Иван Ефремов - Час Быка (журнальный вариант) Страница 7

— А я, кажется, все поняла, — медленно заговорила она.

Родис и Олла выжидательно смотрели на Чеди.

— У них существует вторая сеть всепланетных новостей. Та, которую мы ежедневно принимали, — она контролируется и фильтруется, так же как и наша Мировая Сеть. Но если мы делаем это для отбора наиболее интересного и важного, подлежащего первоочередному оповещению, то здесь это делается с совершенно другими целями.

— Понимаю, — кивнула Фай Родис, — показать только то, что хотят правители Торманса. Подбором новостей создается «определенное впечатление». А может быть, создаются и сами «новости».

— Без сомнения, так. Я догадалась, когда смотрела на «негодование» народа. Группа людей, которые высказываются абсолютно одинаково, с наигранным рвением. Они подобраны в разных городах. А подлинного обзора людей и мнений мы не видим, как не видит его и население планеты.

— Если так… — начала Фай Родис.

— Должна существовать другая сеть, — продолжала Чеди. — По ней идет подлинная информация. Правители не смотрят на фальшивку. Это не только бесполезно, но и опасно для управления.

— И вы хотите настроиться на вторую сеть? — спросила Олла Дез.

— Помните, мы поймали ночные рапорты обсерваторий?

Олла Дез склонилась над аппаратом волнового разреза, и стрелки индикаторов ожили, прощупывая каналы передач.

Фай Родис обняла Чеди за плечи и слегка прижала к себе. Обе не отрываясь смотрели на слепой экран. Проплывали и стремительно проносились размытые контуры или просверки четких линий. Через несколько минут громкая речь зазвучала одновременно с появлением на голубом экране обширного помещения, заставленного рядами столов с развернутыми на них таблицами и чертежами. Люди в коричневых и темно-серых одеждах собрались а кружок на заднем плане. Они были намного старше экзальтированной молодежи, с важной и суровой осанкой.

«Не понимаю этой паники, — говорил один, — надо бы принять звездолет. Подумать только, как много мы сможем узнать от них — очевидно, людей более высокой культуры и столь похожих на нас».

«В этом-то и дело, — перебил другой, — как же быть с мифом Белых Звезд?»

«Кому он нужен сейчас?» — сердито нахмурился первый.

«Тем, кто твердил о непреложности истины в книгах величайшего гения Цоама, доставленных с Белых Звезд. А если мы с планеты этих пришельцев и там все так изменилось, тогда…»

«Довольно! У Четырех везде глаза и уши, — прервал первый говоривший, — молчим».

Будто по сигналу, люди разошлись по своим местам за столами. Глаз телекамеры переключился на лабораторию с аппаратурой и стеной сетчатых клеток, в которых копошилось нечто живое. Здесь стояли пожилые люди в желтых халатах, и разговор тоже велся о звездолете землян.

«Необычайное, наконец, случилось, — сказала женщина с забавными косичками, — тысячелетия мы отрицали разумную жизнь с высокой культурой вокруг нас или считали ее величайшей редкостью. В век Мудрого Отказа — один звездолет, а теперь второй, да еще с нашими прямыми родственниками, — как же можно его не принять!»

«Шш! — совершенно по-земному дал знак молчания старый, согнутый возрастом тормансианин. — Там, — и он поднял палец, — еще ничего не сказали». И опять по безмолвной команде люди разошлись. Камера переключилась на высокий зал с огромными, столбообразными машинами, трубами и котлами. И вдруг все погасло. Синий глазок приемника потух, зеленоватое свечение озарило окно фильтратора, и послышалась взвизгивающая тормансианская речь:

«Пришельцам чужой планеты! Пришельцам чужой планеты! Совет Четырех вызывает вас для переговоров. Вступайте в двустороннюю видеосвязь по особому каналу!»

— Звездолет «Темное Пламя» к переговорам готов, — сказала Олла Дез, немного спотыкаясь на тормансианском произношении.

На экране появилась огромная комната, вся задрапированная вертикальными складками тяжелой ткани густого малахитово-зеленого цвета. Четыре кресла из той же зеленой ткани стояли на ярком солнечно-желтом ковре. На шкафу горела высокая лампа, бросавшая свет на четырех людей, с неприличной важностью развалившихся в креслах. Трое скрывались в тени, впереди сидел худощавый и высокий человек с обнаженной головой и торчавшим ежиком серо-черных волос.

Фай Родис в своем красно-оранжевом платье ступила на круг главного фокуса. Чойо Чагас выпрямился и довольно долго рассматривал женщину Земли. «Я приветствую вас, хотя вы явились без спроса! — наконец сказал он. — Пусть тот, кто у вас владычествует и кому поручено представлять правителей вашей планеты, объяснит цель прибытия».

Фай Родис кратко и точно рассказала об экспедиции, об источниках сведений о планете Ян-Ях и истории исчезновения трех звездолетов Земли. Чойо Чагас бесстрастно слушал, отвалившись назад и положив на мягкую подставку ноги, обтянутые белыми гетрами. И чем надменнее становилась его поза, тем яснее читали земляне смятение, происходившее в душе председателя Совета Четырех.

«Я не уяснил себе, от чьего имени вы говорите, пришельцы. Все вы чересчур молоды!» — сказал Чойо Чагас, едва Родис окончила свое сообщение просьбой принять «Темное Пламя».

— Мы люди Земли и говорим от имени нашей планеты, — ответила Фай Родис.

«Я вижу, что вы люди Земли, но кто велел вам говорить так, а не иначе?»

— Мы не можем говорить иначе, — возразила Родис, — мы здесь — частица человечества.

«Человечество — это что такое?»

— Население нашей планеты.

«Как может народ говорить, помимо законных правителей? Как может неорганизованная толпа, простонародье, выразить единое и полезное мнение? Какую ценность имеет суждение отдельных личностей, темных и некомпетентных?»

— У нас нет некомпетентных личностей. Каждый важный вопрос открыто изучается миллионами ученых в тысячах научных институтов. Результаты доводятся до всеобщего сведения.

«Но есть же верховный правящий орган?»

— Его нет. По надобности, в чрезвычайных обстоятельствах власть берет по своей компетенции один из Советов — Экономики, Здоровья, Чести и Права, Звездоплаванья. Распоряжения проверяются Академиями.

«Я вижу у вас опасную анархию и сомневаюсь, что общение народа Ян-Ях с вами принесет пользу. Наша счастливая и спокойная жизнь может быть нарушена… Я отказываюсь принять звездолет. Возвращайтесь на свою планету анархии или продолжайте бродяжничать в безднах вселенной!»

Чойо Чагас встал, выпрямился во весь рост и направил указательный палец прямо в Фай Родис. Три других члена Совета Четырех выскочили и дружно вскинули руки с ладонями, направленными ребром вперед, — жест высшего одобрения и восторга на Тормансе.

Побледнев, Фай Родис тоже простерла вперед руку успокаивающим жестом землян.

— Прошу вас еще несколько минут подумать, — звонко сказала она Чойо Чагасу. — Я вынуждена связаться с нашей планетой, прежде чем начать решительные действия…

«Вот и обнаружилось истинное лицо пришельцев! — Чойо Чагас картинно повернулся к своим соратникам. — Какие решительные действия?» — грозно сощурил он свои узкие глаза.

— Смотря по тому, какие мне разрешит Земля! Если…

«Но как вы сможете связаться? — нетерпеливо прервал Чойо Чагас. — Вы только что говорили о недоступности расстояния. Или все это обман?»

— Мы никогда никого еще не обманывали. В крайних случаях, израсходовав колоссальную энергию, можно пронзить пространство прямым лучом.

Спутники Фай Родис переглянулись с изумлением. Чеди Даан открыла было рот, Гриф Рифт сдавил ей плечо, приказывая молчать.

Олла Дез невозмутимо подошла к Родис, и взгляды четырех правителей сосредоточились на новой представительнице Земли. Олла подала Родис обыкновенный микрофон для переговоров внутри корабля и перевела рамку ТВФ на экран в глубине зала, где обычно экипаж звездолета смотрел взятые с Земли стереофильмы и эйдопластические представления. Для звездолетчиков не осталось сомнения, что обе женщины действуют по заранее согласованному плану.

Фай Родис принялась вызывать в микрофон Совет Звездоплавания. Короткие и мелодичные слова земного языка звучали для тормансиан как заклинания. Четверо владык остались стоять вне света лампы, и Фай Родис не могла уследить за выражением их темных лиц.

На экране появились люди Земли. В большом зале шло заседание одного из Советов — по-видимому, отрывок из хроники.

Чеди Даан резко освободила плечо от пальцев Грифа Рифта.

— Недостойный обман! — громко произнесла она.

Фай Родис не дрогнула, а продолжала, склоняясь вперед и не сводя глаз с владык Торманса.

— Перевожу свои вопросы Земле на язык Ян-Ях! — И она стала говорить попеременно то на земном, то на тормансианском языке.