Экипаж (СИ) - Борисов Олег Николаевич Страница 8

— Эй, захребетники! — в люк на нижний уровень протискивает морду Зур. Он как раз пробегал мимо и обратил внимание на суету под ногами. — Это запчасти к двигателю. Если уроните, Бдык вас в бараний рог свернет!

— Твою маму! — орут ему в ответ, хлопнув неподъемный ящик на растопыренные лапы.

— И вашу маму тоже свернет, вы механика знаете, — довольно скалится Зур.

Через десять минут матерщины два ящика меняются местами.

— Перекантовали! — рапортуют снизу, отвлекая рулевого от медитации. Штырь поглаживает штурвал и опять морщит нос.

— Пару волосков бы убрать… В центральном коридоре правый борт чуть утяжелить!

Экипаж с облегчением вздыхает. Вдоль кубриков и под мешаниной труб лежат ящики с едой и разной мелочевкой. Такие, что в одиночку можно переставить. Но это все лучше, чем проклятые запчасти.

Еще час народ суетится, натыкаясь друг на друга и пихаясь острыми углами. Наконец, после очередного “тетриса” Штырь перестает хмуриться и убирает лапы со штурвала. Все — лодка идет ровно, без вмешательства со стороны.

— Свободны, салаги! И только попытайтесь мне коку барахло выдавать с одного борта, заставлю заново все перекантовывать!

Убедившись, что одну проблему удалось спихнуть, матросы испаряются, дабы не отловил еще кто страждущий. До следующего приема пищи нужно стать призраком. И только Юнга недоуменно вертит башкой, пытаясь понять, куда все исчезли. Именно его и замечает доктор, высунувшись в коридор.

— Эй, ты! Ползи сюда, задохлик… Значит, мне нужно бинты перемотать. Поэтому встаешь сюда, держишь так и лапы не отпускаешь. Понял?

Через два часа Юнгу выталкивают обратно. Лапы у него заколдобились и не шевелятся вообще. Так и ходит, натыкаясь на все вокруг…

Далеко на востоке начинает медленно алеть краешек неба. Высунув нос наружу, шаман дергает капитана за штанину:

— Проходим границу, дальше нейтральные воды.

— Будто я не знаю, — вздыхает огромный орк в ответ, щурясь на затухающие звезды. — По правую руку Щербатый остров, слева в тумане был Приют Висельника. Все, теперь на мягких лапах… Глаз, что сверху?

— Чисто пока, босс. Но как я помню, скоро вон там рейсовый бородачей поползет. Если замешкаемся, могут след заметить.

— Это нам ни к чему… Накопители под завязку, продышались, пора и честь знать… В отсеках!

Из дыры под ногами долетает: “Товсь!”

— Приготовиться к погружению!

Пропустив Острый Глаз вниз, капитан с неожиданной грацией исчезает следом в чреве люка. Тяжело хлопает крышка, взвизгивает кремальера. Потяжелевший нос начинает зарываться в волны. Не успевает ночь уступить место предрассветным сумеркам, а подлодка уже исчезает под водой. Теперь, после раннего ужина очередная смена займет свои места, бесшумными тенями слоняясь при свете слабых сигнальных ламп. По привычке подводники даже храпят бесшумно, чтобы не выдать себя лишним звуком.

Ночь уходит, а вместе с ней исчезаем и мы, оставив после себя мутные клочья пены.

Наступает время сна. Время, когда капитан будет грезить наяву, пытаясь отловить пробегавшую мимо мысль. Мысль, как именно наш удачливый экипаж вцепится в глотку “Толстухе Берте”.

Соседи

Соседи бывают разные. Добрые или злые. Адекватные или не очень. Но при любых раскладах именно соседей используют для самооправдания и личного возвышения. Еще стрелки на них переводить отлично получается. Потому что так предками завещано, вот и стараемся.

Корова сдохла? Явно гномы пролетая булдыган уронили и все, хана животине.

Кошелек на дороге нашел? Так потому что ты внимательный, как настоящий воин. А кто потерял — тот дурак и ротозей по жизни. И если с дубьем бежит обратно кошелек отбирать, то пора звать семью, дабы отбиться.

Кошка сметану с миски на столе выжрала и, уворачиваясь от брошенного сапога, миску уронила, разбила, на скатерть нагадила? Происки из-за забора, там хвостатую плохому научили. Надо компенсацию стребовать.

Но хоть и ругались, морды изредка били и протухший навоз на чужой участок норовили подбросить, в целом жили терпимо. Все же — соседи. На островах рядом, торгуем помаленьку, в гости даже по большим праздникам толпой вваливаемся на дармовое угощение. Ну и правители между собой всегда старались подобие мира поддерживать. Ведь если окончательно кого уконтрапупить, на кого потом личные промахи сваливать? Поэтому даже длительные конфликты сводились к пограничным инцидентам, где зачастую задействовали и пушки, и корабли с десантом, и бочки с напалмом. Последние очень гномы любили использовать, пока за подобные штуки дирижабли не стали сбивать сразу, хоть военные, хоть гражданские.

Так и жили — почесываясь от прилетающих затрещин, придумывая анекдоты и прихватизируя все, до чего лапы дотянутся.

Единственные, с кем упоенно срались и кому гадили по любому поводу, это были эльфы. Длинноухие снобизмом, наглостью и желанием учить каждого, как нужно жить — достали всех и вся. Последние лет двести даже до абсолютно флегматичных обитателей Ойкумены дошло, что бледнолицые рожи любую сделку трактуют исключительно в свою пользу. И каждый, кто появился на белый свет, с рождения им должен. Потому что иначе эльфы мир не воспринимали. За что их периодически всем кагалом били, изгоняли с торговых площадей и даже вешали, поймав за руку на очередной пакости.

Если бы не особенности чудаков на букву “эм”, в очередную свару могли бы и совсем ухлопать. Но раз за разом останавливались в шаге от тотального геноцида. Потом проходило лет пятьдесят, и ситуация повторялась: напыщенные уроды лезли с непрошенными советами куда не следует.

За что же терпели ушастых?

Во-первых, умели под вековыми дубами выращивать разные травы и бодяжить знатную химию. Уж и рецепты воровали, и семена вывозили, и в бубны стучали. Но любой эликсир эльфийский работал на порядок лучше, чем самая продвинутая медицина в других странах. Как они этого добивались, никто понять не мог. Хотя не одни мозги сломали.

Во-вторых, лучшие ювелирные украшения изготавливали именно в Элегиуме и рядом. Невесомые подвески, браслеты ажурного плетения, хитро ограненные драгоценные камни. Взглянешь — и душа радуется. Потому что золотой молоток могут гномы отлить. Кастет с серебряными шипами — орки смастерят. Балдахин с намертво пришпандоренными свежеуворованными кистями — гоблины. А вот нечто эдакое — только эльфы с наманикюренными тонкими пальцами.

Ну и в-третьих, плодились и размножались они в случае опасности все как один. Обычно в семье рождался единственный ребенок раз в пять лет. Потом еще пять лет. Как четвертого заделают — так долг перед родиной выполнен. Но как только война пожрет обученную и подготовленную армию — так дамочки выдают на-гора тройню или больше за один раз. И так — каждые полгода, восстанавливая популяцию. Не успел оглянуться — все, молодняк уже железками машет, тренируется, марширует и песни орет про великий народ.

Поэтому ситуацию подвесили в неопределенном состоянии, превратив вялотекущий конфликт в “незадокументированный инцидент”. Есть нейтральные воды и опасные районы — там и бодаются, зарабатывая медали. Как только добрался до безопасной зоны — можешь через борт перевеситься и в мегафон подлодке орать любые гадости. Не тронут. Потому как дома за любой утопленный корабль в чужом порту запросто самого на дно пустят. Ведь соседи обидятся и заявятся в гости. Поставят пару-тройку линкоров под боком и перемешают в щебенку и базу, и штаб, и любимый огородик на недавно отстроенной фазенде. Адреса генералов и адмиралов давным-давно известны. Когда с дружеским визитом приплывают, то квасят и в полуголом виде нимф гоняют одной шоблой, не разбираясь, где чьи эполеты. И что, подобного счастья лишиться? Да за такое в кипящем масле сварят заживо!

Точно такое же мнение было и по другую сторону забора. Поэтому уважаемые люди заранее согласовывали проводку личных торговых караванов, объявляли неделю перемирия в непонятной приграничной войне. Отдав на откуп мелкую шушеру, занятую контрабандой и болтавшуюся по морям-океанам на свой страх и риск. Заодно и молодое пополнение можно потренировать, организовывая ответные карательные мероприятия на удаленные острова. Там все равно по большей части живут разные диссиденты, кто центральную власть великих клыкастых вождей не любит. Вот пусть и огребают. Зато наверху все довольны.