Анна Семироль - Полшага до неба Страница 69

— Помню, Тиль. Вот только выбора нет. Потому что шанс остался один. И ради того, чтобы ты его использовала, я готов дьяволу душу заложить.

Она сдернула с рук перчатки, размотала скрывающий волосы шарф. Встала, подошла к раковине, открыла кран, плеснула в лицо воды — полные горсти. Еще и еще.

— Странно. Из всех существующих выходов каждый из нас видит лишь один. И считает его единственным правильным, — грустно сказала девушка.

Она вернулась к ложементу, склонилась над Маардом. Внимательный взгляд скользил по его лицу, на губах играл отблеск улыбки.

— Я тоже знаю, как можно.

— Тиль, а Джо разрешил смывать грим? — дернулся Маард.

— Нет.

— Ну, ты даешь, — выдохнул он. — Хотя ладно, за полчаса вернем.

Она наклонилась к самому его уху — так, что щеку пощекотали мокрые рыжие пряди.

— Я уйду. Прямо сейчас — если не нужна тебе. Но если нужна… Покажи.

Он высвободил руку из перчатки-манипулятора, неуклюже коснулся бледной щеки. Ощущая влажную кожу под пальцами. Все слова куда-то подевались. Остался он, Тиль и тишина.

— Я к тебе… Чтобы просто побыть… — девушка льнула щекой к ладони, касалась губами шершавых пальцев. — Сколько лет ты один? Милый, родной… Я все это терпела, преодолевала ради прикосновения… Ради одного взгляда, ради слова… которого не слышу…

— Тиль… — он снова хотел что-то возразить, но… не смог. Потому что эта девочка была права. И у них были еще три часа. Целых три часа, которые хотелось запомнить, а не глупо растратить на выяснение отношений.

56

Электронный термометр равнодушно высветил сто четыре по шкале Фаренгейта. Маард нахмурился и положил его на стол у кровати, охнул от боли, рванувшей грудь.

Чудесно. Третий день — никаких изменений. Аспирин закончился, обезболивающее не помогало. Вчера начался кашель — изматывающий приступами, усиливающий боль. Дыхание стало частым. Маард старался дышать ртом, заглатывая воздух маленькими порциями — так становилось легче.

Силы таяли. Если в первый день после ухода Ингрид он кое-как смог похлебать супа, то дальше аппетит словно отрубило. Осталась жажда — дикая, превращающая горло в подобие растрескавшегося желоба. Пока мог, принес с кухни чашку и две кастрюли воды, оставил возле кровати. Пил жадно, прижимая чашку к груди, проливая на себя, на подушки и одеяло. Впрочем, иногда улыбался от мысли, что сейчас, как когда-то давно, пьет техническую воду. Может, поэтому все чаще являлась во сне пустыня, надежный рев вертолета, друзья рядом. Просыпаться не хотелось. Совсем.

Дни слились в густой кисель, щедро сдобренный болью и горячечным бредом. Казалось, что вернулась Ингрид, звонит в дверь, зовет Маарда — а он не может найти ключ и открыть. Потом вдруг оказывалось, что это не Ингрид, а Элен. «Не подходи ко мне! — просит она, глядя на него умоляющими глазами. — Я прошу — уйди, оставь меня, ничего не было!» И раскаленный докрасна ключ шипит на ладони, вгрызается в кожу. Дракон орет от боли и тоски, рвется в небо, хлопая уродливыми крыльями…

Маард открыл глаза и откинулся на подушку. Решать. Надо решать. Долго он не протянет — один, без лекарств. Значит, нужно успеть самое главное. Вставай, Калаи. Подъем, ну! Никто, кроме тебя, не заставит слушаться это слабое, липкое от пота тело.

Опереться на трясущиеся руки. Перенести центр тяжести, рывком подняться на ноги. Сразу закружилась голова, перед глазами поплыли темные пятна. Маард схватился за спинку стула, закашлялся. Долго стоял, пережидая новую вспышку боли. Потом осторожно сделал один шаг, другой, третий. «Не упасть, только не упасть. Сам уже не поднимешься, иди. Медленно, осторожно, но иди…»

Опустился на стул за письменным столом. Дождался, пока перестанет частить пульс и чуть потише станет боль глубоко под ребрами. Включил ноутбук, установил соединение с Интернетом. Вбил в поисковую строку имя и фамилию. Сперва на русском, потом запустил параллельный поиск на транслите.

«Оставь мне один шанс тебя увидеть. Тебя, с которой все началось. Тебя, которой все и закончится…»

Первая страница ссылок — сплошь упоминания вскользь с мужем — средней руки светским львом. И лишь на второй странице удача улыбнулась Маарду. Ссылка на страницу Элен Грюнвальд в одной из социальных сетей.

«Только не доступ френдс-онли, Элен. Пожалуйста…»

С фотографии на Маарда взглянули теплые синие глаза. Неудержимо захотелось коснуться золота волос, убрать несколько прядей, дотронуться губами до нежного ушка, скользнуть пальцами по высокой шее к ямке между ключицами.

— Здравствуй, Элен, — проговорил Игорь тихо-тихо. — Извини, что без приглашения. Мне очень нужно было тебя увидеть. Не вышло забыть. Прости меня.

Записи на незнакомом языке. Список друзей. Избранное видео, аудио. Фотоальбомы.

«Я просто посмотрю. Я страшно по тебе соскучился».

Виды зимнего Таллинна — родного города Элен, осень в Нью-Йорке, побережье Эйлата, набережные и мосты Питера, улицы Чикаго. Сердце дрогнуло, когда Маард увидел фотографию того самого кафе, где они познакомились. Элен, значит ли эта фотография для тебя хоть что-то? Или просто — забавное фото на память?..

Еще альбом — с фотографиями самой Элен. От отсканированных школьных портретов с белыми бантами до снимков этого года. Ты не меняешься, Элен. В любом возрасте ты — это ты. Такая прекрасная… С искорками в смеющихся глазах.

Семейный альбом Маард хотел пропустить, но, поколебавшись, все же открыл. Дети… Трое мальчишек. Десятилетний Мехель — копия отца, семилетний Юхан — тот самый «Эмиль», с которым Маард встретился в «Гранд Шангри-Ла». И третий — годовалый малыш. Гор. Темные, слегка вьющиеся волосы, серьезный взгляд внимательных серых глаз, крепкие кулачки, сжимающие воротник маминой блузки. Маард попытался рассмотреть выражение глаз Элен, но зрение вдруг снова поплыло — не то от переутомления и температуры, не то…

Он сделал закладку на страницу, выключил ноутбук и долго сидел, прикрыв ладонью глаза. Улыбался уголками рта.

— Жить, Элен. Я хочу жить. И я буду жить — до упора.

Встал, медленно, держась стены, добрался до кровати. Лег, закашлялся, уткнувшись лицом в подушку. Дождался, когда утихнет боль, и взял с прикроватной тумбочки телефон. Хотел позвонить маме, но подумал и не стал. Что бы он сказал ей? Что тяжело болен, и неизвестно, что будет с ним завтра? Не нужно. Пусть думает, что все хорошо. Что он просто забыл позвонить. А потом… Без «потом». Надо дожить до завтра.

Нашарил на комоде вырванный из блокнота лист. Долго разбирал написанные неровным почерком цифры, набрал номер — почти наугад.

— Вас слушают, — откликнулся мужской голос.

— Доктор Райнер, это Гор Маард, — дыхание сбивалось, рвался изнутри проклятый кашель.

— Что-то случилось? — напряженно спросил он.

— Дракона… не уничтожайте.

— Гор, что с голосом? Вы в порядке?

— Нет. Мне нужна помощь. Срочно.

— Вы дома?

— Да.

— Я приеду.

Через час машина Райнера скрипнула тормозами возле дома. Маард порадовался, что забыл закрыть входную дверь: спуститься со второго этажа и впустить доктора самостоятельно он бы не смог. Все, на что хватило сил, — позвонить на мобильник и сообщить, в какой комнате он находится. Райнеру пяти минут хватило на осмотр и пару вопросов. Он помрачнел и проговорил, старательно подбирая слова:

— Гор, если я не ошибся, у вас пневмония. Я ошибаюсь очень редко. Дело серьезное. Я вас забираю в НайнФлэгс. Или…

— Я сам чувствую… Без лекарств — вот-вот.

— Да. И я рекомендую сразу подключиться к дракону. Он возьмет на себя часть функции дыхания. Если не сможете дышать как следует, даже искусственная вентиляция легких может оказаться неэффективной.

Игорь кивнул.

— Пусть. Как надо… Я хочу жить.

Райнер вздохнул, взъерошил пятерней густые волосы. Видно было, что он не ожидал от Маарда такой сговорчивости.

— Давайте собираться, Гор. Вам помочь одеться?

Соглашаться на постороннюю помощь было неудобно, но необходимо. Оделся Игорь сам, но вот документы и необходимые вещи — ноутбук, фотографию Элен, мобильник — пришлось собирать Райнеру.

— Гор, мне позвонить Ингрид? — осторожно спросил доктор, когда они вдвоем медленно спускались по лестнице к машине.

Маард покачал головой.

— Нет. И после — тоже не надо. Не нужно ей знать.

Райнер открыл входную дверь, бережно придерживая Игоря под руку.

— Она все равно узнает. Будет звонить. Работа у нас одна, так что…

— Не говорите ей. Или скажите потом. Когда все кончится.

Уже в машине, устраивая Маарда полулежа на сиденьи с опущенной спинкой, Райнер сухо сказал:

— Нельзя быть такими жестокими к тем, кто нас любит.

Игорь долго молчал, потом все же ответил:

— С любящими порой лучше быть жестоким, но живым. Лучше, чем мертвым и добрым.