Максим Солохин - Король и Каролинка Страница 8

В том-то и дело, что она была, напротив, необыкновенно искренней! Как и все психоаналитики, она отлично умела признаваться себе и другим в разных некрасивых и не очень красивых чувствах. Просто Папа действительно сводил ее с ума, в буквальном смысле -- так, что она уже не умела разобраться в себе самой.

Она не умела разобраться в себе. А мы с Папой -- умели разобраться в ней. В другом человеке всегда разобраться легче, чем в себе. Со стороны всегда ВИДНЕЕ.

Мама как-то объяснила мне, что психоаналитик обязательно должен время от времени прибегать к помощи другого психоаналитика. Дело в том, что психоаналитик -- это человек, который по идее должен вывести тебя из транса, помочь вспомнить и осознать. А как он это может сделать, если он и сам все время в трансе? Пусть и в поверхностном. Как и любой нормальный человек... Я этого и сейчас не понимаю. Но они там как-то друг другу помогают справиться с этим, для того у них есть целые психоаналитические общества. Профессионалы!

Неужели Мама даже при помощи коллег неспособна была осознать, что ее обиды на Папу -- липовые? Да нет, конечно, могла! Она так и делала: шла к своим, и ее быстренько приводили в порядок. Но осознав, что на самом-то деле она вовсе и не обижается, а наоборот, ужасно любит Папу и сама виновата в своей обиде, Мама вскоре опять встречалась с Папой -- и все начиналось по новому кругу. Папа говорил, что мамин психоанализ является частью ее "цикла". Они мирились...

Как только в дело вступали Папины чары, бедная Мама сразу забывала о "циклах". Она каждый раз думала, что примирение -- навсегда. А потом, вновь обидевшись, она думала, что обида -- навсегда. И потому, обидевшись, очень переживала. И не могла ничего варить. И вообще -- не могла жить как ни в чем не бывало.

А Папа -- мог. Он не переживал, и я не переживал. Но обстановка в доме становилась чересчур напряженной. Обстановка, но не я, и не Папа. Папа спокойно заявлял, что он уходит, чтобы "сгореть на работе". И недели две жил в своем Институте -- "горел", дожидаясь маминого примирительного звонка. Я-то знал, что он сделан из огнестойкого материала. А вот мама смертельно переживала, и у нее все валилось из рук. А не то как начнет рыдать, и не хочет утешиться. Чтобы не мешать ее драме, я деликатно перебирался к соседке, бабушке Ольге.

-- Что, опять поругались? -- сокрушенно говорила бабушка.

Я вздыхал и разводил руками. Соседка на старой квартире была у нас исключительно хорошая, отзывчивая...

Покормив меня, бабушка становилась на молитву, а я ложился спать. Я засыпал, прислушиваясь, как бабушка в соседней комнате снова и снова четко и неторопливо повторяет вполголоса одну и ту же молитву:

-- Господи, Иисусе Христе, помилуй рабов Твоих...

А иногда я тайно участвовал в бабушкиной молитве -- своими словами просил Бога, чтобы родители помирились. Но молитва моя редко бывала горячей: родительские "сложности" меня почти никогда не тревожили. Я уже понял, что ругаться и мириться -- это просто их фирменный способ поддерживать живые отношения.

Да ведь они же оба были психотерапевтами. Других лечили, думаете, а себя не могли? Да просто не хотели! Им просто нравилась эта игра. Не сознательно, конечно, а бессознательно нравилась. Но я еще в раннем детстве из разговоров с Папой заключил, что когда человеку что-то нравится бессознательно -- это фатально. Гений свое ни за что не упустит, сколько ни старайся.

По жизни

Научившись ВИДЕТЬ, я, конечно, начал подглядывать, что называется, направо и налево. Изучать подноготную жизни. И много увидел странного, загадочного, шокирующего и даже страшного. Гений человека мало похож на человека. Вообще, в нем по сути и нет человеческого -- одна видимость, притворство. Обратная сторона Луны выглядит совсем не так как эта: у нее нет человеческого лица. Может, Папа и зря научил меня ВИДЕТЬ так рано. Впрочем, сам напросился...

Вы думаете, я стал необыкновенно проницательным человеком, которого невозможно обвести вокруг пальца?!

Ничего подобного. Как раз наоборот! Я настолько привык к тому, что у всех у нас одно на витрине, а другое в магазине, что меня и до сих пор легко может обвести вокруг пальца любой, даже самый неискусный жулик. Ему можно даже особо не стараться. Стоит мне взглянуть на человека отстраненно, как открывается фантасмагория, от которой все равно толку никакого. Практически применить это знание не так-то просто.

Глубинная суть жизни такова, что невольно смиряешься, чувствуешь себя беспомощным. Гений человека гораздо больше самого человека. А я человек. Потому я, человек, просто-напросто привык верить людям на слово. А к ВИДЕНИЮ относился, как бы это сказать, академически. Интересно, хотя и бесполезно. Много неожиданного открывается.

Потом, когда я уже учился в спецшколе при Академии Творчества, мой Наставник объяснил мне, что такое транс, с другого конца. И мне кажется сейчас, что Наставник разбирался в этом вопросе глубже моего Папы. Более прямо и честно. Признаться, в этом смысле "черные" маги мне вообще нравятся больше "белых". С годами я пришел к печальному и циничному выводу, что так называемая "белая" магия -- это просто изощренная демагогия.

-- А ты представь себе вот что, -- сказал Наставник. -- Будто тело человека -- это животное. Но это животное одержимо разумным, говорящим духом -- человеческим умом. Поэтому оно ведет себя так необычно, не по животному.

Эта метафора мне понравилась.

-- Интересно, -- сказал я. -- Человек -- это животное в трансе. Вот почему мой Папа говорил, что все люди в трансе...

-- Именно поэтому. Отсюда в нас и раздвоенность, "диссоциация". Тело и ум. Тело одержимо умом. А ум -- телом.

Тут я усомнился.

-- А что такое бессознательное тогда? Тело же -- оно неразумное. Что такое "гений"? Тело, что ли? Гипнотизер -- он разве с телом разговаривает?!

-- Некоторые думают, что с телом. С мозгом. Но это неправда.

-- А на самом деле?

-- На самом деле просто человек бывает одержим нечеловеческим духом. Эту одержимость и называют "бессознательным". С ним и разговаривает гипнотизер.

По-моему, не в бровь, а в глаз.

Вот этот-то нечеловеческий дух я и научился наблюдать в человеках. Это интересно и страшно. Но вот практическую пользу отсюда извлечь не так просто.

Конечно, первое время я не мог удержаться от желания поделиться своими открытиями со сверстниками в школе и вообще со всеми вокруг. Но что-то никто особого восторга по поводу моего ВИДЕНИЯ не выразил. Люди предпочитают не видеть. И не любят, когда им тычут в нос то, что по правилам должно быть скрыто.

Один раз мою Маму даже вызывали в школу и нажаловались на меня...

-- Это называется "дикий психоанализ", -- сказала мне потом Мама.

-- Психоанализ?! -- удивился я. -- Это -- психоанализ? Как это?

-- Дикий, -- уточнила Мама. -- Если ты хочешь донести до человека то, что увидел в его бессознательном, это нужно делать бережно, осторожно, постепенно подводя его к открытию. Он должен не от тебя узнать, а сам постепенно осознать. Иначе бесполезно.

-- А почему? Что тут такого?

-- Если бы это было так легко осознать, твоя помощь вообще бы не потребовалась. Люди же сами не слепые. Но что-то в нас сопротивляется ВИДЕНИЮ бессознательного. И одолеть сопротивление очень трудно, это требует времени. А дикий психоанализ -- это любимое занятие профанов.

-- А вот когда ты Папе начинаешь говорить то, что о нем думаешь, это не "дикий психоанализ"? -- вдруг сказал я, и сам испугался своей дерзости.

-- А вот то, что ты мне сейчас сказал, это не дикий психоанализ? -- сказала Мама и нахмурилась.

Но я попросил прощения, и мы помирились.

-- Психоанализ требует дистанции. Спокойной обстановки. И времени. Им нельзя заниматься мимоходом. Это не гипноз.

Слово "гипноз" она сказала с таким выражением, с каким обычно говорят "грязное дело".

При случае я спросил у Папы:

-- А почему Мама сказала, что это "психоанализ"? Я-то думал, это гипноз...

-- Нет, конечно. Не гипноз. Помочь человеку осознать бессознательное -- это как раз задача психоанализа.

-- А какая задача гипноза?

-- Договориться с бессознательным. Повлиять на него в нужную сторону. Осознавать -- как правило, это много усилий и мало пользы.

-- Понятно. А что в нас сопротивляется осознанию? Что это за сила?

-- А само бессознательное и сопротивляется. Оно хочет оставаться неосознанным. Психоаналитики пытаются бороться против него, но оно сильнее. Человек не может одолеть энергию страстей. Эта борьба безнадежна.

-- А вы что?

-- Мы -- это кто? Ты имеешь в виду -- гипнотерапевты? В гипнозе действуют как раз наоборот: знаешь, так молчи. Не пытаются бороться с ним. Это все равно не в человеческих силах. Гений человека открывается настолько, насколько сам посчитает нужным.

-- А о чем гипнотизер договаривается с бессознательным?