Андрей Лазарчук - Весь этот джакч (дилогия) Страница 64

Конец сочинения № 5.

Глава девятая

– Не ходи, – сказал Порох. – Если это был газ, то там он мог скопиться.

Лимон ещё раз посветил вдоль лестницы. Нижняя дверь была наполовину открыта, луч фонаря проходил сквозь щель и что-то там нащупывал… но невозможно было понять, что это такое. Нет, не так. Понять – можно было. Невозможно было поверить.

– На две ступеньки, – как будто попросил Лимон.

– Не надо, – сказал Порох. – Лимон. Не надо. Там никого нет.

– Да, наверное, – сказал Лимон. Его колотило. – Эй! – закричал он снова. – Есть кто живой?!!

Но не отзывалось даже эхо.

– Пойдём отсюда, – сказал Порох.

Они выбрались из бетонной будки. Снаружи было необыкновенно ярко и очень тепло. Лимон покосился на мертвеца у стены, потом посмотрел вверх. Илли стояла на вышке с винтовкой в руке и смотрела на них в бинокль. Он махнул ей: спускайся.

– Если это был газ, – сказал Лимон, – то почему они не закрыли двери? Ведь это же специальное убежище?

– Наверное, этот открыл дверь и вышел, – сказал Порох. – И убил всех.

– И сам умер, – сказал Лимон.

– А кого тогда мы на дороге встретили? Он ведь точно про башню говорил?

– Точно про башню.

– Значит, и он отсюда…

– Не понимаю, – сказал Лимон. – Эти все умерли, а он прошёл десять километров…

– Бывает, – сказал Порох.

Они вернулись к машине. Костыль ждал.

– Я думаю, все мёртвые, – сказал Лимон. – И все они там. В убежище. Наверное, они думали, что будут просто бомбить, а вместо этого – пустили газ. Наверное, и солдат с вышки умер. В общем, надо ехать, предупредить. Нашёл бензин?

Костыль кивнул.

– Тогда так: ты и Порох заправляетесь, если есть канистры – берёте с собой. Мы с Илли быстро пробежим по остальным домам…

– Начни с караулки, – сказал Костыль. – Я бы начал с караулки.

– Ага, – кивнул Лимон.

Подошла Илли.

– Я никого не увидела, – сказала она. – Никаких больше трупов.

– Хорошо, – сказал Лимон. – Пойдём поищем оружие – и в город.

– Зачем нам оружие в городе?

– Ну… лучше бы низачем, конечно…

Караулка примыкала к гаражу, и дверь у неё была такая же, как у гаража – железная, на толстых петлях. Лимон осторожно потянул за приваренную скобу, заменяющую дверную ручку – и створка тяжело, но плавно пошла на него. Прикрываясь дверью, он чуть высунулся – ничего. Достал фонарь, пустил широкий луч. Нет, пусто. Кивнул Илли – пошли.

Зачем-то сделано несколько ступенек вниз. Они бетонные с железными уголками. Само помещение небольшое: в конце его стол, очень старый, над столом календарь и какие-то графики. Скамья вдоль стены. Две выгородки для чистки и проверки оружия. За ними – пирамида. В пирамиде – три автомата и винтовка «питон», десятизарядная. В одном углу открытый стеллаж с зелёными коробками патронов, в другом…

В другом, широко раскинув ноги, сидел гвардейский корнет первого класса в парадной форме с двумя рядами орденских планок на груди. Берет его с кокардой из скрещенных молний был аккуратно засунут под погон. В левой руке корнет сжимал пистолет, в правой – сложенный лист бумаги. Остро воняло кровью и мочой. Корнет был несомненно мёртв, хотя Лимон не видел никаких повреждений на теле.

Стараясь не поворачиваться к покойнику спиной, он стянул со стеллажа две коробки патронов, не глядя, передал их Илли. Потом взял два автомата, повесил на плечи. Дотянулся до винтовки. Сообразил: к винтовкам нужны другие патроны. Ага, вот эти коробки, коричневые.

– Давай мне что-нибудь ещё, – сказала Илли.

Он подал ей винтовку, взял одну коробку. Да, эта была куда тяжелее тех, в которых хранились автоматные патрончики…

Пятясь, они вышли на свет. Порох и Костыль грузили в кузов тяжёлые канистры, а высоко над ними совершенно беззвучно ходили кругами огромные белые птицы.

Лимон опустил на землю патроны и оружие, выпрямился. Сказал: – Сейчас, – и, зачем-то махнув рукой, снова спустился в караулку.

Просто мертвец, сказал он себе. Просто мертвец.

Корнет сидел всё в той же позе, но теперь Лимону показалось, что из-под опущенных век он внимательно следит за каждым его движением – и ждёт. Лимон взял с пирамиды последний «гепард» и, держа его обеими руками за шейку приклада, потянулся стволом к рукам мертвеца. Если схватит, подумал он, я успею отпустить. Ему тут же представилось, что ремень захлёстывает его запястье – и ствол заходил ходуном. Дурак, сказал себе Лимон. Трус и дурак. Он зацепил мушкой обшлаг правого рукава, потянул к себе. Рука подалась медленно – как тяжёлая деревянная колода. Упала со стуком на пол. Лимон быстрым движением схватил записку и отскочил, тяжело дыша. Потом сунул её в карман, сжал зубы, взял с полки ещё одну коричневую коробку и только тогда попятился к выходу.

И налетел на Костыля. Просто чудо, что удалось не заорать.

– Ты что так долго? – спросил Костыль.

Лимон пожал плечами. Говорить он не мог.

– Что-нибудь ещё взять? – продолжал Костыль.

Лимон подбородком показал на коробку в своих руках.

– Что с тобой? – Костыль был настойчив.

– Но… га… – с трудом соврал Лимон.

– Понял, – сказал Костыль. – Иди сядь, мы сами всё притащим…

В записке было: «Ничего не смог. Ухожу. Ная, любимая, прости меня. Слава Отцам!»

Кстати, нога, про которую он почти забыл, сразу заболела – тяжёлой распирающей болью. Лимон снял ботинок и увидел, что носок промок кровью. Тогда он стянул и носок. Кровь проступала из-под ногтя среднего пальца. Ноготь большого был чёрный, весь палец вздулся.

– Ой-ё, – сказала Илли, заглянув сбоку. – Теперь ждать, пока слезет. У меня так было.

– У меня тоже, – сказал Лимон. – Только на руке. Вот, – он показал указательный палец с кривым ногтем. – И он не сам слез, мне его доктор сорвал. Только на ноге мы пока рвать не будем…

– Можно просверлить. Мне просверлили. Совсем не больно. И потом сразу же легче.

– Хорошо, – сказал Лимон. – Сразу, как вернёмся. У нас тут и бинта-то нет…

– Есть, – сказала Иллу.

И потянула из-под сиденья зелёную брезентовую сумку со знаком Чаши Мира.

Подошли Порох с Костылём.

– Поехали, а? – сказал Порох. Лицо у него было цвета теста.

– Две минуты, – сказала Илли. – А то Джедо скоро совсем ходить не сможет.

Она открыла сумку, достала пенал со шприцами, вынула иглу.

– Э-э… – сказал Лимон.

– Ты же ногти стрижёшь? И без наркоза?

– Понял, – сказал Лимон. – Просто почему-то страшно.

Он обхватил руками колено и изо всех сил замер.

Илли обмазала ему половину ступни йодом, потом взяла иглу двумя пальцами и стала аккуратно сверлить ноготь примерно посередине. Это был не больно, но очень противно. Потом из-под кончика иглы брызнула струйка тёмно-малиновой крови. Илли убрала иглу, смочила марлевую салфетку чем-то лиловым из бутылочки, разорвала пергаментную обёртку бинта и не очень быстро, но аккуратно прибинтовала салфетку к пальцам. Почти сразу же на бинте расплылось кровавое пятнышко.

– Легче? – спросила Илли.

Лимон потрогал ступню.

– Легче, – сказал он удивлённо.

– Вот теперь можно ехать, – сказала она.

Операция заняла минут пять. Эта маленькая задержка их спасла.

Первым идущие по шоссе машины заметил Костыль.

– О! – закричал он, показывая рукой. – Наши! Наши! Эй!!! – он сорвал с себя берет и замахал им. – Гони, Порох, гони, не успеем!..

Порох быстро взглянул на Лимона. А Лимон…

– Всё равно не успеем, – сказал он.

– У тебя ракетница! Пускай ракету! – бушевал наверху Костыль.

– Тормози, – сказал Лимон. – Илли, дай бинокль.

Он сам не знал, что его смутило. Ну, идут три грузовика из города…

Высокие борта. В городе и у пограничников были или с обычными бортами, или закрытые фургоны. А эти – как для перевозки сена…

Он приник к окулярам и долго не мог поймать машины в поле зрения. Слишком большое увеличение… Потом они появились – почти вплотную.

Первый и второй были по самый верх бортов завалены какими-то ящиками, коробками, тюками. В третьем сидели вооружённые люди. Человек семь. В штатском. Деревенские.

– Деревенские… – сказал он вслух. – Не понимаю.

– Да хоть кто! – возмущённо закричал Костыль.

– Лимон прав, – сказал Порох. – Что-то тут не так. Пусть проедут. Ну-ка, сядьте там за кабиной. И ты, командир – давай вниз.

И, подавая пример, сам улёгся на сиденье.

– Ну, вы вообще… – проворчал Костыль, но всё-таки лёг.

Лимон сполз по сиденью, упершись коленями в панель радиоприёмника – так, чтобы чужие машины кое-как виднелись поверх капота, но зато с той стороны их грузовичок будет казаться пустым. Прошло с полминуты; машины, кажется, миновали поворот к башне и теперь удалялись…

…с добычей, подумал Лимон. А это значит…

Нельзя сказать, что его застывший ужас стал сильнее. Нет. Но теперь Лимон не просто опасался, не просто догадывался, а почти знал наверняка: произошло самое страшное. И оставалось одно: не верить в это до самого конца.