Андрей Валентинов - Нуар Страница 57

Черные мухи, черные мысли… «Эх! кабы ночь настоящая, вечная ночь поскорее!»

Общий план. Эль-Джадира.

Февраль 1945 года.

На этот раз фотография не вызывала никаких чувств. Незнакомое лицо, незнакомая закорючка-автограф на белом поле. Взгляд тоже незнакомый — недовольный, слегка брезгливый. Узкий рот, похожий на щель для писем в почтовом ящике, уголки губ опущены вниз, подбородок длинный и острый, уши словно прилипли к черепу. Волосы бобриком, небольшие светлые усы.

Под автографом — дата, 18 марта 1925 года. Вероятно, среда.

Ричард Грай взял фотографию со стола, поднес ближе к свету. Сколько было тогда этому брюзге? Не меньше сорока, но никак не полвека. И зачем он расписывался на полицейском снимке? Неужто настолько тщеславен?

— С такими работать трудно, — заметил майор-«баритон» Сонник. — На следствии, о-о-от… Не потому, что запираются, а потому, что не веришь. Лицо уж больно хитрое, о-о-от… Лисье.

Мод, уже успевшая рассмотреть фото, пожала плечами:

— Похож на не слишком удачливого киноактера. Не массовка, но и не герой. Так, характерные роли. В гробу он такой же был, только в гриме. Последняя роль графа Тросси…

Гости пришли в гостиницу ближе к ночи. Бывший штабс-капитан был, впрочем, не в претензии. За вечер он успел изучить принесенные усатым «ажаном» документы, разложить их в нужном порядке и даже выпить кофе. Он как раз ставил чашку на блюдце, когда в дверь постучали.

«Баритон» первым делом бросил взгляд на стол, но тут же разочарованно отвернулся. Коньяка не было. Кроме бумаг, скатерть украшала лишь переполненная пепельница.

Начали с фотографии, единственной, оказавшейся в надзорном «деле» Чезаре Тросси, прибывшего в порт Эль-Джадиру на борту бразильского судна «Текора» 18 марта 1925 года. Именно эта дата была написана простым карандашом на нижнем поле снимка. Ричард Грай прикинул, что граф мог привести фотографию с собой — и от щедрой души подарить чиновникам в порту. Отчего бы и нет? Художник!

— Здесь его биография, — бывший штабс-капитан взял со стола нужный листок. — Интересуетесь?

Мод хотела что-то сказать, но «баритон» оказался проворнее.

— Я не очень понимаю, что происходит, товарищи и граждане! Личность, чья фотография была сейчас предъявлена, о-о-от… не представляет уже интереса. О-о-от… Если вы, капитан, видели этого типа в гробу, какой смысл ворошить его кости? Вам, гражданин Гравицкий, было дано четкое, о-о-от… Четкое и ясное задание. И где результат? Этот покойник?

Ричард Грай поглядел на женщину, но та предпочла промолчать.

— А какое мое задание, майор? Прочитать газетные вырезки? Я прочитал. Вам нужен тот, кто сейчас взрывает Европу? Ну, так полюбуйтесь. Кстати, как там дела? Мириться не надумали?

«Баритон» попытался ответить, но подавился воздухом. Побагровел, зашелся в кашле, торопливо выхватил платок из кармана.

— Де Голль запросил Лондон, — нехотя проговорила Мод. — Погибли уже три французских города, эвакуировать удалось только Руан. Черчилль пока не ответил, сегодня вечером он должен говорить с королем. Американское командование ждет указаний из Вашингтона. По непроверенным данным бои в Арденнах прекратились, возможно, из-за резкого ухудшения погоды, но, может, и по другой причине.

«Баритон» взмахнул рукой, пытаясь что-то сказать. Открыл рот, долго вдыхал воздух. Ричард Грай, не выдержав, достал спрятанную за ножкой стола бутылку «Мартеля». Рюмку пришлось искать на подоконнике. Мод взяла майора за плечи и чуть ли не силой усадила в кресло. Подоспел коньяк. «Баритон», выпив залпом, немного подождал, сглотнул.

— Уже лучше, о-о-от… Благодарю, гражданин Гравицкий. Из госпиталя вышел, все было в порядке, а в Касабланке началось, о-о-от… Говорят, климат неподходящий. Можно еще немного?

Получив требуемое, потребил, но уже неспешно, чувствуя вкус. Затем поставил рюмку на стол и внезапно улыбнулся:

— «Ля контрабанд». Правильно? Я уже выучился, для местных это — высшая похвала. Прямо Одесса времен НЭПа, о-о-от… Гражданин Гравицкий! Когда я передавал вам документы, то был не в курсе происходящего, но сегодня мы получили разъяснения из Москвы. Вы на ложном пути, о-о-от… И даже успели кое-кого изрядно сбить с толку.

Сделав паузу, он поглядел на свою спутницу. Мод отвернулась.

— Мы должны не копаться во всякой мистике, а разоблачить фашистскую провокацию. Именно так, о-о-от… Провокацию, направленную на раскол антигитлеровской коалиции. Между прочим, вы, гражданин Гравицкий, вольно или невольно помогали врагу. Ваша убежденность в существовании этой, извините, Ноосферы, о-о-от… смутила даже некоторых ответственных товарищей в Москве. А все значительно проще, о-о-от…

Бывший штабс-капитан, достав папиросы, помедлил, взглянул на майора. Тот махнул рукой.

— Курите! Я бы и сам не отказался, о-о-от… Вы понимаете, о чем я говорю?

Ричард Грай пожал плечами:

— Провокация — действие, предпринимаемое с целью вызвать ответное действие. Граф Тросси решил убить несколько миллионов человек, чтобы заставить коалицию заключить мир и спасти Гитлера. Десятки тысяч уже погибли. Это действие. Оно будет продолжено до полного достижения результата. В чем я ошибаюсь?

— В масштабах, — негромко проговорила Мод. — И в заказчике. В Москве пришли к выводу, что Тросси и его письма — всего лишь отвлекающий маневр немецкой разведки, не более. Гитлер действительно применил новое оружие, но оно не способно уничтожить такой крупный объект, как Лондон или Москва. Это блеф — и одновременно шантаж. Цель понятна — заставить всех поверить в возможность гибели сотен миллионов людей. Такая угроза расколет, а в идеале — разрушит всю коалицию.

— Советское правительство не поддастся на шантаж, о-о-от… — внушительно добавил «баритон». — Красная армия, несмотря ни на что, продолжает наступление. Ни о каком, о-о-от… Ни о каком прекращении огня не может быть и речи. Это ясно, гражданин Гравицкий?

Бывший штабс-капитан все-таки закурил. На подоконнике стояли чистые рюмки, и он честно пытался на них не смотреть. Соблазн был слишком велик: последовать примеру майора, потом еще добавить — и все забыть.

— Каков характер разрушений? — наконец поинтересовался он. — Удар с воздуха?

Гости переглянулись.

— Это, гражданин Гравицкий, вас совершенно не касается, — начал было «баритон», но женщина подняла руку:

— Погодите, товарищ майор, вопрос правильный. По территории Франции и Великобритании удары наносились с воздуха. Скорее всего, применено ракетное оружие с боеприпасом большой мощи. Такой же удар нанесен по окрестностям Чикаго. Если вы помните, в Меморандуме Тросси сказано, что он дает американцам лишний шанс, чтобы те успели, так сказать, осознать происходящее…

Ричард Грай потянулся за фотографией, вновь поднес к глазам. Лицо графа казалось теперь надменным и неприступным. Итальянец явно знал куда больше, чем его рациональные современники. Для него Земля не была плоской.

— Товарищ военный переводчик, радиацию зафиксировать удалось?

Мод еле заметно усмехнулась, вероятно, оценив титулование.

— В имеющихся документах об этом ничего не сказано, гражданин Гравицкий. Радиация, насколько мне известно, к военному делу отношения не имеет. Это больше по части медицины…

Он тоже улыбнулся, но совсем иначе. Серо-черный мир пока еще не перешагнул страшный порог, до первого Взрыва оставалось еще полгода. Советская разведчица ничего не знает о проекте «Манхеттен». В Москве и Лондоне, конечно, есть осведомленные, но они не спешат делиться секретом. Иначе мир и в самом деле можно испугать.

— …На нашем фронте применено что-то иное. Действие оружия подобно сильному землетрясению. Земля поднимается волной, высокой, до полусотни метров. На фронте у Конева очень большие потери.

— Но Красная армия, несмотря ни на что, продолжает наступление, — не выдержал он. — Кто бы сомневался?

Рюмки со стуком приземлились на скатерть. Ричард Грай затушил папиросу в переполненной пепельнице.

— К черту! Наливайте, майор. Не знаю, как вам, но мне на трезвую голову такое слышать тяжко.

К его удивлению, «баритон» даже не попытался спорить. Стекло ударило о хрусталь. Бывший штабс-капитан взял со стола рюмку, сжал в кулаке.

— Мне плевать, что вы сейчас подумаете. В Москве меня давно уже записали в психи, так что постараюсь оправдать репутацию…

Пить все же не стал. Сел в кресло, отвернулся, чтоб не видеть чужие лица.

— Есть такая вещь, как технические возможности цивилизации. Никакой гениальный изобретатель не способен перескочить через эпоху. Первобытные люди не смогут изготовить танк, даже если снабдить их чертежами. Единичный образец можно скопировать, но не пустить в серию. Сейчас несколько государств работают над оружием, в котором используются радиоактивные материалы. Его назовут «ядерным». Это страшное оружие, вы о нем скоро услышите. Но даже Штаты не смогут поначалу изготовить больше трех единиц. Сколько городов уже уничтожено? Восемь? Больше? У Германии нет и не может быть столько ядерных боеприпасов. В Москве это наверняка знают, но, естественно, молчат…