Карен Махони - Пепел

Карен Махони

Пепел

Тео опаздывал. Они не виделись с подружкой почти год, а он даже не потрудился прийти вовремя.

Поворчав про себя, Мот перевела взгляд на луну, наслаждаясь холодными лучами, заливавшими ее бледную кожу: лунный свет был ее самой любимой на свете вещью на свете, кроме карих глаз симпатичного парня. Она опустила темные очки на переносицу и оглядела переулок, размышляя, какого черта могло случиться с Тео. Затем в нетерпении топнула ногой — стук стальных носков ее сапог по тротуару приятно бодрил.

Мот была готова думать о чем угодно, только не о завтрашней поминальной службе в честь мамы. Она боялась не столько самой службы, сколько встречи с отцом. Вспомнив их последний разговор, она стиснула зубы — понятие «отеческая отцовская любовь» для нее давно кануло в Лету. Мать умерла год назад, а отцу было совершенно все равно, придет ли средняя дочь помянуть ее.

Мот сглотнула ком в горле и отогнала прочь неприятные грустные мысли, потянулась и залюбовалась белоснежной кожей своих тонких рук. Она никогда не любила загорать, даже до превращения в вампира. Она и сейчас могла выходить днем на улицу, но не в самый разгар лета и только в облачную погоду, — как правило, передвигаясь в тени зданий. С каждым годом она замечала, что солнце все сильнее обжигает кожу; даже кремов с солнцезащитным фактором 50 уже было недостаточно.

Снова надев дешевые пластиковые очки, Мот прислонилась к задней двери «Подземелья» и стала размышлять о том, почему они не условились встретиться внутри клуба. Был субботний вечер, половина одиннадцатого, — клуб наверняка кишит вампирами, и она может встретить парочку знакомых. Несмотря на отчаянное желание оказаться подальше от этого места, ей захотелось развеяться; в последние несколько месяцев она чувствовала себя очень одинокой. В этот момент появился Тео — выскользнул из тени и направился к ней с такой знакомой кошачьей грацией. При виде его красоты у Мот всякий раз перехватывало дыхание, но она ненавидела это понимающее выражение, мелькнувшее в его глазах, когда он, вместо приветствия, прикоснулся к ее щеке.

Мот яростно уставилась на него из-за своих очков:

— Ты опоздал.

— А ты все такая же грубиянка.

— Я жила в Бостоне, Тео. И не оканчивала школу благородных девиц.

Тео приподнял черные брови и ухмыльнулся своей зловещей пиратской ухмылкой:

— Неплохая идея…

Мот подняла очки на лоб и спрятала их в темных густых кудрях. Она знала, что ее серебристые глаза ярко светятся при виде господина, но не собиралась показывать, как на самом деле рада его видеть. Он не заслужил этого: отвратительно обращался с ней с того самого дня, когда десять лет назад похитил ее девственность и превратил в чудовище.

Тео протянул руку и схватил очки. Она не успела его остановить.

— Зачем ты носишь эту нелепую штуку?

— У меня светятся глаза, а линзы я носить не могу — больно. — Она кивнула на луну. — Почти полнолуние.

— Ты плохо питаешься в последнее время. — В тоне Тео слышался упрек. — Если бы ты питалась как следует, у тебя не возникло бы подобной проблемы.

Сейчас его глаза были светло-серого цвета; вампир прятался под панцирем жесткой самодисциплины, выработанной веками.

Мот гневно взглянула на него:

— Я питаюсь более чем достаточно.

Он фыркнул:

— Консервированная и живая кровь — не одно и то же.

— Ты говорил, что не будешь заставлять меня делать это.

— Я почти десять лет не касаюсь твоих предпочтений в отношении еды. Возможно, мне следует изменить свое отношение.

Она поскребла сапогом по асфальту, решив, что пора сменить тему:

— Кстати, а почему мы стоим на улице?

Тео прислонился к стене и сунул руки в карманы пиджака, сшитого на заказ. Его черные волосы были короче, чем в прошлый раз; аккуратные завитки обрамляли уши и заканчивались над воротником. Люди часто принимали их за родственников, что забавляло Тео. Ему нравилось притворяться ее старшим братом — это доставляло ему извращенное удовольствие.

Мот уже решила, что он не ответит, и в этот момент их взгляды встретились.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что ты вернулась. Не сейчас.

Она нахмурилась. Какого дьявола он затевает? Разве мало затащить ее на встречу именно сейчас, когда она приехала в город на службу в честь матери!

— Ты обещал мне год свободы, Тео. Мое время еще не закончилось. Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, дорогая моя.

Его глаза превратились в два куска камня, улыбка исчезла.

— Но ты обещал… — начала она, ненавидя себя за слабость.

Мот обхватила себя руками, словно была не в состоянии терпеть боль, грызущую ее изнутри. Рядом с Тео она всегда чувствовала голод — одна из причин, по которым ей хотелось немедленно убраться из Айронбриджа.

— У меня есть для тебя работа, — произнес Тео, прерывая ее размышления. — Нечто особенное. На сей раз только моя маленькая Мот может мне помочь.

Прошло всего десять месяцев ее… каникул, и она уже понадобилась? Украсть что-то? Ему всегда нужно было что-то украсть.

— Дерьмо собачье! Я тебе не нужна — это просто отговорка.

Он широко распахнул глаза, изображая изумление:

— Отговорка? Для чего?

— Чтобы вернуть меня. Ты доволен лишь тогда, когда всех контролируешь.

Лицо Тео сделалось жестким, и Мот ощутила в груди знакомое напряжение, почувствовала его власть над собой. Она принадлежала ему телом и душой — если у нее еще осталась душа — и ненавидела его почти так же сильно, как любила. Сейчас ненависть, пожалуй, была сильнее.

— Скажи спасибо за продолжительный отдых, детка. Не моя вина, что ты вернулась поплакать над могилой матери. А теперь слушай. Ты должна сделать вот что…

Вся суета из-за какой-то дурацкой урны с прахом? Во время этой поездки в родной город она уже второй раз сталкивается со смертью. Шагая по Айронбридж-Коммон и обходя стороной группу подростков, по очереди отпивавших из бутылки, Мот покачала головой. Где-то в районе сердца она почувствовала острый укол зависти, но постаралась ее подавить. Ей уже никогда не суждено заниматься подобными, чисто человеческими вещами. Она вздохнула и попыталась вспомнить, каково это — быть обыкновенной девушкой. И честно призналась самой себе, что тогда она все равно не была счастлива.

Теплая ночь, на небе мерцали звезды. Близилось лето — Мот чувствовала его дыхание и со страхом думала о длинных днях. Она шлепнулась на скамейку под одним из старинных железных фонарей, которые стояли вдоль тротуара, и постаралась изгнать из памяти расстроенное лицо Кэтлин и их последнюю встречу, когда она уезжала из города десять месяцев назад. Они сидели на этом самом месте и говорили друг другу прощальные слова. Мот пообещала позвонить младшей сестре, как только вернется в Айронбридж, а вместо этого болтается по окрестностям и размышляет, как выполнить работу для Тео и можно ли ее выполнить вообще.