подальше, но публика ее за что-то любит. Впрочем, Танна уступила не из-за публики, а из уважения к матери Марины – Тереза Кэй была настоящей примой. И настоящей альфой, не то что доченька. Та-а-ак! Танна открыла почту. Есть фоточки. А где же эксклюзив? Конкуренты недавно печатали эту фотосессию. И эту – тоже. Паршивка попсовая!

– …и бутерброд.