Александр Панчин - Апофения Страница 7

По прибытии в больницу Реджинальда немедленно доставили в палату интенсивного лечения. Ученого тошнило, его голова раскалывалась от нестерпимой боли.

"Сейчас посмотрим, что с вами не так", — сказал доктор. Лечащий врач Реджинальда был полным пожилым мужчиной с длинными седыми волосам, густыми усами и двойным подбородком. Его правый глаз был постоянно прищурен, из-за чего создавалось ощущение, словно он вот-вот чихнет, или, возможно, уже чихнул, и с тех пор один глаз так и застыл в состоянии чиха.

"Известный академик, лауреат множества премий, светило медицины, — так незадолго до приема охарактеризовала его медсестра. — Вам очень повезло!"

"Не волнуйтесь. Я лишь собираюсь провести диагностику, чтобы мы поняли, чем вас лечить. Это совсем не больно, даже приятно", — пояснял академик, надевая перчатки. Затем он положил руку на живот Реджинальда и закрыл глаза. "Все ясно, — сказал он через несколько секунд. — Внутренние органы в порядке. Нужно измерить энергетические токи". Врач пододвинул поближе столик с небольшим металлическим прибором. Из него торчали два провода, которые он подвел к телу пациента. "Между проводами бежит ток, и мы измерим сопротивление кожи в разных местах. Так мы поймем, где именно у вас застой отрицательной энергии, то есть обнаружим проблему. — Прибор несколько раз запищал, когда провода коснулись области живота, и врач удовлетворенно кивнул. — Не волнуйтесь, сейчас сделаем вам пару уколов, и все пройдет".

Вскоре врач вернулся с подносом, на котором лежало множество иголок, и через пятнадцать минут весь живот Реджинальда был истыкан, как спина дикобраза. Ученый удовлетворенно отметил, что боль действительно спала. Через час медсестра измерила температуру Реджинальда. Градусник показывал 37.8 — температура немного снизилась. "Как видите, акупунктура уже помогла вам миновать кризис, — отметила сестра. — Значит, мы на верном пути к выздоровлению. Теперь вам нужно поспать". И Реджинальд уснул.

Ученый проснулся ночью от вернувшейся боли. При тусклом свете настольной лампы он смог разглядеть, что сыпь распространилась на руки и остальную часть живота. Реджинальда снова стало мутить. На столе рядом с кроватью он заметил кнопку вызова медсестры, но, проверяя, не станет ли ему лучше, с минуту лежал неподвижно. Лучше не стало. Наконец он решился сделать вызов. Молодая медсестра с сочувствием осмотрела тело больного.

"Я позову доктора", — сказала она, выходя из палаты. Вскоре Реджинальда снова изучали внимательные глаза седовласого врача.

"Кроме акупунктуры мы вчера назначали вам очень сильное гомеопатическое средство, подобранное специально для вас. Странно, что вы еще не на ногах. Вчера наши лекарства определенно вам помогли, значит, диагноз правильный", — размышлял вслух врач. Почесав затылок, он повернулся к сестре.

"Нужно усилить лекарство. Увеличить потенцированность. Сестра, разбавьте препарат еще десять раз. Нет, лучше двадцать".

Реджинальд вспомнил, как он штудировал главу учебника, посвященную основам гомеопатического лечения, готовясь к школьным занятиям по естествознанию.

Гомеопатия — это не лечение травами, это целый медицинский подход. Подобное лечить подобным — первый и основной принцип гомеопатии. Лекарством выступает то, что вызывает такие же симптомы, что и сама болезнь. Школьным примером являлось вещество хинин, чрезмерное потребление которого могло приводить к повышению температуры, головокружению, рвоте и ряду других симптомов, которые наблюдают при малярии. И хинин оказался эффективным средством против малярии. Из этого вытекало, что и все другие болезни можно лечить в соответствии с этим универсальным принципом. Например, дыхательная недостаточность, связанная с ослаблением мускулатуры легких, по логике, должна лечиться ядом кураре, парализующим мускулатуру.

Второй принцип — лекарство нужно разбавить много раз, чтобы само лекарство не подрывало силы больного, а ответная реакция организма была предсказуема. Эффективность гомеопатии раньше ставили под сомнение: считалось, что из-за чрезмерного разбавления, которое часто превышало один к единице с тридцатью нулями, в препарате совсем не оставалось действующего вещества. О чем не знали противники гомеопатии, так это о том, что у воды, которой разбавляют гомеопатическое средство, есть память: структура воды меняется под действием добавленного вещества и сохраняется на продолжительное время. Поэтому разбавлять можно сколько угодно, а положительный эффект от лекарства будет только усиливаться. Злые языки наговаривали, что разбавленный хинин при малярии не так эффективен, как хинин в больших концентрациях, но для современного врача это было лишь исключением, которое подтверждало общее гомеопатическое правило. Вот с дыхательной недостаточностью все было прекрасно: пациенты, которым давали гомеопатически разбавленный кураре, чувствовали себя лучше, чем те, кому давали яд без столь сильного разбавления. Не говоря о том, что во втором случае пациента необходимо временно подключать к аппарату искусственного дыхания.

На следующий день выяснилось, что дополнительное потенцирование Реджинальду не помогло. Сыпь продолжала распространяться, а Реджинальд таял на глазах. Его поили травяными настоями, давали ему слушать специальную лечебную музыку, но все благоприятные эффекты были временными. На третий день пребывания в госпитале, в связи с ухудшением самочувствия ученого, было решено прибегнуть к экстренным мерам. Группа монахов прибыла из городского монастыря, чтобы провести сеанс интенсивной групповой молитвы, направленной на скорейшее исцеление пациента. Монахи в черных рясах расселись по всей палате на деревянных табуретах и, обратив взор к потолку, едва двигая губами, произносили слова молитвы. Этот ритуал продолжался примерно пять минут и повторялся каждые шесть часов.

Уже тогда Реджинальд знал, что он не единственный пациент с такими симптомами. Врачи объяснили, что всех их держат в изоляции, за стеклянной стеной, для защиты от сглаза окропленной святой водой — в лучших медицинских традициях. На четвертый день состояние Реджинальда сочли относительно стабильным, прописали дополнительные молитвы и разрешили видеть посетителей.

Первыми к Реджинальду пришли его жена Лиза, стройная светлокожая блондинка, карие глаза которой опухли от слез, и четырехлетний сын, темнокожий кучерявый мальчуган Тим. Четыре года назад Реджинальд очень удивился тому, что у него и Лизы родился черненький мальчик. Ученый даже заподозрил жену в измене. В приступе гнева он наговорил ей кучу гадостей, о которых впоследствии пожалел. Как ему объяснили в роддоме, такое явление нынче не редко и связано с эффектом "телегонии": у Лизы когда-то был темнокожий бой-френд, который оставил свой отпечаток на ее биополе во время полового акта за много лет до ее знакомства с Реджинальдом.

В начале девятнадцатого века граф Мортон пытался скрестить арабскую кобылу с жеребцом зебры, а потом с белым жеребцом. Впоследствии некоторые потомки кобылы и белого жеребца имели полосы на ногах, как у зебры. Этот случай лежит в основе современных представлений о телегонии. Генетики предлагали иное объяснение: "Бывает же так, что при скрещивании двух растений гороха с желтыми семенами получаются потомки с зелеными семенами, — ссылались они на работы одного австрийского монаха. — Горох с желтыми семенами может быть скрытым носителем гена зеленого цвета семян, который достался ему от предков".

Но это объяснение было запрещено законом, так как отрицало учение телегонии, а значит, склоняло молодых девушек к разврату. Слишком многие видели в телегонии научное обоснование целомудрия, необходимости хранить девственность до вступления в брак. Несмотря на это, встречались девушки, которые, узнав о телегонии, наоборот, пытались как можно раньше отдаться какому-нибудь красивому мужчине хотя бы на одну ночь, чтобы не переживать за внешность своих будущих детей. Но такое поведение всегда рассматривалось как крайне безнравственное.

Реджинальд был даже рад сложившемуся стечению обстоятельств. Его сын рос здоровым, сильным и красивым. Лишь немного смущали разговоры соседей, не знавших о телегонии, которые объясняли темную кожу ребенка тем, что Лиза уже на протяжении многих лет ходила в гости к своему другу детства, кучерявому эфиопу из дома напротив.

"Дорогой! Врачи сказали, что тебе лучше. Я так рада! Тим тоже очень рад! Боже, ты весь покрыт язвами! Как ужасно! Мы все молимся за тебя. Мы все тебя любим! Доктор сказал, что у нас всего пять минут, потому что к тебе должен прийти какой - то важный господин. Не скучай дорогой, мы еще вернемся!"