Джеймс Блиш - Козырной Валет Страница 8

— Ты напугал меня до смерти, — продолжал Шон. — Я думал, может, ты бросился под электричку метро или еще что-нибудь с собой сделал. Я собирался уже звонить в полицию и больницы. Если женюсь когда-нибудь, клянусь не заводить детей, чтобы не трястись от страха, что какой-нибудь грузовик наедет на моего ребенка. Дэнни, ты бы посидел дома и отдохнул немного. Тебе это просто необходимо.

Дэнни не знал, засмеяться ему или съязвить.

— Почему ты считаешь, что мне это необходимо? — спросил он осторожно.

— Ну это же очевидно. Ты слишком долго работал. А отгулял всего одну неделю пять месяцев назад. Почему бы тебе не отдохнуть еще одну? В конце концов, ты ее заработал, хотя «Дельта» и не заплатит тебе за нее.

— Слушай, Шон, — сказал Дэнни. — Ты не должен взваливать на себя все мои проблемы. Я очень ценю твое участие, но меня это уже немного достало. Я не ребенок, чтобы за мной следили, как я перехожу с одного тротуара на другой.

— А, парфянская стрела. Но знаешь, что я думаю, Дэнни? Раз уж ты посвятил меня в свои проблемы, мне кажется, я могу рассчитывать на откровенность.

— Думаю, да… Ну так вот, я провернул одно дельце. Не хотел упустить его. Но я уверен, что с психикой у меня все в порядке я со здоровьем тоже.

— Ну ладно, — произнес Шон с сомнением. — Дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь.

— Конечно. Можешь помочь мне прямо сейчас. Ты помнишь имя писателя, который собирал всю информацию о сверхъестественных способностях? Газеты обычно публиковали его материалы дважды в неделю во время мертвого сезона.

Шон фыркнул.

— Мертвый сезон! Я знаю человека, которого ты имеешь в виду. Его фамилия Форт. Чарльз Форт. У нас в городе существует культ фортианцев. Ты хочешь с ним поговорить?

— Я должен, — сказал Дэнни. — У меня в голове сейчас происходят вещи почище летающих тарелок. Да, и еще — ты случайно не знаешь: у нас есть отделение Общества психических исследований?

— Уверен, что есть. Их телефон должен быть в телефонной книге. Ты что, составляешь коллекцию? Тогда можешь пойти в университет и сыграть там в кости с парапсихологами.

— Хорошо, я так и сделаю, — пообещал Дэнни. — Отлично, Шон. Еще будут какие-нибудь советы?

— Ты ведь слышал, что я тебе говорил, — сказал Шон. Дэнни показалось, что он уловил в его голосе нотки обиды, но он бы не поручился за это.

— Поискать психоаналитика, да?

— Вот-вот.

Наступило неловкое молчание.

Дэнни сказал:

— Ну ладно, Шон. Я подумаю об этом. Не беспокойся обо мне и спасибо за все. Встретимся позже.

— Пока, — сказал Шон.

Дэнни положил трубку и, нахмурившись, сел в кресло. Шон совсем его запутал: доброжелательный, всегда в хорошем настроении, великодушный до смешного, принимающий близко к сердцу чужие обиды и несправедливости, которые не касались его лично, — и все же какой-то неустойчивый, ненадежный, неуловимый, как ртуть. Его жизнерадостный голос по телефону, необъяснимо заинтересованный и все же спокойный и ровный, как стрекот цикад поздним летом, был для Дэнни более загадочен, чем его собственные схватки с иррациональным. Дэнни ни с чем не мог его связать и меньше всего с теми легковесными соображениями, которые Шон высказывал.

Но, кажется, Шон немного обиделся на его упрямое нежелание объяснить свое состояние простым психозом. Он предложил помощь и проявил что-то вроде понимания. И, очевидно, хотел быть в курсе дальнейших действий Дэнни, Шон потерял работу, встав на его сторону, что давало ему право, как он объяснил, знать о его дальнейших планах.

Дэнни решил позвонить Шону и предложить ему участвовать в биржевой сделке. Но затем передумал. Шон не выказал к этому никакого интереса. Вряд ли он способен поверить в возможность провернуть такую сделку. К тому же у него очень мало денег. В то время, когда Шон впервые пришел в «Дельту», он снимал комнату без горячей воды на Орчард-стрит (в двух кварталах, как он объяснил, от главной нью-йоркской конторы по контролю за изданием порнолитературы) вместе с напыщенным негритянским пацифистом, который проводил большую часть времени в бесполезных поездках по Индии и другим отдаленным местам на деньги какой-то христианской секты. Чернокожий миссионер оставлял квартиру в полное распоряжение Шона в придачу с запасом чая, которым заливал кукурузные хлопья, так как терпеть не мог молока.

Дэнни достал бумажник и проверил свою наличность. От пятерки, после того как он расплатился с таксистом, остались две однодолларовые бумажки плюс мелочь, которую он выгреб из карманов. Чудо, что вообще хоть что-то осталось к концу этого длинного дня.

Совсем стемнело. Дэнни опустил жалюзи и включил настольную лампу. Сев за стол, он написал письмо, описав в деталях события, которые еще не произошли, и указав, когда они должны случиться. Письмо он адресовал самому себе.

Дэнни прекрасно знал, что письмо может оказаться бесполезным. И хотя ни в чем не был уверен, считал, что не нуждается в свидетельских показаниях в свою защиту. Но вдруг случится так, что ему понадобится помощь, и тогда почтовый штемпель на письме может стать алиби.

А может, и нет. Тем не менее он тщательно запечатал письмо, наклеил марку и положил на стоявший у двери стул, чтобы не забыть взять завтра, когда будет выходить.

Делать было решительно нечего, но беспокойство мешало ему спать. Со скачками, например, произошло что-то неладное. Конечно, предсказать исход заездов намного проще, чем учесть комплекс таких сложных факторов, как биржа. Все же он выиграл на скачках дважды. Это могло быть простой случайностью, но опять же…

Случай с мебелью в доме медиума он не пытался объяснить. Даже воспоминание об этом вызывало головную боль.

Дэнни принял аспирин, но не надеялся, что тот поможет. Он уже нервно икал и у него дрожали руки.

Трясущимися пальцами он поставил будильник на тот час, когда обычно вставал на работу. Ноги сильно болели. Он устал, очень устал. У него еще хватило сил спросить себя, выиграет он пари или нет, но понять вопрос, который прозвучал в спертом воздухе, он был не в состоянии. Дэнни опустился на кровать со стоном, забыв снять второй носок. И долго, лежа в испарине, воображал, что спит.

Затем… в темноте… в жарком, душном воздухе забормотали беззвучные голоса:

— Напряжение возрастает. Теперь уже это реальность.

— Опасность. Я эстанирую настоящую опасность.

— Да, но мы готовы. Давай подождем.

— Да, подождем.

Дэнни, считая, что он еще спит, пошевелился. Пот стекал с него на мятые простыни. Те же голоса продолжали говорить глубоко из-под земли:

— Ходок ближе, брат, намного ближе.

— Тогда ему нужно остерегаться.

— Но опасность…

— …Caveat inventor[8]. Это правило.

— Пусть соискатель остерегается…

Голоса продолжали обсуждать вещи, которых он не понимал.

Ледяной пот выступил на лбу Дэнни. Где-то в черной ночи гнездилась пульсирующая боль и кружились мириады крошечных частиц. Он чувствовал легкость и головокружение, чувствовал, что медленно переворачивается.

Дрожь, боль, кружение усилились. Какой-то человек шел далеко внизу. Его ноги смешно двигались под плечами. Дэнни поплыл.

Спустя некоторое время, он почувствовал смутную тревогу, будто видит все это во сне. Он заставил себя двигаться.

Осторожно он поплыл по течению. Перед его глазами крутилась улица, медленно исчезая из виду; теперь он видел звезды и отвесные стены здания, которые, уменьшаясь, заканчивались где-то в созвездии Возничего; ему было чертовски жарко в небытии и неизвестности, в этой влажной теплой духоте.

Ужаснувшись, он пришел в себя. Немного покачиваясь на спине, он вплыл в комнату пятками вперед. Залив под ним померк. Окно поглотило его окончательно.

Дэнни снова лежал на спине на своей кровати, обливаясь потом. Сон исчез.

Если это был сон.

Глава 6

Обучение неофита

Дэнни встал, как только доктор Тодд вышел из своего кабинета. Парапсихолог был низенького роста, лысый и в высшей степени обаятельный человечек, бодрый и совершенно не похожий на тех профессоров, которых Дэнни доводилось встречать раньше. И уж совершенно он не походил на человека с манией, как предсказывал Шон.

— Видите ли, мистер Кейден, — сказал парапсихолог, — я не знаю, что заставило вас думать, что вы наделены парапсихологическим даром. Мы обработали результаты, и я могу с уверенностью сказать, что ваш пси-коэффициент — так мы называем индекс парапсихологических возможностей индивида — сводится к нулю. — Он сел и с важным видом протер стекла очков.

Дэнни нахмурился.

— Что, совсем нет показателей?

— Никаких признаков. Конечно, нельзя сказать ничего определенного, для этого нужно наблюдать вас в течение нескольких месяцев — лучше нескольких лет — а это, скорее всего, невозможно, так как вы не студент университета. Обычно мы проводим длительные исследования на наших студентах. Но пробные тесты как по картам, так и по игре в кости дали обычные средние результаты.