Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина. Страница 64

— Ну? — спросила она.

— Что? Ах да, простите. Когда я приземлился в Онтарио, меня доставили в Торонто на каком-то “субджо”, как его назвал Остерли. Что это такое?

Она надула губы.

— Ох, Дэйв, я так и думала, что вы рано или поздно спросите об этом. Дело в том, что мы и сами этого не знаем. Есть только два субджо, и оба были построены одержимым третьей степени, который уже умер. Мы полагаем, что сначала они были созданы субъективно, а потом он взял на себя труд между контактами с Машиной построить их по-настоящему. До своей одержимости это был выдающийся ученый, поэтому мы полагаем, что он с помощью проекции наткнулся на новую идею.

— Что вы можете еще рассказать об этом?

— Очень мало. Двигатели машины опечатаны какой-то субстанцией, которую ничто не берет, поэтому никто не знает, как она работает.

— А как ими управляют?

— Просто думаешь о цели назначения и попадаешь туда. Больше мы ничего не знаем. У иммунных это не действует, но в свете новых знаний мы должны предположить, что исходящая от встроенной в их мозг аппаратуры экранировка как-то блокирует двигатель.

Он, наморщив лоб, кивнул.

— Я никудышный техник, но предполагаю, что мы могли бы покорять звезды, если откроем источник энергии этой машины. У меня такое чувство, что изобретатель случайно наткнулся на какой-то гиперпространственный механизм, но я слишком мало знаю, чтобы с уверенностью утверждать это.

— Вас это как-то непосредственно касается?

— Непосредственно? Вы имеете в виду, лично? Я, право, не знаю, но подобное мгновенное перемещение в пространстве меня привлекает. Помимо того, у меня уже давно странное чувство, что должны произойти какие-то перемены.

— Разве они уже не произошли?

Он вздохнул.

— Возможно. Но сейчас война.

ГЛАВА 23

Она прошла через комнату и присела на подлокотник его кресла.

— Вы сегодня такой серьезный. Кроме того, вы мне так и не сказали, что думаете о нашем телепатическом приборе.

Он покачал головой.

— У меня в голове только превосходные степени… но… удачи вам в вашем большом вкладе в будущее человечества.

— Спасибо. — Она что-то вынула из сумочки. — Вы еще не пробовали этого.

Он выпрямился.

— Попозже, не сейчас.

— Но я думала, что вы и я… — Она нахмурила брови. — Вы не хотите?

— Нет!

— Но я думала, что теперь, когда мы стали хорошими друзьями…

Он резко поднялся, избегая касаться ее.

— Как вам пришла эта идея? — Он сердито отмахнулся. — Если бы я хотел, чтобы кто-то читал мои мысли, то на более прочном основании, чем нежная дружба, понимаете? Если хотите знать, что я чувствую по отношению к вам, то я могу дать намек, но я не хочу обнажать свою душу, чтобы вы могли с наслаждением разобрать ее на части.

Она подняла на него взгляд. Лицо ее побледнело.

— Вы меня ненавидите… Почему? Что я сделала?

Он хрипло рассмеялся.

— Боже милостивый. Все говорят о женской интуиции. Это сказки! Если хотите знать без обиняков: я люблю вас. Я полюбил вас с первой встречи. Он повернулся на каблуках и пошел к двери.

— Дэвид, пожалуйста, не…

— Избавьте меня от сожаления и сочувствий. Именно этого я не могу терпеть больше всего. — И дверь за ним захлопнулась с щелчком замка.

В лагере иммунных Вельт думал над стоящими проблемами

— Но откуда задержка, Хубер? Все комплектующие детали готовы, и можно вести сборку.

Красное от природы лицо Хубера покраснело еще сильнее.

— Детали — да, но эти проклятые схемы должны быть обсчитаны и изготовлены. Одна ошибка, маленькое отклонение — и это проклятое оружие станет опаснее для нас, чем для противника. — Он схватил чертеж. — Вот, взгляните на это, но будьте внимательны, чтобы вас не перекосило. Это только спусковой механизм. Если бы мы все еще вынуждены были применять обычные схемы, то прибор с трудом уместился бы в трехэтажном здании. Даже теперь, с использованием микросхем, он все еще размером в рост человека.

— Но, конечно…

Лицо Хубера стало багровым.

— Мистер Вельт, если сможете найти кого-то, кто сделает это быстрее, сделайте это. Если нет — лучше оставьте меня в покое.

Кровь бросилась Вельту в лицо, руки сжались в кулаки, плечи вздернулись вверх, и он стал еще более горбатым, чем обычно. Но прежде чем он успел ответить, зазвенел аварийный сигнал, и на приборном блоке замерцали красные лампочки. На гигантском экране возникло испуганное лицо.

— Мадрид — Центру. Срочно!

Нажатием кнопки были извещены все оборонительные системы.

— Все системы готовы. Пожалуйста, входите.

— Посмотрите на это, — сказал человек с испуганным лицом, совсем не по-военному, и исчез. Вместо него на экране возникло серое безбрежное море. Вельт непонимающе глядел на него, пока не перевел взгляд к горизонту.

У резкой разделительной линяй между серым морем и бледно-голубым небом показались бесчисленные черные точки.

Телеобъективы были найдены на резкость, и точки уже больше не были точками. Пальцы Вельта задрожали. Корабли! Бесчисленные корабли! Кожа на скулах, казалось, невыносимо натянулась, а в желудке он почувствовал холодный тяжелый ком. Боевой флот, морская атака; сомнений не было. Он вспомнил о подобных нападениях в истории — о высадке в Нормандии! Тогда ему было шестнадцать лет, но он отчетливо помнил кинохронику.

Здесь, конечно, есть разница. Он заставил себя поподробнее изучить корабли. Наскоро собранное боевое соединение. Четыре атомных крейсера, построенных, вероятно, в пятом году, семь эсминцев того же времени, двадцать или тридцать боевых дизельных катеров и…

Вельту показалось, что его сердце останавливается. Дело было не в кораблях, а в том, что они тащили — ряды военных транспортов.

Он смотрел на них и ощущал почти уважение к этой вторгающейся силе. Это были простые, но огромные пластиковые плоты с прозрачными чехлами. Видимо, их можно было — а так, скорее всего, и было — тысячами изготавливать на конвейере. Самым плохим в этом было то, что они были до отказа набиты войсками и оружием. Лондон, Париж и, возможно, Брюссель и Амстердам должны были стянуть все свои резервы, чтобы собрать такую армию.

Он отчаянно подумал, что весь этот флот, несмотря на свои размеры, представляет собой мишень, в которую невозможно промахнуться. Одна-единственная эскадра древних бомбардировщиков “ланкастеров” или летающих крепостей могла бы уничтожить весь флот. Только… только у него не было “ланкастеров”, у него не было ни одного боевого самолета, военного корабля или даже хоть одного ветерана со старым дальнобойным орудием для охраны побережья.

Приборы наблюдения внезапно изменили направление, качнулись назад и вниз, и он увидел окраинный район города, который он называл Испанским Бастионом. Барселону.

Он увидел, как проворные темноволосые люди копали траншеи, устанавливали на крышах старое, но пригодное оружие, строили на улицах баррикады. Женщины и дети строили бункера.

Вот место вторжения! Мысль поразила его с почти оглушающей силой. Эти люди были готовы и способны оборонять город от нападения с суши, в то время как их освободители позади них беспрепятственно устраивали предмостное укрепление.

Боже мой, что он может применить против них?

Проекторы ближнего действия, которые из Мадрида не могли облучать город, и его собственные мощные устройства, направленные на Торонто, которые теперь нужно переориентировать на Испанию, установить и отъюстировать, причем можно опасаться, что на таком расстоянии мощность может оказаться недостаточной.

Обычное оружие? Он в отчаянии терзал свое сознание. Было лишь несколько музейных экспонатов, большей частью без важнейших деталей. Один-два древних арсенала с таким же старым и, может быть, ржавым оружием. Несколько старых казарм кое с каким оружием, с которым уже никто не умел обращаться.

Проблемы Вельта только начинались. Несколько часов спустя возбужденный голос сообщил, что канадскую границу перелетели четыре больших воздушных армады.

Менее пяти минут спустя появились проекции в шести американских городах, приведшие к немедленным восстаниям.

Хотя находящиеся там иммунные были подготовлены к мятежу, но им скоро пришлось перейти в оборону. Невозможно было не видеть, что их боевой дух разложился. Они постоянно косились на него, ожидая, не поддержат ли восставших эти воздушные армады.

В Центре иммунных у людей не выдерживали нервы. Потные люди в мундирах орали в микрофоны приказы, которые их начальники тут же отменяли.

Адъютанты, генералы и командиры возбужденно сновали взад-вперед, пока Кол, начальник штаба, не ударил адъютанта и не прорычал тихо, но твердо: Тихо, вы, мерзавцы!