Константин Рольник - Расстановка Страница 59

— Какое там — девушка погрустнела, ее разочарование усилилось.

"Ну что он темнит, почему не предложит прямо, а уж я бы согласилась… или отказалась, по обстановке". По инерции она продолжила:

— Как бы из этой не выселили. Квартплата все растет…

— Видел объявление — подхватил Ваюршин — банк предлагает ипотечный кредит…

— Вы что, шутите? — раздраженно рассмеялась девушка — Как из этого кредита выпутываться при нашей с ним зарплате?

Тут Миловидова поняла, что сболтнула лишнее — нечаянно выдала план брака со Швецовым, ею скрываемый. Вообще-то, она понимала вред суеверий. Но прочитанные в юности женские журналы, где "сглазу" и "порче" посвящались многие страницы, заставили ее дать себе зарок: о предстоящей женитьбе никому ни слова. А тут вырвалось… И все от раздражения.

"Ну что он завел разговор на эту больную тему? Нет у нас денег на квартиру, и не будет никогда! О своих предложениях молчит, темнит. Но ведь явно неспроста начал о митинге!"

Щеки Ольги порозовели, она отвела взгляд в сторону. Оставалось надеяться, что Ваюршин ничего не заметил. И вправду, майор даже ухом не повел. Без тени улыбки он произнес:

— А вот наши ветераны вспоминают, что раньше жильем обеспечивало государство. Причем бесплатно.

— Ну, это когда было… — девушка приободрилась: с квартирно-личной темы разговор свернул, кажется, на историю — А все-таки было бы здорово, если б эта традиция сохранилась…

— Куда там! — усмехнулся Ваюршин — Газетчики уже пятнадцать лет втолковывают, что такие мечты — иждивенчество.

— Чего ждать от газетчиков? — вздохнула Ольга — Матерые бандиты в их писаниях выглядят благодетелями. Они, мол, частный бизнес развивают, деньги на спорт жертвуют, детские площадки строят, рабочие места создают…

— Сейчас такой писанины уже поменьше. — откликнулся Ваюршин — Устрожение, как-никак. Бандитов чаще ругают. Но для них бандит — это тот, кто шапку с лоха снимает в темном переулке. А те, кто комбинаты и заводы растащили — это уже легальные бизнесмены, и выступать против них — это "крайнизм" и "разжигание розни".

— Получается что мы, стражи порядка, крупных бандитов защищаем от мелких? Как начнешь об этом задумываться, грустно на душе становится. Лучше об этом не думать. Ведь выбора у нас все равно нет.

Последняя фраза была ловушкой. Решится ли Ваюршин раскрыть свои подходы к решению проблемы? Уловка сработала.

— Оля, а что если бы он был? — живо откликнулся Владимир — Если бы кто-то начал бороться против настоящих бандитов? Против таких, как местный мафиози Крюк, например?

— Это мы уж видели. — не выдержав неопределенности, Ольга решила раскрыть карты. Она заговорила убежденно, категорично — Помните, разоблачили группу возмездия из наших, "Белую стрелу"? Володя, это ничего не дает. Все равно власть у богачей и чиновников, вы же сколько раз мне рассказывали об этой грязной кухне. А самосуд — это преступление. Нельзя ведь преступать закон.

— Закон… — жестко усмехнулся Ваюршин, и в голосе его зазвенел металл: — Закон пишут те мерзавцы и преступники, что 15 лет назад растащили государственную собственность. Они платят газетчикам и церковникам, финансируют политиков и депутатов. Они, именно они пишут нам законы! А кто и как законы защищает — вы сами знаете. Взгляните на Ильнура Маньякина — вот вам страж "диктатуры закона"!

— Но ведь и вы — страж закона.

— Я… Я исключение. Редкое. Вы даже не представляете, насколько редкое.

"Нет сомнения, он хочет вовлечь меня в какое-то дело." — подумала Ольга — "Но куда он хочет увлечь меня? В очередную патриотически-полицейскую мафию? Или все куда серьезней? В революцию?… Но что ж он так неуверенно? Спросить напрямую? А может, он провокатор? Как мы все отравлены страхом… как я ненавижу этот режим! Все же надо поостеречься".

Всплеснув руками, девушка недоуменно вопросила, играя детскую наивность:

— Так по-вашему, обман и грабеж — суть всей системы, а честные люди в ней исключения?! — и продолжила, будто размышляя вслух — Да, все сходится… Потому и квартплата растет, и на квартиру у нас денег нет, и стариков избивают, и льготы им отменяют… Но что же делать? Неужели оправдан самосуд?

Притворство не обмануло майора — он видел, что реакция Миловидовой чуть наиграна, но принял ее игру:

— А что, есть другие пути? — он склонил голову набок — Может быть, демократическое голосование, или разоблачения в честной печати, или референдум? Все это давно растоптано и запрещено… Я не прав?

— Ну, всем известно, что демократии у нас нет. А все же я считаю, что "Белая стрела" — это тупик. Вы говорите, что в Рабсии сами законы бандитские. Разве это исправишь убийством пары-тройки негодяев?

"Вот сейчас она вполне откровенна" — подумал Ваюршин — "Смотрит прямо в глаза, без напряжения… А как увлечена речью, как горячо говорит. Очевидно, на нее повлияла та история с "Белой стрелой"… Да, вот и разгадка ее прежней нерешительности! Уж не думает ли она, что я пытаюсь вовлечь ее в такую авантюру? А все же признает, что законы у нас бандитские. Нет, пора раскрыть карты."

Резко вскинув голову, Ваюршин провел рукой по коротким волосам, жестко спросил:

— А если удары по мерзавцам станут детонатором, и подымут весь народ против режима?

Долгое молчание воцарилось после этих слов. Вытаращив глаза, Ольга чуть кивнула. Вихрь эмоций и мыслей поднялся в ее душе после этих слов: "Да! Вот оно! Вот единственный шанс! Он, без сомнения, вербует меня именно в Союз Повстанцев. Если он не провокатор. Ну, мы еще поглядим… А как же Данила? Что он скажет? Неужто мы расстанемся? Да, да! Я соглашусь на предложение Ваюршина. Невозможно терпеть свинство, творимое у нас в стране, а второго шанса включиться в борьбу у меня не будет. Значит, Данила навечно для меня потерян… Что ж, я готова на эту жертву. Как грустно и светло на душе…" Она побледнела и твердо произнесла:

— Если весь народ — это уже не самосуд. Это — революция! — и вдруг, остро испугавшись доноса, добавила поспешно, шутливым тоном: — А вы же знаете, что лимит на революции исчерпан.

— Ой, как интересно. — Владимир иронически хмыкнул — Кто ж лимит установил, и когда? Не бог ли?

Собеседники вновь умолкли. Ольга вглядывалась в непроницаемое лицо майора. Наконец, она прошептала:

— Честно говоря, если бы я могла помочь борцам за справедливость — то…

— Ну?

— Чем-то я помогла бы… Но убивать? На это я конечно не…

— Ну, такая красавица в роли убийцы — это кощунство! — смех Ваюршина, громкий и заразительный, был призван успокоить собеседницу.

Как ни прискорбно, холостяк Владимир не разбирался в женской психологии. Он не мог постичь всей сложной паутины мотивов, страхов и опасений Миловидовой. Ее серьезность и внезапная шутка о "лимите на революции", шепот "я готова помогать" и убежденное "нельзя преступать закон", внезапное смущение и неожиданное спокойствие, неподдельная страсть к истине — и легкомысленный щебет о сплетнях соседки…. Все это было слишком сложно для прямолинейного майора. А уж увязывать колебания собеседницы с ее брачными расчетами ему бы и в голову не пришло. Он знал о будущей свадьбе со слов ее жениха Швецова — но ведь личные планы не влияли на политические решения мужчин, а Ваюршин рассуждал по аналогии. "И откуда в ней эта взбалмошность" — с неудовольствием подумал он. — "Ладно, я уж и так открыл слишком многое. Пора с этим кончать. Никакой агитации. Как ни жаль, придется использовать ее втемную, не привлекая в ряды подполья. Пусть за деньги таскает нам паспорта, агитировать ее я не берусь." Вслух же продолжил, с наигранной веселостью: — Убийство! До какой нелепости можно докатиться в шутейном разговоре! Сменим тему, а? Оленька, у меня ведь к тебе личное ходатайство. Челобитная, так сказать…

— О! Ради вас я решилась бы на многое… — улыбнулась Ольга. Умница почуяла, что просьба майора продолжит прежнюю тему, хоть и с другого конца.

— Оля, ты ведь работаешь в паспортном отделе?

— Да.

— Когда попадаются бракованные бланки — что вы там с ними делаете?

— Ну… Утилизируем.

— А можно ли вынести парочку бланков? — понизил голос Ваюршин, наклонившись к уху Миловидовой — Мои протеже, отсидев год или два за пустяки, хотят иметь "чистый" паспорт. Ну, однажды оступились, а клеймо-то в паспорте на всю жизнь! А они хотят ее начать с чистого листа. Беда в том, что этого листа у них нет. Они уж мне говорят: "мы отблагодарим, только достаньте"… Этой мзды и на покупку квартиры хватит, если не упустить шансов. Как ты на это дело смотришь?

— Вы хотите казаться хуже, чем есть. Не продолжайте. Не надо меня обманывать! — вспыхнула Ольга, подумав: "Провокация? Или он искренен? А вот сейчас проверю!" —. Я знаю, для кого нужны эти паспортные бланки. Поняла прекрасно, в свете предыдущего… Без сомнения, для подпольщиков! Так что я могу немедленно заявить на вас в РСБ.