Крис Вайц - Мир юных Страница 8

Двери и кузов испещрены эмблемами и надписями. «ПРОШЛО ДНЕЙ С ПОСЛЕДНЕЙ АВАРИИ: 0 …ПЕРЕПИХНЕМСЯ?.. ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ? ПОЗДРАВЛЯЮ, ЗНАЧИТ, ТЫ УЖЕ ПОКОЙНИК». На приборном щитке – фигурки качающего головой Будды, изображения святого Христофора и гавайских танцовщиц. За сиденьями – канистры с бензином.

Ключи хранятся у генералиссимуса. А значит, «Чикита» – моя тачка.

Умник стаскивает брезент с крупнокалиберного пулемета М2 и внимательно его осматривает. М2 мы обнаружили одним прекрасным днем, когда рыскали по Гринвич-Виллиджу в поисках чего-нибудь полезного. Купивший его чудак, видимо, собирался расстрелять весь квартал, да не сложилось.

Еще мы сегодня позаимствовали кое-какое оружие у дневной вахты, тем самым несколько ослабив защиту клана.

Беда в том, что в несостоявшемся государстве Нью-Йорк катастрофически не хватает оружия. Частных коллекций в городе было немного, лично я не знал ни одного человека, у кого имелся бы доступ к огнестрельному оружию. Кроме папы – тот был ветераном и владел пистолетом.

Первое, что заставил нас сделать Вашинг при создании клана, это совершить набег на шестой полицейский участок. Вы не представляете, что можно обнаружить в обычном полицейском управлении! Копы не особенно торопились выпускать из рук оружие, конфискованное во время облав. Детективы и ребята в форме использовать его не могли, а вот штурмовики – вполне. Мы нашли винтовки AR-15 разных модификаций, автоматы Калашникова, «ругеры М-77» и даже крупнокалиберную снайперскую винтовку «беррета М-82», которая продырявила стену в миле от участка. Но этого было мало.

Ведь хоть оружие само по себе и не убивает людей – людей убивают люди, – оно определенно облегчает людям задачу убивать людей.

– Эй! – слышу я. – Приве-ет! – Это Донна, перескакивает через саженцы помидоров. – Вы куда?

– Прокатиться.

– Куда глаза глядят?

– Ага.

– Я с вами. – На вопрос не похоже.

Я мысленно достаю весы. На одной чаше – моя забота о безопасности Донны, на другой – соблазн побыть с ней вместе. Романтика перевешивает.

– Ладно, запрыгивай.

– Буду через десять минут. – Донна радостно подскакивает.

Я достаю «Кэмел-бак», двухлитровый гидрорюкзак с запасом чистой воды. Проверим. Две консервные банки тунца, две консервные банки стручковой фасоли, мультитул фирмы «Лезерман», упаковка вяленой говядины (в соусе терияки), «Милки вей», одеяло, телескопическая дубинка «Смит энд Вессон», две коробки по пятьдесят пять патронов к AR-15, три запасных магазина по тридцать патронов в каждом и родовой короткий японский меч вакидзаси.

Прокатимся.

Донна

У нашей подлючей эпохи без всяких радостей цивилизации есть еще одна подлянка: хочешь с кем-то поговорить – топай собственной персоной к нему в гости. В смысле, раньше ведь как было? Шлешь эсэмэску типа: «Здаррррова!» или «Прифффет!» (экономить энергию большого пальца и не набирать лишние буквы считалось невежливым) – вот уже и разговор завязался. А теперь никаких эсэмэсок, нужно тащиться к Питеру лично.

Живет он в старой многоэтажке на западной окраине парка. Когда-то дом выглядел шикарно. К нему даже прилагался бедолага в дурацкой униформе, который целый день околачивался у входа и открывал людям двери. Сейчас лампочки и стекла под козырьком разбиты, а вестибюль похож на океан с мусорными островами – Хламопагос.

Наверх поднимаешься по черной лестнице – лифт-то не работает. При этом рукой все время держишься за натянутую вдоль ступенек веревку, она ведет тебя в темноте и по количеству узлов подсказывает, на каком ты этаже. Питерово pied a terre – пристанище, как он называет свою квартиру, – на втором этаже. Престижненько.

Дверь он долго не открывает. Спит, что ли? Красоту восстанавливает?

Интерьер пристанища – в духе гигантской страницы «Фейсбука». Через все стены, значит, идет здоровенная горизонтальная полоса синего цвета. Над кучей табличек – большая фотка самого Питера, а ниже – фотки его «друзей». Причем там, где настоящих снимков нету, вместо них – рисунки. Я, например, человечек типа «палка-палка-огуречик» с торчащими из головы длинными коричневыми колючками и двумя маленькими грудками-яблоками.

«Статус» Питера – тонкая дощечка, которую он время от времени меняет, – сейчас гласит: «Впал в меланхолию».

Я подхожу к стене, которая служит «лентой», и пишу: «Подменишь меня сегодня? Еду кататься с Джефферсоном».

Питер. Ё-пта. Блин, я с вами. Или у вас типа свидание?

Я. Чего?! Нет!

Питер. А что? Мне Джефферсон всегда нравился больше Вашинга. Вашинг был слишком мужлан, не для тебя. А вот Джефферсон – такая секси-душка…

Я. Секси-душка?

Питер. А-га.

Я. Гадость.

Питер – мой лучший друг. В школе я не особо ладила с девчонками, а Питер, тот, короче говоря, вообще ни с кем не ладил. Даже с ребятами из Стоунволла. Во-первых, он – афроамериканец, что среди гей-братии страшная редкость. Во-вторых, христианин – кто бы мог подумать!

– В натуре? – не поверила я, когда Питер мне об этом сказал.

– Иисус – мой друган, – заявил он.

Вы наверняка знаете, что геи – ужасные чистюли-привереды. Все, только не Питер. Его пристанище похоже на комнату, где девчонка-подросток живет вместе с братцем.

– Какой взять? – Питер протягивает два ранца. – «My Little Pony» в стиле Харадзюку или «Fjällräven» в стиле мачо?

Я. Если не хочешь, чтобы нас пристрелили, тогда второй.

Питер. Ты параноик.

Я. Точно, у меня неадекватная реакция на всякие вооруженные шайки. Ты серьезно собрался за стены?

Питер. Да. Помираю со скуки. Мне надо развеяться, людей каких-нибудь повидать. Я выходил один-единственный раз, да и то, чтобы искать всякую хрень – сушеный нут, там, вяленую говядину. Ску-ка!

Питер вечно жалуется на недостаток общения. Говорит, апокалипсис загубил его любовную жизнь.

Я. Мы не на девчачью тусовку едем. Типа важная миссия. В библиотеку.

Питер. У нас же есть библиотека.

Я. А Джефферсон хочет в библиотеку побольше.

Питер. О, так для него размер имеет значение? Надо же, не знал!.. Ладно, поехали в библиотеку. Мало ли кого по дороге встретим? (Принимает томный вид и декламирует.) Пабло и не подозревал в себе подобных желаний, пока над зловонными развалинами не увидел глаза прекрасного незнакомца. Стоило их взглядам встретиться в дыму горящих покрышек, и сердце Пабло подпрыгнуло, словно бродячий кот…

Я. Прелесть. Как думаешь, получится уговорить Джефферсона заехать на Базар? Говорят, на Центральном вокзале устроили рынок. Страсть как хочется посмотреть.

Питер. Вряд ли я могу повлиять на Джеффа. А вот ты…

Я. Заткнись. Я не в его вкусе.

Питер. Ой, умоляю. Осталось так мало народу, что о вкусах пора забыть.

В углу комнаты стоит кусок арматурного стержня, один конец обмотан изолентой. Питер берет арматурину в левую руку, взвешивает, второй рукой меняет «статус».

«Поехал драть задницы».

Джефферсон

Я затягиваю:

Namu butsuYo butsu u inYo butsu u enBuppō o sō o enJō raku ga jōChō nen kanzeonBo nen kanzeonNen nen jū shin kiNen nen fu ri shin.

Можете считать это буддийским вариантом «Отче наш». Только обращаются в нем не к Отцу небесному, а к Канзеон, она же Гуаньинь, она же бодхисаттва милосердия.

Не подумайте, я совсем не дзен-святоша, нет. Просто люди, чтобы опровергнуть утверждение «жизнь бессмысленна», умудрились насочинять такого! А из всей мешанины учений буддизм кажется мне самым разумным. Да и вырос я в буддийской семье, так уж сложилось.

Папа рассказывал, как в Италии во время Второй мировой войны он часто напевал эту молитву на дежурствах. Из чего вы можете сделать вывод о его почтенном возрасте. Когда родился я, папе было семьдесят три года. Мама познакомилась с ним, собирая материал для книги про четыреста сорок второй боевой полк, самое титулованное американское подразделение Второй мировой. Сражались в нем ребята, чьих родственников мама-Америка отправила в концлагерь – за то, что они японцы. Ребята эти наводили страх по всей Италии и Германии. Отыгрывались не на отечественных фашистах, а на заграничных.

Как бы там ни было, про мою маму смело можно сказать: она увлеклась предметом своего исследования не на шутку.

Они с папой рьяно взялись за дело и принялись соединять восток с западом и выводить новый вид потомства – солдат-эрудитов.

Солдатские гены достались Вашингу. Когда появились первые упоминания про Хворь, его как раз приняли в военное училище Уэст-Пойнт. Ну а мне? Мне, по-видимому, перепали гены эрудита. И какая от них польза?

Путешествие за стены сродни игре в кости. Раз на раз не приходится. Иногда это – пара пустяков: хватаешь какую-нибудь еду или медикаменты и со всех ног мчишь с добычей домой. Иногда – домой просто не возвращаешься. За стенами поджидают бандиты, дикие собаки, ядовитый дым, пожары. Чокнутые одиночки, которым уже на все плевать. Берсерки, психоголики, трахоголики. Я слышал даже про ребят, убивающих ради забавы людей.