Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник) Страница 69

«Уважаемый мистер Кэдбери! (так начиналась сложенная записка из банки.)

Все мои друзья, кроме родных брата и сестры, — напыщенные тупицы, и если вы не такой — а с тех пор, как я вернулась из Мадрида, вокруг одни напыщенные тупицы, — то я с удовольствием с вами познакомлюсь».

Письмо заканчивалось постскриптумом:

«P.S. Вы пишете искренне и изящно. Уверена, что вы разбираетесь в дзэн-буддизме».

Подпись была неразборчивой, но в конце концов Кэдбери удалось прочесть имя — Кэрол Стикифут. Он немедленно отправил ответную записку:

«Уважаемая мисс (миссис?) Стикифут!

Вы настоящая или вас придумала моя жена? Мне очень важно сразу об этом узнать, поскольку я уже попадал впросак и теперь вынужден постоянно быть начеку».

Банка с запиской уплыла на северо-запад. На следующий день с юго-востока, в банке из-под смеси «Кэмелеопард номер пять», пришел краткий ответ:

«Мистер Кэдбери, если вы думаете, что я — плод больного воображения вашей жены, то вы многое теряете в жизни.

С самым искренним приветом

«Что же, вполне разумно, — сказал себе Кэдбери, читая и перечитывая письмо. — С другой стороны, именно так написал бы плод больного воображения Хильды. И что это доказывает?»

«Уважаемая мисс Стикифут!

Я люблю вас и верю в вас. Однако, чтобы расставить точки над «i» — разумеется, для меня, — не могли бы вы выслать отдельно — наложенным платежом, если угодно, — какой-нибудь предмет или изделие, подтверждающие вне всякого сомнения, кто вы и кем являетесь. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба. Постарайтесь меня понять — я не рискну снова так же катастрофически ошибиться, как с Фаундфулли. В этот раз я полечу в окно вместе с «Гермесом».

Примите мое восхищение и т. п.»

Кэдбери пустил письмо по затоке в северо-западном направлении и тут же принялся ждать ответа. Между тем, по настоянию Хильды, он снова собрался к доктору Дриту.

— Как дела на берегу затоки? — жизнерадостно спросил тот, забросив на стол пухлые мохнатые лапы.

Кэдбери решился быть с психоаналитиком честным и откровенным. Ничего страшного, если он расскажет Дриту обо всем, в конце концов, за это ему и платят — за выслушивание любой правды во всех подробностях, хоть низменной, хоть возвышенной.

— Я влюбился в Кэрол Стикифут, — начал он. — И в то же время, хотя моя любовь чиста и безгранична, меня не покидает страх, что эта девушка — плод больного воображения моей жены, ловушка, попытка Хильды узнать мою истинную сущность, которую я всеми силами скрываю. Если мое истинное «я» выйдет наружу, я изувечу ее и брошу навсегда.

— Гм-м, — сказал доктор Дрит.

— И вас тоже. — Кэдбери решил разом вывалить всю свою агрессию.

— Значит, вы никому не доверяете? Отдалились от всех? Ваш образ жизни привел вас к полному одиночеству? Не торопитесь отвечать — вы можете сказать «да», и это будет невыносимым открытием.

— Я не отдалился от Кэрол Стикифут, — запальчиво возразил Кэдбери. — В этом-то и суть: я стараюсь побороть одиночество. Я был одинок, когда бредил голубыми фишками. Знакомство с мисс Стикифут наверняка положит конец моим невзгодам, и если бы вы заглянули мне в душу, то были бы чертовски рады, что я тогда пустил по воде эту банку. Чертовски рады. — Он сердито взглянул на длинноухого доктора.

— Быть может, вас заинтересует, — сказал доктор Дрит, — что мисс Стикифут — моя бывшая пациентка. В Мадриде она повредилась умом, и пришлось отправить ее домой в чемодане. Не спорю, она хорошенькая, но погрязла в душевных проблемах. А левая грудь у нее больше правой.

— Но она настоящая! — ликующе воскликнул Кэдбери.

— О да, вполне настоящая, не сомневайтесь. Хотя хлопот с ней не оберешься. Пройдет время, и вам захочется обратно к Хильде. Одному богу известно, во что Кэрол Стикифут способна вас втянуть.

Кэдбери весьма воодушевили слова доктора, и он вернулся к недогрызенному тополю у затоки в приподнятом настроении. Его водонепроницаемый «Ролекс» показывал всего лишь половину одиннадцатого, и впереди был целый день, чтобы строить дальнейшие планы — ведь теперь он знал, что Кэрол Стикифут — реальная девушка, а вовсе не очередная злокозненная выдумка Хильды.

Не все приречные районы можно было найти на карте, но благодаря своей работе Кэдбери изучил эти места вдоль и поперек. До того как идти домой к Хильде, оставалось добрых шесть-семь часов, так почему бы не отложить на время тополь и не смастерить наскоро подходящее тайное пристанище для себя и Кэрол, которое никто в мире не сможет обнаружить или разглядеть? Довольно раздумий — пора действовать.

На склоне дня, когда он в поте лица трудился над сооружением подходящего пристанища, с юго-запада приплыла банка «Дин’c оун». Кэдбери бросился ловить заветную добычу, пока ее не унесло течением.

Отодрав скотч и открыв банку, он обнаружил небольшой сверток и насмешливую записку: «Держите свое доказательство».

В пакете лежали три голубые фишки.

Битый час Кэдбери не слушались зубы, настолько его потрясло предъявленное Кэрол доказательство своей подлинности и ее доверие ко всему его существу. Кэдбери с остервенением глодал старый дуб, ветку за веткой, взметая фонтан щепок. Им овладело странное исступление. Он нашел девушку, придумал, как избавиться от Хильды — путь был свободен, оставалось по нему пройти… точнее, проплыть.

Связав бечевкой несколько пустых банок из-под табака, Кэдбери оттолкнулся от берега и поплыл; банки двигались примерно на северо-запад, и он греб за ними, пыхтя от предвкушения. Перебирая лапами в воде и не сводя глаз с банок, Кэдбери сочинил рифмованное четверостишие на случай внезапной встречи с Кэрол.

Пусть невдомек невеждам,Но я вас полюбил.Сбылись мои надежды —Вот истина и пыл.

Он толком не знал, причем тут «пыл», но другая рифма к «любил» не пришла ему в голову.

Тем временем банки приводили его все ближе — как он надеялся и верил — к мисс Кэрол Стикифут. Блаженство! Затем, не переставая грести, Кэдбери вспомнил тонкие, как бы нечаянные намеки доктора Дрита, мастерски посеянное им зерно сомнения. Хватит ли ему (самому Кэдбери, не Дриту) храбрости, воли, стойкости и целеустремленности, чтобы справиться с Кэрол при ее, как заявил Дрит, душевных проблемах? Что, если Дрит прав? Что, если Кэрол окажется еще более невыносимой и вредоносной, чем Хильда, которая выбросила его «Гермес» в окно и способна на любые проявления патологической ярости?

Погрузившись в невеселые мысли, Кэдбери не заметил, как банки бесшумно причалили к берегу. Он задумчиво подплыл к ним и вышел из воды.

Впереди виднелась скромная квартира с расписными ставнями. Над дверью лениво покачивалась бесполезная подвесная игрушка. А на парадном крыльце сидела Кэрол Стикифут и вытирала волосы пушистым белым полотенцем.

— Я люблю вас, — сказал Кэдбери, отряхнул со своей шубки капли воды и заерзал на месте, пряча волнение.

Подняв голову, Кэрол Стикифут смерила его оценивающим взглядом. У нее были прелестные большие темные глаза, длинные тяжелые волосы блестели в меркнущем свете дня.

— Надеюсь, вы захватили три голубые фишки, — сказала она. — Я одолжила их на работе и должна вернуть. Мне показалось, что вам не хватает уверенности. Вас достали напыщенные тупицы, вроде этого мозговеда Дрита — он из них самый отвратительный. Хотите чашку растворимого кофе?

По дороге в ее скромную квартирку Кэдбери сказал:

— Полагаю, вы слышали мою вступительную фразу. Я в жизни не был так серьезен. Я действительно вас люблю, кроме шуток. Мне не нужно ничего банального, обыденного или временного; мне нужны самые длительные и прочные отношения. Заклинаю вас, не говорите, что вы пошутили, потому что я никогда ни к чему в своей жизни не относился так серьезно и трепетно, даже к голубым фишкам. Если для вас это всего лишь забава, пощадите меня и честно признайтесь. Потому что ценой мучений уйти от жены и начать новую жизнь, а потом обнаружить…

— Доктор Тупица говорил вам, что я пишу картины? — Кэрол Стикифут поставила кастрюлю с водой на плиту в своей скромной кухоньке и по старинке зажгла конфорку большой деревянной спичкой.

— Говорил только, что вы съехали с катушек в Мадриде. — Кэдбери уселся за некрашеным сосновым столиком напротив плиты и с исполненным любовью сердцем наблюдал, как мисс Стикифут кладет по ложечке растворимого кофе в две глиняные кружки с психоделическим орнаментом.

— Вы что-нибудь знаете о дзэн? — спросила мисс Стикифут.

— Только что там есть коаны — нечто вроде загадок. На них дают бредовые ответы, потому что сами вопросы идиотские, например «зачем мы на земле?» и тому подобное. — Кэдбери надеялся, что все сказал правильно и Кэрол поймет, что он в самом деле кое-что знает о дзэн, как она предполагала в письме. Тут ему пришел в голову удачный дзэнский ответ на ее вопрос. — Дзэн — это целостная философская система, которая содержит вопросы ко всем ответам, существующим во вселенной. Например, если у вас есть ответ «да», в дзэн найдется подходящий вопрос, скажем, «Должны ли мы умереть, чтобы угодить Создателю, который любит губить свои творения?». Хотя, если подумать, точный вопрос будет звучать так: «Сидим ли мы на кухне и собираемся пить растворимый кофе?» Вы согласны? — Когда Кэрол не ответила, Кэдбери торопливо добавил: — На самом деле в дзэн можно ответить «да» на этот самый вопрос: «Вы согласны?» Вот вам и первая огромная ценность дзэн: он предлагает массу правильных вопросов практически к любому ответу.