Серебряное блюдце - Сергей Викторович Обжогин

Сергей Обжогин

Серебряное блюдце

Много раз принимался писать эту историю, но каждый раз моя ручка зависала в воздухе над чистым листком бумаги. Одна мысль постоянно мешала начать работу. Кто-то внутри всё время твердил: «Хочешь стать посмешищем, тогда давай!» Да, признаю, рассказчик из меня никудышный.

Тут говорят надо сначала представиться и немного рассказать о себе. Стоит ли, не знаю? Меня зовут Павел Голованов. Последние десять лет моя жизнь скучна и сера, как солдатское сукно. Со смертью дочери исчезла и цель жизни. В её гибели есть часть моей вины.

Если бы я её сюда не привёз, то всё бы было хорошо. Да разве убежишь от судьбы!? Её жизнь оборвалась загадочно и трагично на пороге зрелости, когда земля забылась зимним сном.

Видит бог, у меня были только чистые помыслы. Я хотел, чтобы мерзость современного мира к ней не прикасалась, поэтому и привёз её в эту глушь. Когда в жизнь лавиной хлынули цифровые технологии, тогда у меня и возникло это желание. У Ани разбегались глаза от всех этих телефонов, планшетов и прочей новомодной дребедени. Я, отставной офицер на пенсии, не мог в то время её баловать такими вещами. Вернее сказать не хотел. Мне казалось, книги, леса и поля дадут дочери иное представление о жизни. Пусть они наивны, но зато чисты. А в городе сам воздух пропитан недоверием людей к друг другу. Пусть она не будет знать того, что знаю я. Мне хорошо знакома человеческая жестокость. Я видел собственными глазами, на какие зверства способны люди. Эту жестокость я чувствовал во всём новом, поэтому старался уберечь и огородить дочь от этого зла.

Такие были мои мысли десять лет назад, когда потрёпанный автобус остановился напротив указателя «Тихонино». Этот день я вспоминаю очень часто.

От повёрки ещё предстояло идти пять километров пешком. Прогулка предстояла нелёгкая. В воздухе застыла нестерпимая духота. Солнце жарило во всю силу, оно успело подсушить жирную рыжую глину на обочинах после утреннего дождя. Движение затрудняли два тяжёлых чемодана и большая спортивная сумка, ремень которой врезался мне в правое плечо.

Назойливые полчища слепней постоянно атаковали моё вспотевшее лицо. Капли пота сползали под воротник лёгкой ветровки и щекотали кожу на шее.

Анюта шагала бодро, почти вприпрыжку и, шутя, подгоняла меня. Почему-то у насекомых она не вызывала никакого интереса, слепни как будто её не замечали, так что опасения мои были напрасными. Её маленький красочный рюкзак свободно болтался на спине.

Я любовался дочкой. В этом году ей исполнилось бы шестнадцать лет. Слегка упитанная фигурка Ани радовала глаз. Она и сама частенько поглядывала на свои аккуратненькие ровненькие ножки. Ступни, обутые в модные лёгкие «лодочки», свободно шагали по убитому дорожному покрытию и, играючи, перепрыгивали мелкие лужицы. Короткие шортики и футболка плотно обтянули молодое красивое тело, выделив все прелести будущей женщины.

Детские голубые глаза, полные изумления, с интересом разглядывали ровные шеренги берёз по краям дороги. Слегка вздёрнутый носик дочери ловил запах первого летнего месяца. Аня собрала свои тёмные волнистые волосы в пышный хвостик. Он то и дело подпрыгивал вверх при ходьбе. Так она мне напомнила её мать в юности.

С Тамарой мы разошлись тихо и мирно ещё два года назад. Почти десять лет мы жили, не понимая друг друга. Даже спали в разных комнатах. Находиться в доме для меня стало настоящей мукой. Напряжённое молчание выбивало из сил. Не знаю, чего мы ждали всё это время. Надеяться, что вернётся прежняя любовь и взаимопонимание, было бесполезно. По крайней мере, мне так казалось. Нам не хотелось травмировать психику дочери. Это единственное обстоятельство, которое нас удерживало вместе. Вот и терпели. Играли роль счастливой семьи.

Я догадываюсь, настоящей причиной разлада и отдаления стала моя зарплата. Материальный комфорт стал для Тамары важнее чувств. Хоть мы и жили не в бедности, но ей постоянно хотелось чего-то большего. Увы, я не соответствовал современным шаблонам успешного мужчины.

Узнав об измене, я подал на развод. Разменяли квартиру и разъехались. Жена сама спихнула мне дочку. Анюта не вписывалась в её новую жизнь.

Мы подходили. Где-то поблизости тарахтели трактора. Пашни уже вовсю зазеленились молодыми ростками овса или пшеницы. Над полями кружат толстые чайки. Мимо нас пронёсся скрипучий «Газик». Грузовик обдал нас выхлопными газами и скрылся за поворотом.

Вскоре нас встретил ржавый комбайн. Он мне знаком с детства. Его колёса утонули в земле, на них ещё видны клочки сгнившей резины. Бывшего «хозяина полей» окружил молодой плотный ольховник. Комбайн застыл на этом месте, когда мне было десять лет. Нам с друзьями он служил и космическим кораблём и пиратским фрегатом. Нашей фантазии не было предела, а теперь он никому не нужен. У детворы теперь совсем другие забавы. Жалкое и печальное зрелище.

Анюта устала и стала капризничать. Раньше-то я её на плечах доносил, маленькая она была. Несколько раз брал её с собой навестить своих старых родителей.

–Пап, я уже не могу, ноги сейчас отвалятся.

–Ну, потерпи, ещё совсем чуть-чуть осталось.

Слабый сигнал телефона известил, что сотовая связь в этих краях не водится. До слуха донеслось знакомое с детства мычание коров и оранье петухов. Приятное волнение зашевелилось в груди, и я прибавил шагу. Хоть мы никуда и не опаздывали, но меня всё сильнее притягивала моя родина детства. В голове столпились воспоминания, готовые вот-вот прорвать плотину памяти.

Посёлок виден как на ладони. Он уютно расположился на плоской возвышенности. Дома построились ровными рядами. Бревенчатая сельская школа и детский сад всё также стоят по-соседству. За ними большой стадион. Фабричная труба местами покрылась зелёным мхом, она не дымит уже лет тридцать.

Неглубокая широкая речушка подковой огибает всё Тихонино, по её берегам растут курчавые заросли черёмухи. Во время цветения дурман от неё разносится на всю округу.

В посёлке всё ещё живут необыкновенно добрые и чистые люди. Почти все жители здесь с открытой душой и сердцем. Корысть и зависть пока не добрались сюда по разбитой дороге. Здесь до сих пор ученики издалека кричат учителю: «Здравствуйте!» и не воротят нос при встрече. Такой жизни я хотел для дочки. В этом мирке и мне всегда становится хорошо.

Мы шли по центральной улице. Люди копошились в своих огородах, а кто просто сидел, наслаждался погодой. Завидев незнакомцев с чемоданами, люди нерешительно кивали. Мы им отвечали в ответ. То