Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна Страница 26

Итен прищурился.

Серые в рыжую крапинку глаза, окантованные белесыми ресницами. Орлиный нос, узкий подбородок и бледное лицо трехдневной небритости. Интересный тип. Полукровка. Потому и волосы на лице растут, жабр на шее не видно, в остальном же — рептилия рептилией. Даже перчатки на руках такие, чтобы скрывать перепонки, то есть сами пальцы начинаются не от основания, а середины. Мода — такая мода. Подобный перчаточный фасон некогда создавался для приезжих с Рептия, но ныне его носили и люди, считая изысканно-элегантным.

— И вам всего хорошего, — ответил Итен заезженной фразой.

Господин закивал и закашлялся. Он пытался выглядеть старше своих лет. Только зря: Итен знал этого типа.

— Господин Эрдан Гарца, может, хватит комедию ломать? — со вздохом спросил Итен. Все планы шли в далекие дали, но и пройти мимо он не мог.

Аристократы кичились драконьей кровью в жилах, пусть то была уже даже не капля, а дцатая ее доля, а у большинства и ее не имелось. Вероятно, потому мало кто из них понимал, какова судьба полукровки на самом деле: по сути изгоя, оторванного и от одной расы, и от другой.

Эрдан Гарца был, как выражался Лидар, до скучного законопослушен. Хороший семьянин, отличный кондитер, начитанный, не лишенный эмпатии получеловек, обладающий спокойным нравом полурептилии. Эти его качества когда-то привлекли к нему хозяйку мельницы. А внешность? Не так уж она и важна, если подумать.

Вывести из себя Эрдана Гарцу мало кому удавалось, но иногда на него находила беспросветная тоска и одиночество. Раз в четыре месяца, когда над горизонтом вставал Пенный ковш, Эрдан Гарца становился самым несчастным существом в Гранвиле. Он вставал посреди ночи, смотрел на спящую жену, тихонько заглядывал в спальни детей, а затем либо тихо надирался на кухне, либо уходил в ночь, чувствуя себя бесконечно несчастным и никому не нужным неудачником. Даже если жена не спала, остановить его не получалось. Гарца был уверен, что без него будет лучше всем.

Госпожа Гарца опрометью бежала в управление, благо было недалеко: до участка патрульных дальше на целых полквартала. Если успевала, страдальца ловили на соседних улицах, вправляли ему мозги (в такие моменты Гарца был очень внушаем) и отправляли домой до следующего восхода Ковша. Ну, а если нет, то полицейские искали его по всей столице, приметы высылались в порт, на аэро— и железнодорожные вокзалы. Гарцу следовало найти, препроводить домой и сдать с рук на руки госпоже. А иначе он так и бродил бы по улицам, не помнящий ни себя, ни кого бы то ни было, пока не рухнул бы от усталости в какую-нибудь канаву.

Глядя на него, Итен нет-нет, а радовался, что его покусал дракон, а не родила рептилия. Уж больно не по себе становилось.

— Разве мы знако?.. — вопрос Гарца так и не задал, прервавшись и вперив в Итена взгляд круглых (больше, чем обычно у людей) глаз.

Итен ему не подсказывал: ждал, когда его узнают. Гарца не оплошал.

— Инспектор! — заулыбался он. — А я все… иду, иду…

— И куда же вы идете? — спросил Итен, как у маленького потерявшегося ребенка.

Гарца и ответил так, как мог бы ребенок:

— Не знаю.

Итен вздохнул:

— Ну как же так? — он даже руками всплеснул для вящей театральности. Сейчас она могла быть полезной для дела. — Вы и вдруг не знаете?

Гарца потерянно моргнул и опустил взгляд.

— Домой же!

Новость могла как ошеломить и напугать, так и пробудить память, потому на всякий случай (вдруг безумный кондитер решит сбежать?), Итен взял его под руку. Конечно, человеку по силе с рептилией, даже полурептилией, не сравниться, но вряд ли Гарца стал бы вырываться.

— А у меня… разве есть дом?

— Как и у всех благополучных жителей Гранвиля, — заверил Итен.

— А я… — Гарца, казалось, не верил собственным ушам, — багополучен?

— Более чем! — Итен улыбнулся и коснулся шляпы двумя пальцами, чуть склонив голову в знак уважения. — Ваши пирожные со сливочным кремом все наше управление уплетает за обе щеки.

— Но не вы, инспектор, — смерив его взглядом, заметил Гарца.

Итен предпочел не заметить упрека.

— Да что управление! — продолжил он. — Сама Ирвина Блакарди обожает ваш «Полет в небесах»!

— Эффектная брюнетка, — покивал Гарца и улыбнулся. — Всякий раз говорит, будто бережет фигуру, якобы покупает для друга, но я ведь вижу: для себя. Так значит, дом?!

Итен кивнул:

— И не он один. Ваша жена и дети заждались вас.

Гарца с легкостью вырвал руку из его не слишком сильного захвата, но бежать в ночь, причитая «Этого не может быть, я не могу быть кому-то нужен!», не стал. Вместо этого он крепко обнял Итена за плечи.

— Дорогой! Дорогой мой, инспектор… эм… Итен! А я ж почему-то решил, будто совсем один. Я и имени своего не помнил! Просто наваждение какое-то, право слово!

— Пенный ковш, — проронил Итен. Плечи стонали и взмолились о пощаде, если бы могли, но он решил потерпеть.

— Проклятое созвездие, — процедил Гарца сквозь зубы и сжал пальцы так, что Итен все же вскрикнул. — Ох, простите, инспектор!

— Ничего…

— И ведь всякий раз, как это должно случиться, я собираюсь закрыться в подвале. Да хоть вас вызывай, чтобы за решеткой подержали!

«Не выход, — подумал Итен. — Вы же тогда нас всех избегать станете и вот так запросто навстречу не выйдете».

Однако вслух он этого не сказал, только улыбнулся и указав рукой в верном направлении, снова взял его под локоть.

— Вот же ж работенка у вас, инспектор, — заметил Гарца. — В такую ночь кавалерам положено провожать до парадных уж точно не пожилых существ не до конца ясной природы вроде меня, а какую-нибудь хорошенькую госпожу.

— И не говорите, — хмыкнул Итен, и очень постарался не оглянуться.

Чей-то пристальный взгляд ожег спину между лопатками. Его обладатель разозлился настолько, что потерял всяческую осторожность.

«Вот и хорошо, — подумал Итен. — Побегай за мной еще немного».

Путь до небольшого двухэтажного дома с резным кружевом рам и уютной кошейней-магазинчиком на первом этаже, занял около получаса. Если поторопиться, то могли добраться и за четверть, но Гарца заново рассматривал знакомые места, а Итен не стремился ему в том мешать. Он тоже любовался окрестностями и старинными домами. При свете дня особо не выделявшиеся, ночью они казались перенесшимися на улицы Гранвиля прямиком из детских сказок. Статуи, сидящие на крышах, расположенные на фасадах, охраняющие двери, казалось, оживали. Итен мог спорить, что наполовину вышедшая из стены беломраморная лошадь прянула ушами. Помахал рукой выкованный из чугуна трубочист, сидящий на флюгере. Сверкнула призрачно-зеленым светом глаз черная кошка, несмотря на заклятие ночного зрения, почти неразличимая в тени меж двух башенок.

— Захаживали бы вы к нам почаще, — сказал Гарца, остановившись перед дверью своего дома, и хитро прищурился. — Уж мы сделали бы из вас боевого мага из легенд!

Итен улыбнулся. Он уже такое слышал. И часто. А Гарца теперь прекрасно помнил, что уже произносил эту фразу. Она была у них чем-то вроде приятного расставания пусть не друзей, но хороших знакомых.

— С удовольствием, господин Гарца, — ответил он, склонил голову и уже собирался уйти, как Гарца ухватил его за локоть.

— Не уверен, будто это важно, но…

— Вы скажите, я решу.

— Просто в том состоянии, из которого вы меня вернули, я способен лишь на то, чтобы ходить по улицам, повинуясь звездному зову. Я слышу песню луны, шепот океана… предки его знает, в кого превращаюсь. Говорили, моя прабабка шаманкой была, а может, брехали.

— Вы услышали что-то странное, господин Гарца?

— Странное… — проворчал тот. — Не то слово. Я всегда любил океан, мою нечеловеческую природу тянет к нему, будто магнитом. Однако в этот раз я не приближался к нему ни разу. Что-то поселилось на набережной, инспектор: слишком нехорошее. Все внутри меня кричало не приближаться.

— Я проверю. Благодарю вас, господин Гарца, — сказал Итен и отступил ровно за миг, как цокнул, отпираясь, замок и мелодично зазвенел колокольчик над дверью.