Евгений Лукин - Раздолбаи. (Работа по специальности) Страница 7

– Разнылся! – презрительно выговорил он. – Были бы хоть штаны, а то…

Естественно, что после такой реплики Василий снова стал невменяем.

– Ах это тебе не штаны? – завёлся он с пол-оборота. – Раз меньше пяти сотен – так, значит, уже не штаны тебе, да? Кроссовки за триста порвал, выбросил – ничего? Родители новые купят?.. И покупают ведь! И воруют, чтобы вас одеть!.. Так даже этого не цените!..

Потом оба охрипли, поуспокоились и, светя голыми задницами, стали считать потери. От резиновой палки не осталось практически ничего, часы остановились на четверти пятого и заводиться больше не желали. С фонариком случилось и вовсе нечто загадочное: все его пластмассовые детали как бы растаяли, и теперь, если потрясти, он тарахтел, как погремушка. Но что самое обидное – металлическая кувалдочка, отломанная Ромкой от летающей тарелки, как лежала – так и осталась лежать целехонькая…

– Что ж всё-таки с тем мужиком-то стало? – в мрачном раздумье проговорил наконец Василий, явно имея в виду автора матерной надписи.

– Зажевали! – злобно ответил Ромка.

– Кто?

– Кто-кто… Кто нас вчера по этажам гонял?

– Ну, это ты брось! – решительно сказал Василий. – У ней и рта-то нету… Чем она тебе зажуёт?

– Чем-чем… – ответил Ромка. Хотел срифмовать, не сумел – и расстроился окончательно.

– Жрать охота, – сообщил он сварливым старушечьим голосом.

– Мне, что ли, неохота? – огрызнулся Василий, успевший за время разговора разобрать и собрать свой «макаров». Слава богу, хоть оружие было в порядке.

Кое-как задрапировав чресла обрывками брюк, они вышли из ниши и остановились в недоумении. Справа, неподалёку, на искристом покрытии выстроились шеренгой четыре молочно-белые глыбы.

– Вчера же только одна была… – озадаченно молвил Ромка.

У Василия напряглось лицо. Пристально оглядев окрестности, он вынул босые ноги из полусъеденных ботинок и крадучись двинулся в обход, жестом скомандовав Ромке заходить справа. Тот испуганно моргнул – и подчинился. Пока шли, его дважды омыло ознобом – почудилось, что из-за глыбы осторожно, как щупик улитки, высовывается гладкий слепой отросточек головы. Слава богу, только почудилось…

Василий же, убедившись в отсутствии засады, казалось, был разочарован. Ещё раз оглядел окрестности и, нахмурившись, занялся собственно глыбами.

(Четыре изделия неправильной формы из материала, напоминающего мрамор. Расположены параллельно стене опоры. Отстоят друг от друга приблизительно на полтора метра. Поверхность – округлая, гладкая…)

Василий внимательно их осмотрел, кое-какие ощупал, а самую маленькую, ту, что разлёглась на покрытии двухметровым кривым огурцом, попробовал даже приподнять.

– Чёрт знает что такое… – раздражённо подвёл он наконец итог. – Ну, допустим, привезли, сгрузили… Зачем?

Округлые молочно-белые глыбы безмолвствовали. Самая большая напоминала по форме тазобедренный мосол. И как хотите, а присутствовало во всех четырёх что-то неуловимо непристойное.

Василий, голодный и злой, присел на краешек так и не приподнятой глыбы и, тоскливо прищурившись, запрокинул голову. В высоте, где сходились пучком, согласно законам перспективы, гигантские опоры, кусочком пасмурного неба проглядывал светлый дымчатый потолок. Мягкий ровный свет играл, разливаясь, на бесчисленных выступах и вдавлинах золотистых громад.

– Ну а если логически! – сердито заговорил Василий. – Что она нам может сделать? Рта – нет, ручонки – слабые…

Не услышав ответа, обернулся. Ромка стоял у противоположной оконечности глыбы и смотрел на него, как на идиота.

– Так а вдруг там, в доме, ещё что-нибудь!..

Василий крякнул, задумался, взялся было по привычке за козырёк и выругался – негромко, но с чувством. Козырька, сами понимаете, не было.

– Ну хорошо… – нечеловеческим усилием подавив раздражение, проговорил он сквозь зубы. – Надпись была где? На опоре, так? Значит мужик тот из пятиэтажки тоже выбрался. Если он, конечно, туда вообще заглядывал… А потом?

– С голоду помер, – злобно ответил Ромка, заметно осунувшийся и вроде бы ставший от этого ещё более лопоухим.

Василий засопел.

– Да нет, – сказал он наконец. – С голоду такое не пишут. С голоду он бы чего-нибудь жалостное написал…

Веснушчатое Ромкино лицо зверски исказилось.

– Козлы! – с ненавистью выговорил он. – Завезли фиг знает куда, жрать не дают… – Не договорив, он взмахнул своей зеркальной кувалдочкой и в сердцах обрушил её на округлую оконечность глыбы.

Результат был ошеломителен. Молочно-белая глыба издала звук пушечного выстрела и буквально взорвалась – разлетелась на тысячу разнокалиберных осколков. Не успевший вскочить Василий с маху повалился в них спиной, чудом не сломав себе позвоночник.

– Ты что делаешь, придурок?! – заорал он.

Ромка, выронив железяку, отлетел к стене и обмер, с ужасом глядя, как Василий, рыча, ворочается в обломках.

– Вася, не хотел! Честное слово, не хотел! Веришь, нет?..

Василий наконец поднялся, ринулся было к Ромке, но, наступив босой ногой на мелкий осколок, охнул, захромал и остановился, сдавленно матерясь.

– Вась, ну я же не знал, что она такая хрупкая! – крикнул Ромка.

– Руки тебе повырвать, недоумку! – с пеной у рта проскрежетал Василий, наклоняясь за оброненной кобурой. Сунул табельное оружие под мышку и, страшно, по-звериному сопя, принялся ощупывать многочисленные ушибы и вдавлины.

– Вася… – дрогнувшим голосом позвал Ромка.

Василий покосился раздражённо и вдруг понял, что Ромка смотрит вовсе не на него, а куда-то в сторону. Почуяв неладное, он повернул голову и тоже замер. Возле крайней глыбы, уставя на них выпуклые и круглые, как линзы полевого бинокля, глаза, стояло некое вполне человекоподобное существо ростом не выше метра. Оно было покрыто нежным серебристым мехом и слегка сутулилось, свесив слабые шестипалые лапки до розовых пролысинок на коленях.

Василий выпрямился и осторожно прочистил кашлем вконец пересохшую глотку, заставив существо встревоженно отодвинуться.

– Здравствуйте, – сказал он, и Ромка с трудом подавил истерический смешок: показалось, что Василий сейчас козырнёт.

Существо (глаза – с пятак, зрачки – с трёхкопеечную монету) пронзительно чирикнуло и, ухватив обеими лапками обломок покрупнее, попыталось его шевельнуть.

– Это случайно, – торопливо сказал Василий. – Товарищ просто не знал, что они у вас такие хрупкие…

Существо напряглось и поволокло обломок куда-то прочь.

– Не понял… – охрипнув, сказал Василий и оглянулся на Ромку. Тот тоже ничего не понимал.

Существо оттащило обломок метров на пять и вприпрыжку вернулось за вторым – поменьше.

– Может, пойдём поможем… – неуверенно предложил Василий, по-видимому, вообразив, что хлипкий представитель иного разума пытается убрать мусор с проезжей части. Однако действительность быстро развеяла его милицейские фантазии. Добравшись до места, существо, задрожав всем тельцем, подняло ношу на уровень выпуклых глаз и что было силёнок грянуло вторым обломком по первому.

– Чего это он? – испуганно понизив голос, спросил Василий.

– Доламывает, – пояснил не менее озадаченный Ромка.

С четвёртого удара нижний обломок распался надвое, и, видя, что существо успокоиться на этом не собирается, Ромка решительно выступил вперёд.

– Эу! – окликнул он. – Оу! Ты! Козёл! Жрать хотим, понимаешь?

В ответ существо заверещало, замахало ручонками, то ли указывая куда-то, то ли кого-то подзывая. Путники оглянулись, но никого пока не увидели.

– Вась, давай смоемся! – взволнованно предложил Ромка. – Вдруг это опять она!..

– Стой где стоишь! – отрывисто приказал Василий, и тут из-за ближайшей опоры проворно выкатилось нечто не имеющее аналогов в мировой практике.

Чёрное, лоснящееся, слегка напоминающее огромную мокрицу, оно то ли ползло, то ли как-то там перетекало по гладкому дымчатому полу. Заурчав, наехало на первую груду обломков и, оставив за собой чистое пространство, направилось к главной россыпи.

– А, так это мусорка… – с облегчением сказал Ромка.

– Похоже… – проворчал Василий.

Устройство играючи расправлялось с завалами. Вовсе не чёрное, как показалось вначале, а скорее густо-чернильного цвета, оно было как бы облито жидким стеклом, под которым, если всмотреться, вскоре начинали мерещиться проскакивающие искорки и сложные металлические детали.

Внезапно Ромка сорвался с места и кинулся наперерез.

– Стой! – рявкнул Василий, но тот уже выхватил из-под слепой округлой морды механизма свою зеркальную кувалдочку.

– Чуть не зажевала… – объяснил он, возвратясь. Глаза у него от страха и восторга были совершенно круглые.

– Ш-шалопай!.. – сказал, как шаркнул по наждаку, Василий.

Устройство тем временем слизнуло последние молочно-белые осколки, съело сброшенную Василием обувь и, укатившись в нишу, вплотную занялось Ромкиными кроссовками. Затем выставило наружу слепое глянцевое рыло, замерло, как бы принюхиваясь, и вдруг двинулось полным ходом к оголодавшим путникам.