Роберт Хайнлайн - Дорога Славы Страница 67

— Это значит “он, конечно, сказал что-то невразумительное”.

— Док, — предложил Джим, — почему бы вам не пообедать сегодня с нами? Я скажу маме. И ты тоже, Френсис.

— Я — нет, — сказал Френсис. — Лучше нет. Моя мама говорит, что у вас я ем слишком много мучного.

— Если бы моя мама была здесь, — предположил доктор, — она, несомненно, тоже могла бы что-нибудь сказать. Позвони своей маме, Джим.

Джим подошел к телефону, дважды попал в какие-то квартиры, в конце концов на очередной частоте попал к себе домой. Когда на экране появилось лицо его матери, он объяснил ей свое намерение.

— Буду рада, если доктор придет к нам, — сказала она. — Поторопитесь, Джим.

— Сейчас идем, мама! — Джим отключился и потянулся за своим костюмом.

— Не надевай его, — посоветовал Мак-Рэй. — Там слишком холодно. Мы пройдем тоннелем.

— Но это же в два раза дальше, — возразил Джим.

— Предоставим право выбора Виллису. Виллис, за что ты голосуешь?

— Тепло, — самодовольно сказал Виллис.

2. ЮЖНАЯ КОЛОНИЯ, МАРС

Южная Колония располагалась в виде колеса. Административное здание являлось ступицей; спицы-тоннели, образовывавшие между собой угол в сорок пять градусов, отходили во всех направлениях, а вдоль них размещались жилые дома. Края спиц соединял еще один тоннель — обод; таким образом, картина Колонии была закончена. Кроме трех бараков, построенных при закладке Колонии и с тех пор пустующих, все здания были похожи друг на друга, как близнецы. Полусферы домов выдувались на месте из силиконового пластика, который вырабатывался из пород Марса. На самом деле это были двойные полусферы; сначала надувался большой пузырь, в тридцать-сорок футов шириной; когда он затвердевал, над ним выдувался еще один купол, немного меньший, чем первый. Полимеризация, или, проще сказать, затвердевание, внешнего купола проходило под воздействием солнечных лучей, консервацию внутреннего обеспечивали ультрафиолетовые лампы. Между внешним и внутренним куполами оставалось около фута мертвого воздушного пространства, что обеспечивало теплоизоляцию от низких температур Марса.

Когда новое здание затвердевало, в нем прорезалась наружная дверь и устанавливалась переходная камера. Внутреннее давление, постоянно поддерживаемое колонистами, составляло примерно две третьих от нормального давления Земли, тогда как на поверхности Марса не было даже половины этого. Гости с Земли, не приспособленные к планете, умерли бы без респираторов. Только несколько уроженцев Тибета и боливийских индейцев, живших в колонии, рисковали выходить на поверхность без респираторов, но даже они, чтобы избежать кровоизлияния в мозг, носили удобные, эластичные костюмы, изготовленные специально для Марса.

Как и новейшие небоскребы Нью-Йорка, дома не имели обзорных окон. Окрестная пустыня, хоть и прекрасна, но однообразна. Южная Колония располагалась в зоне, выделенной марсианами, к северу or древнего города Чаракса — там не оставляли настоящие марсианские названия городов, потому что земляне не могли их выговорить, — и между двумя основаниями Страймон-канала. С другой стороны, мы, следуя привычке колонистов, будем использовать названия, которые дал бессмертный Доктор Персивал Лоуэлл.

Френсис проводил Джима и доктора Мак-Рэя до зала, где пересекались все тоннели, и повернул к своему дому. Через несколько минут доктор и Джим — и Виллис — вошли в дом Мэрлоу. Их встретила мать Джима; доктор Мак-Рэй поклонился.

— Мадам, зная вашу безотказность, я снова навязался к вам на обед.

— Глупости, доктор, мы всегда рады видеть вас за нашим столом.

— Я бы все равно пришел, даже если бы вы не так чудесно готовили, а вы знаете, что это чистая правда; вы сами, моя дорогая, — вот что приводит меня сюда.

Мать Джима покраснела и переменила тему.

— Джим, убери свой пистолет. Не надо оставлять его на диване, там его может достать Оливер.

Младший брат Джима, услышав свое имя, немедленно рванулся к пистолету.

— Олли! — одновременно крикнули Джим и его сестра Филлис, когда увидели это, а Виллис тут же передразнил их, выполнив труднейший трюк, возможный только для его атональной диафрагмы. Он воспроизвел сразу оба голоса.

Филлис была ближе; она схватила оружие и шлепнула ребенка по руке. Оливер начал кричать, его крик подхватил Виллис.

— Дети! — сказала миссис Мэрлоу, и в этот момент в дверях появился мистер Мэрлоу.

— Что здесь за шум? — мягко спросил он.

Доктор Мак-Рэй поднял Оливера и посадил к себе на плечи. Оливер сразу же забыл про свой крик. Миссис Мэрлоу повернулась к мужу.

— Ничего, дорогой. Я рада, что ты дома. Дети, быстро идите мыть руки перед обедом, это касается всех.

Младшее поколение толпой вышло из комнаты.

— Что здесь произошло? — повторил вопрос мистер Мэрлоу.

Спустя некоторое время мистер Мэрлоу вошел в комнату сына.

— Джим?

— Да, папа.

— Как гы мог оставить оружие там, где малыш мог достать его?

Джим покраснел.

— Папа, это вышло случайно.

— Если бы всех людей, убитых из случайно забытого оружия, положить друг за другом, они составили бы весьма внушительный ряд. Ты гордишься тем, что получил лицензию на ношение оружия, или нет?

— О да, сэр.

— И я горжусь. Это значит, что ты достаточно взрослый и тебе можно доверять. Но когда я ручался за тебя перед Советом и стоял рядом с тобой, когда ты давал клятву, я был уверен, что ты искренне будешь повиноваться уставу и кодексу всегда, а не время от времени. Ты понял меня?

— Да, сэр. Думаю, это не повторится.

— Хорошо. Идем обедать.

Как и всегда, в разговоре за обеденным столом доминировал Доктор Мак-Рэй, громко высказывающий остроумные замечания. В данный момент он повернулся к мистеру Мэрлоу.

— Вы сказали, что не пройдет и двадцати лет, как мы сможем выбросить свои респираторы; скажите, в Проекте появилось что-нибудь новенькое?

Колония имела, по крайней мере, дюжину проектов, предусматривающих сделать Марс более приспособленным для человечества, но когда говорили “Проект”, всегда имели в виду проект восстановления атмосферы. Пионеры Говард-Кэрнеджской экспедиции доложили, что Марс полностью подходит для колонизации, если бы не один из важнейших факторов — воздух Марса так беден кислородом, что нормальный человек может задохнуться. Однако они сообщили, что много-много миллиардов тонн кислорода содержится в песках марсианских пустынь. В песке было много окиси железа, которая и придает Марсу красноватый оттенок. Проект предполагал высвободить этот кислород и сделать его пригодным для человеческого дыхания.

— Разве вы не слушали сегодня последние известия с Деймоса? — спросил мистер Мэрлоу.

— Никогда не слушаю последние известия. Берегу свою нервную систему.

— Не сомневаюсь. Но это были хорошие новости. Завод в Лайбе запущен в работу, и успешно. За первый день работы восстановлено около четырех миллионов тонн кислорода — и он до сих пор не развалился.

Миссис Мэрлоу была поражена.

— Четыре миллиона тонн? Это ужасно много.

Ее муж усмехнулся.

— Дорогая, ты не задумывалась, сколько времени потребуется этой установке, чтобы привести в порядок планету, то есть увеличить давление кислорода до пяти фунтов на квадратный дюйм?

— Конечно, нет. Но думаю, не очень долго.

— Давайте прикинем… — Его губы беззвучно зашевелились. — Ого, около двухсот тысяч лет — марсианских лет, конечно.

— Джеймс, не дразни меня!

— Нет, нет, моя дорогая. Просто большие цифры ввели вас в заблуждение. Конечно же, у нас будет не бдна установка; они будут разбросаны по пустыне примерно через каждые пятьдесят миль, и мощностью в тысячи лошадиных сил каждая. Слава богу, у нас нет лимита на энергию; если даже мы не сумеем закончить эту работу, то, по крайней мере, наши дети увидят результаты.

Миссис Мэрлоу задумалась.

— Это должно быть приятно — выйти на поверхность и подставить лицо легкому ветерку. Я помню, когда я была еще маленькой девочкой, у нас был фруктовый сад, и через него бежал маленький ручеек… — Она замолчала.

— Ты жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? — мягко спросил ее муж.

— О нет! Здесь мой дом.

— Хорошо. Доктор, что это вы такой кислый?

— Что? О, ничего, ничего. Просто я задумался о конечном результате. Посмотрите, это прекрасная работа — тяжелая и приносящая удовлетворение, человек может обломать на ней все свои зубы. Но вот мы закончим ее, и что же дальше? Другие два или три миллиарда баранов придут сюда и смогут по пустякам тратить время, им ничего не останется, кроме как чесаться и блеять. Мы должны оставить Марс марсианам. Скажите, сэр, вы знаете, как использовалось телевидение, когда его только открыли?