Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты. Страница 72

— А в чем заключается самое ужасное? — спросила жена Литературоведа.

— А в том, дорогие мои, что сейчас — на данном этапе развития цивилизации — средний человек лишен возможности по смыслу некоего технического термина определить, что он — термин — означает.

— Например — электровоз, — сказала жена. Физик вежливо засмеялся.

— Нет-нет, позволь… Хотя, действительно, электровоз. То, что везет с помощью электричества. Или — гидролиз. Гидро — вода, лизис — разложение. Разложение водой. Теперь — новая терминология, скажем, ваш синхрофазотрон. Синхро — син- хронос — одновременный. Фазотрон — тут уж я пас. Услышав слово, я не в состоянии понять, что оно может означать.

— Мне это не кажется ужасным, — сказал сосед-Физик.— Я даже как-то не задумывался, что означает слово «синхрофазотрон».

[(1) Ничего себе физик! Научные термины — это, как правило, искусственные слова, их структура вовсе не бессмысленна, и профессионал не может ее не знать. Так, синхрофазотрон — это не «синхро-фазотрон», а синхротрон с автофазировкой пучка (древняя, давно вымершая конструкция ускорителя заряженных частиц). В названии подчеркнуты особенности конструкции. — В. Д.]

— Естественно, раз вы с ним работаете, — сказал Литературовед. — Но что делать нам, гуманитарам? Например, я читаю рекламный проспект завода универсальных кухонных машин и встречаю там термин «триггерная ячейка»…

— Кстати, — сказала жена Физику. — Мы приобрели универсальную кухонную машину. Приходите посмотреть и попробовать, как она готовит.

— Благодарю вас, — сказал Физик. — Но кухонная машина это не последнее слово…

Он взглянул на свои часы и вскричал:

— Ради бога, извините! Я же приглашен… Уже три часа, а я еще не одет!

Он махнул рукой и побежал к своей даче, мелькая загорелыми плечами в лучах солнца, кое-где пробивающихся сквозь зелень. Литературовед сказал, провожая его глазами:

— Не последнее слово. Еще бы! Если он работает с синхрофазотроном.

Супруги прошли по саду и свернули к дверям своей дачи.

У дверей, рядом со ступеньками стоял большой ящик.

 — Она! — сказал Литературовед. — Смотри, Танечка: она! Молодцы «Доставка на дом»!

Они бегом кинулись к ящику.

— А какая упаковка! — сказал Литературовед. — Прелесть. «Красноярск», — прочитал он сбоку. — Она!

— А ну-ка, взялись, — деловито скомандовала жена, ухватившись за ящик.

Ящик оказался совсем легким, и они втянули его в кухню без особого труда и там поставили посередине, отодвинув стол.

Литературовед сильно потер руки и сказал:

— Шекснинска стерлядь золотая…

— Распаковывай, — сказала жена. — Я накрываю на стол.

Литературовед принялся распаковывать, громко цитируя наизусть рекламный проспект.

— «Универсальная Кухонная Машина «Красноярск-2» есть автомат с полукибернетическим управлением, рассчитанный на шестнадцать стандартных сменных программ. УКМ объединяет в себе механизм для переработки сырья, сдабривания специями и обработки различными температурами (варение, жаренье, готовка на пару), а также механизм мойки и сушки столовой посуды. УКМ одновременно способна готовить обед из трех блюд, в том числе на первое: щи свежие с мясом, борщ украинский, суп из свежих (сушеных) грибов (вегетарианский), окрошка летняя; на второе — бифштекс по-английски…»

— Не надо, — сказала жена.

Литературовед громко глотнул и сказал:

— Сил нет ждать инструктора.

— А зачем нам его ждать? — сказала жена, подходя к машине, которая стояла, горделиво поблескивая гладкой пластмассой стенок, среди вороха мятой бумаги. — И не думай даже — ждать. У Вари точно такая же машина, и я уже делала на ней гуляш. Это совсем просто. Здесь, — она стала показывать, — окно для подачи продуктов. Здесь окно для подачи посуды. Здесь — выход продукции…

Литературовед обошел машину сзади и, открыв какую-то дверцу, сказал:

— Ага. Вот система настройки, по-видимому. Кишок-то, кишок! Не дай бог, она испортится…

— Только почему-то четыре кнопки, — сказала жена. — У Вариной машины кнопок гораздо больше — двенадцать.

— Значит, это усовершенствованная машина, — сказал Литературовед.

— Вероятно, — сказала жена. — Ну конечно. Четыре кнопки — первое, второе, третье…

— И четвертое, — сказал Литературовед.

— Да. Четвертое. Чай, например. Или пирожки.

— А может быть, это четыре стихии Фалеса Милетского? — сказал Литературовед. — Вода, огонь, воздух, земля. Или четыре арифметических действия.

Он был настроен скептически.

— Принеси, пожалуйста, мясо из холодильника, — сказала жена. — И картошку.

— Так, — сказал муж. — И что будет?

— Гуляш, — сказала жена довольно резко.

Когда Литературовед принес продукты, жена сказала:

— Я поняла, зачем четвертая кнопка — для нарезки хлеба.

— А, — сказал Литературовед, но возражать не стал.

Жена вложила мясо и картошку в окно справа и со шнуром в руке отправилась в угол кухни к розетке.

— Включи машину, — сказала она издали.

— Как? — осведомился Литературовед.

— Нажми кнопку.

— Какую?

— Господи — вторую! Мы же делаем гуляш.

Машина ответила на нажатие кнопки глухим рокотом. На переднем щитке ее зажглась белая лампочка, и Литературовед, заглянувший в окно подачи продуктов, увидел, что там ничего нет.

Кажется, она приняла мясо, — сказал он изумленно. Он не рассчитывал на это.

— Ну вот видишь, — сказала жена с удовлетворением.

Они стояли рядом и любовались своей машиной и слушали, как она щелкает и жужжит. Потом белая лампочка погасла и зажглась красная. Машина перестала жужжать.

— Всё! — весело сказала жена и пошла к столу за тарелками. — Вынимай гуляш.

Литературовед обеими руками взялся за ручки в верхней части машины и потянул их к себе. Из машины выдвинулось нечто вроде ящика, и странный запах распространился по комнате.

— Что там? — спросила жена.

— Посмотри сама, — сказал Литературовед. Он стоял, держа в руках ящик, и со странным выражением на лице рассматривал его содержимое.

Жена посмотрела и сказала: «Ой». В ящике лежала пачка каких-то тонких листов — красных, испещренных белыми пят нами. От листов поднимался смрад.

— Боже мой! — сказала жена и взяла верхний лист двумя руками, и лист сломался у нее в пальцах, и куски его упали на пол, дребезжа, как консервная жестянка.

— Прелестный гуляш, — сказал Литературовед. — Гуляш Гремящий. Пятая стихия. Интересно, каков он на вкус?

Жена, глядя в сторону, сунула кусочек гуляша в рот.

— Я всегда говорил, что ты мужественная женщина, — сказал Литературовед, следя за ее движениями. — Ну?

— Очень хорошо, — сказала жена металлическим голосом и быстро вышла из кухни. Тогда муж поискал глазами, куда бы все это высыпать и вывалил содержимое ящика в кучу оберточной бумаги. Запах усилился. Жена вернулась с буханкой хлеба.

— Какую кнопку ты нажал? — спросила она.

— Вторую сверху, — робко сказал Литературовед, и ему сразу же стало казаться, что он нажал вторую снизу.

— Я уверена, что ты нажал четвертую кнопку, — сказала жена и решительно сунула буханку в «окно подачи продуктов». — А это хлебная кнопка.

Литературовед хотел было спросить, как это может объяснить странные метаморфозы, происшедшие с мясом и картошкой, но вовремя остановился. Жена оттолкнула его в сторону и, сухо сказав: «Извини», нажала четвертую кнопку. Раздался какой-то лязг, и стали слышны частые негромкие удары.

— Видишь, — сказала жена. — Режет хлеб.

— Хотел бы я знать, что там сейчас делается внутри, — глубокомысленно сказал Литературовед.

Жена не ответила.

— Почему-то не загорается лампочка, — сказал Литературовед.

Машина стучала и пофыркивала, и это длилось довольно долго, так что Литературовед начал уже обдумывать вопрос, на что нужно нажать, чтобы ее остановить. Потом машина издала приятный для слуха звон и принялась мигать красной лампочкой, не переставая жужжать и стучать.

— Я всегда думал, — сказал Литературовед, глядя на часы,— что приготовить гуляш легче, чем нарезать хлеб.

— А куда ты, собственно, спешишь? — осведомилась жена.

Это был резонный вопрос. Спешить было совершенно некуда.

Через три минуты Литературовед обошел машину и заглянул внутрь. Он не увидел ровным счетом ничего такого, что могло бы послужить пищей для размышлений. Ничего такого, что могло бы послужить просто пищей, он тоже не увидел. Поднявшись, он встретился глазами с женой и в ответ на ее вопрошающий взгляд покачал головой.

— Там все в порядке, — сказал он. Он ничем не рисковал, делая это заявление. Оставалось еще две неисследованные кнопки, а также масса всевозможных сочетаний.