Галина Тер-Микаэлян - На руинах Страница 6

– А может… она беременна? – в голосе Зары внезапно зазвучала надежда. – Они ведь уже больше полугода живут. Она тебе ничего не писала? Просто я боюсь, в городе ведь принято – как что, так сразу аборт делать.

– Думаю, им рано думать о детях – Анвар только что поступил в аспирантуру, Тане учиться год осталось, потом интернатура. Но я с ней обязательно поговорю, скажу, что если что, то мы с Сережей всегда готовы помочь. Но, Зара, дорогая, я сама хотела с тобой поговорить – не понимаю, почему Анвар решил, что они с Таней не могут жить у нас в московской квартире, а должны снимать жилье? Разве мы чужие? Конечно же, в этом их домике без удобств ни о каком ребенке и речи не может быть.

– Что я могу сделать, Халида? Ты, наверное, говоришь правильно, но только Анвар своего решения не изменит – хочет чувствовать себя настоящим мужчиной, независимым, – она сказала это с гордостью за сына, потом бросила взгляд на настенные ходики, – пора мне, Халида, надо обед идти готовить. Прости, что всегда прихожу и свои беды на тебя вываливаю.

Губы Халиды тронула улыбка.

– Ничего, Зара, главное, чтобы тебе стало легче. Не волнуйся, я поговорю с мамой. И с Таней тоже поговорю.

Проводив гостью, она подумала, не сходить ли ей прямо сейчас к Фирузе, но неожиданно зазвонил телефон.

– Халида, так не хотелось мне тебя сегодня беспокоить, но приходится, – в голосе Сергея звучали нотки озабоченности, которую он даже не пытался скрыть. – Ты можешь подойти в лабораторию?

– Прямо сейчас? Что-нибудь случилось?

– Случилось. Нет-нет, девочка, не со мной, мне просто срочно понадобился твой наметанный взгляд профессионала.

– Бегу.

Едва она вошла в лабораторию, Сергей, торопливо пояснил:

– Таня с Анваром нашли у родника мертвую лису, а рядом ползал живой детеныш-мутант. Молодцы ребята – сразу же прибежали нам сообщить. И еще сказали, что видели беременную самку йети. Я осмотрел местность – действительно, такие же следы, что и в прошлый раз, но немного поменьше. Сейчас они все еще там рыскают вместе с моими аспирантами – может, что-то интересное и обнаружат. Однако сейчас меня сильней тревожат покойная лисичка и ее потомство – мы нашли нору с тремя лисятами из того же помета. Тоже мутации, хотя и не столь явно выраженные. Девочка, я хочу, чтобы ты занялась малышами – возьми в помощь двух лаборантов и попытайся хотя бы на первый взгляд определить причину и характер.

Едва лаборантка приоткрыла дверцу вольера, как двухголовый лисенок зашипел, закрутил обеими головенками, высовывая розовые язычки, от чего девушка испуганно ойкнула и отшатнулась. Трое других лисят вели себя тихо и лишь жалобно попискивали, пока у них брали кровь. К концу рабочего дня, когда сотрудники собрались в маленькой комнате, где обычно проводили семинары и устраивали небольшие чаепития, усталая Халида коротко сообщила о предварительно полученных результатах.

– Номер один: основная причина – дезаминирование 5-метилцитозина, мутации в гене, кодирующем белок р53. Номер два: анализ крови указывает на наличие мутации без сдвига рамок считывания с сохранением общей длины ДНК. Номер три: мутация со сдвигом рамок считывания, структура белка полностью изменена. Внешне малыша трудно назвать лисенком, хотя общие черты фенотипа сохранены. И номер четыре, – она показала двухголового детеныша, – изменен порядок экспрессии генов, имеем гомеозисную мутацию.

Денис Дегтярев, бывший аспирант, а ныне заместитель Сергея, вытащил сигарету, но тут же спохватился и спрятал ее обратно.

– Четыре абсолютно разных по типу и крайне редких мутаций, – нервно сказал он, – но раз они возникли одновременно, значит, это не спонтанные мутации. Очевидно, все они индуцированы одним и тем же мутагеном. Как это возможно? Четыре мутации!

– Не связаны ли мутации потомства с возрастом матери? – робко пискнула молоденькая аспирантка и тут же отчаянно покраснела.

Халида покачала головой.

– Нет. Самое странное, что мутации номер три и четыре относятся к летальным, их наличие всегда ведет к стопроцентной гибели эмбриона сразу же после зачатия. Непонятно, как особи с подобными нарушениями генетического аппарата вообще могли оказаться жизнеспособными.

Глава третья

Среди ночи Таня внезапно проснулась и почувствовала, что ЭТО рядом. Стараясь бесшумно ступать босыми ногами по гладкому деревянному полу, она набросила халат, включила ночник и, открыв шкаф, порылась в большой дорожной сумке, из бокового наружного кармана выудила заветную тетрадь и авторучку. Рука не поспевала за летящими мыслями:

…В процессе Эксперимента мы столкнулись с множеством препятствий. Наш главный враг – Природа Планеты. Она строго обозначила границы возможных изменений наследственного кода Белков и уничтожает все, что выходит за эти границы. Тем не менее, Выжившими Носителями получены экземпляры жизнеспособных Материков, которые в естественных условиях погибли бы сразу же после зарождения. Жаль, что модифицированные системы не способны воспроизвести себя в потомстве, однако нам сопутствовала неожиданная, хотя и случайная удача. Новый Разум получит необходимый ему Белок…

Невольно взмахнув рукой, Таня задела настольную лампу. Тут же поспешно поправила развернувшийся абажур, но свет ночника все-таки потревожил спящего Анвара. Он потряс головой, открыл сначала один глаз, потом другой и хотел уже вновь провалиться в забытье, но внезапно осознал, что жена не лежит рядом с ним, а сидит за столом и пишет.

– Танюша, ты почему не спишь? Опять фиксируешь свои наблюдения? Почему ты не отдала сегодня дяде Сереже рукопись Ада Эрнестовны?

– Да я его сегодня почти не видела, потом мы все носились с этой лисой, – ее сознание прислушалось к наступившей тишине, – завтра все ему вручу и в придачу отдам свою тетрадку. Ладно, спать, – аккуратно уложив бумаги в папку, она сунула их в шкаф, юркнула в кровать и сразу же очутилась в крепких объятиях мужа.

До утра они занимались любовью, но едва задремали, как их разбудил крик Гюльнары, громко стучавшей в дверь и звавшей мать:

– Мама! Открой скорей, мама!

Зара уже поднялась и возилась на кухне вместе со старшей невесткой. Накинув платок, она поспешно откинула щеколду и впустила дочь. Голос ее дрожал.

– Гюля, что такое? Что? Что-то с Шабной? Или с твоим мужем?

– Нет-нет, с ними нормально, – Гюльнара буквально упала на стул, закрыв лицо. Зара немедленно успокоилась и даже немного рассердилась.

– Тогда чего ты кричишь? Я дверь специально на задвижку закрыла, чтобы кот ночью не удрал, а ты стала кричать, я и не заметила, как он между ног проскочил. Теперь опять два дня где-то бегать станет.

– Мама, – тихо сказала Гюля, отнимая от лица руки, – беда, мама! Супойнат, жена Юсуфа, родила нынче ночью. Но лучше бы ей не рожать – ребенок… Я и говорить боюсь, на кого он похож. Бабушка Асият помогала акушерке принимать роды, и теперь ей плохо – лежит и встать не может. Уже из дома в дом весть пошла, – она заплакала, ее слушали разбуженные шумом отец и старшие братья, на пороге своей комнаты, обнявшись, стояли Анвар и Таня. Гюля снова заговорила: – Фируза собрала женщин – кричит, что это наша невестка Таня беду на всех накликала. Люди сюда идут, я обогнала их, а Рамазану сказала, чтобы за дедушкой Рустэмом бежал. Тане уйти куда-то надо – спрятаться.

– Еще чего, – выходя из спальни, сердито возразил Аслан, ее отец, – нас тут четверо мужчин, мы что, с глупыми женщинами не совладаем? А раз Рамазан к отцу побежал, то он сейчас на машине подъедет – поговорит с этими дурами.

– Там не только женщины, папа, Юсуф совсем обезумел от горя – он ведь наследника ждал и дождаться не мог. Его друзья с ним идут, и Курбан тоже сам не свой – боится он, его жене скоро рожать.

– Ничего, разберемся.

Его прервал гул голосов под окном. В дверь застучали, пронзительный голос Фирузы перекрыл шум толпы.

– Хозяева, откройте! Пусть ваша младшая невестка к нам выйдет!

– Уведи жену в комнату, – велел Анвару отец, подходя к двери. Распахнул ее и встал на пороге, заслонив своим массивным телом проход. – Что вам надо в такой ранний час, соседи? – в этот момент он очень походил на Рустэма Гаджиева, своего отца, и люди на миг смущенно приумолкли, но потом вновь послышались выкрики:

– Позови младшую невестку!

– Пусть объяснит, за что принесла горе в наше село!

– Какая чушь! – Таня шагнула было к двери, но Анвар ее отстранил.

– Уходи! Сиди в нашей комнате и не высовывайся!

– Дядя Аслан, впусти меня, я должен с ней поговорить! За что? – исступленно кричал Курбан. – Пусть скажет, пусть объяснит, у меня жена беременная! Не впустишь – все равно войду!

– Ты, что подраться со мной хочешь? – с усмешкой взглянув на щуплого низкорослого юношу, спросил четвертый сын Рустэма Гаджиева, легонько шевельнув могучими плечами.

Зара властно отстранила рукой старшего сына, который при слове «подраться», метнулся было к отцу, шагнула вперед и встала рядом с мужем.