Антон Ледовских - Город живых

Антон Ледовских

Город живых

Часть первая

Рейдер

Полигон

Он сильно выделялся на фоне остальных претендентов. Какой-то слишком мирный и, казалось, беззащитный. Среднего роста, чуть худощав. И самое главное взгляд. Задумчивый и чуть рассеянный. Среди здоровых, играющих мускулами и сверкающих зубами в кривых усмешках парней он выглядел белой вороной.

Капитан службы внешней безопасности сразу выделил его из толпы. И долго всматривался в этого неприметного парня.

Он присматривал за группой все три недели, которые она провела в учебном центре. Не слишком длительный срок для того, чтобы разобраться в человеке. Да и наблюдал он за ними всегда со стороны. Стоял за спиной штатного психолога. Присутствовал на занятиях по физподготовке, смотрел за результатами учебных стрельб в тире. До первого боевого испытания он старался не общаться с курсантами. Не хотел даже намека на зарождение личностных отношений. Уж слишком большой процент отсева был на полигоне. И не всегда без потерь. Терять незнакомых было проще.

Во время учебы тот парень ничем не выделялся. Разве что физические его показатели были не хуже, а иногда и выше, чем у остальных. Да соображал он зачастую быстрее. Но сильно на общем фоне успеваемости он не выделялся. Только мягкость и добродушие черт лица отличали его товарищей, и опять же этот рассеянный взгляд.

В свои тридцать восемь лет капитан считался ветераном и опытнейшим инструктором учебного центра. Слишком много прошло перед ним конкурсантов, и зачастую он быстро составлял свое мнение о них. И очень редко ошибался. В этом была его основная работа. Его немного раздражало, что он так до сих пор и не смог понять, стоит ли ожидать от парня неприятных сюрпризов. Или это просто приблудившийся романтик, попавший сюда случайно. Такие случаи бывали.

Слишком молодые. Субтильные юноши с ярким блеском в глазах. С бравадой на собеседованиях. С мечтами о службе, о подвигах, о стремительных рейдах и спасательных операциях. О славе и почестях. С ними никогда не бывало больших проблем. После полигона они выходили с дрожащими руками, вздрагивающими и, наверное, немного надломленными. И больше никогда не возвращались. На самом полигоне вреда от них не было. В пятидесяти процентах они просто кидались в зоны безопасности – в круги жизни. Другие просто замирали с опущенными руками и ужасом в расширившихся зрачках. Тоже неплохой вариант. Группе прикрытия не составляло труда выдергивать и прикрывать парней.

Хуже было с другими. Как раз с такими здоровыми и веселыми, какие в основном собрались сегодня в тамбуре. Капитан понимал, что каждый из испытуемых подписывает отказ от претензий. И никаких последствий для него, капитана, если произойдет несчастный случай, не будет. Просто после каждого инцидента с летальным исходом капитану становилось трудней продолжать свою работу. И понимание, что заменить его некому, делало его еще печальней.

Но были и третьи. Психи. Три раза капитан видел, как на полигон попадали люди, пришедшие в учебный центр не для того, что и все остальные. Карьера и идеалы не интересовали их. Сектанты, фанатики. Искатели вечной жизни в живой смерти.

Капитан именно видел такие случаи. Тогда он еще был лейтенантом, и не в его власти было запрещать прохождение испытания. После третьего раза его начальник капитан Бергин ушел в отставку по состоянию здоровья. Тяжелейший нервный срыв. Настолько тяжелый, что даже после курса реабилитации он не смог продолжать службу даже в отделе статистики. Уж очень сильно дрожали у него руки, и сам он дергался от любого неожиданного шума или оклика. Как у тех романтиков из молодежи, которые пытались пройти полигон. Бергин был такой же, как они, только более старший, с чуть более прочной психикой. Но, как выяснилось, недостаточно прочной. Его жалели, но многие понимали, что рано или поздно все кончилось бы именно этим. Слишком тяжелая ноша легла на слабые плечи бывшего учителя родного языка средней школы. В первые годы колонии много случайных людей оказались на должностях, о которых и помыслить бы не могли в нормальное мирное время, просто потому, что больше было некому. И они несли свой крест, кто сколько мог. А потом ломались.

Капитану было проще, чем его предшественнику. Он был кадровый военный, и более того, у него был боевой опыт. Он уже видел смерть до начала катастрофы.

В динамиках рявкнула команда, и конкурсанты потянулись из тамбура раздевалки по длинному узкому коридору в помещение арсенала. Капитан двинулся за ними по пилону верхнего уровня, продолжая рассматривать своих подопечных. Яркие лампы с простыми металлическими плафонами в форме плоских тарелок висели ниже пилона. Они хорошо освещали нижний уровень и давали достаточно света, чтобы безопасно передвигаться по верхнему. И еще они не давали возможность увидеть снизу того, кто находился наверху. Капитан шел практически бесшумно. Металлическая решетка с мелкими отверстиями лишь изредка поскрипывала, прогибаясь под его весом. Но никто его не слышал.

Мысли парней внизу были заняты совсем другим. Легкий мандраж делал их жесты резковатыми, а смех неестественно громким. Ожидание испытания. Возможность взять в руки оружие и показать, на что они способны. И страх. Страх, медленно подползавший и обволакивающий сознание. Делающий руки и ноги вялыми. Сковывающий движения. Пока он еще был далеко. Но с каждым шагом, приближающим их к полигону, страх становился ближе. Еще немного, и капитан почувствует запах страха, исходящий снизу. Но это потом.

Послышались радостные возгласы. Группа вошла в арсенал. Мужчины и оружие, дети и игрушки – разницы, по-моему, нет. Неподдельный восторг охватил парней. Группа разбредалась по широкому, заставленному объемными стеллажами и шкафами помещению арсенала учебного центра. На занятиях по боевой подготовке они, конечно, видели и даже собирали и разбирали несколько видов стрелкового оружия. Но в классе, как и на стрельбище, не было такого разнообразия орудий смерти, с которым они встретились в арсенале. Длинные стеллажи с «калашниковыми» последней модели с системой гашения отдачи. Штурмовые дробовики, скорострельные «кедры» и «узи». Ручные пулеметы и гранатометы. Потрясающий выбор пистолетов: от барабанных «кольтов» до «беретт», «стечкиных» и «глоков». Чуть поодаль в отдельном стеллаже выстроились стройные и элегантные снайперские винтовки, поблескивающие бликами отраженных ламп на вороненых стволах. Самый последний стеллаж был заполнен холодным оружием. Основную массу составляли десантные ножи, лежали и мачете. Были здесь казавшиеся неуместными и легкие туристические топорики. А завершали экспозицию пять изящных слегка загнутых самурайских мечей. Легкие катаны висели в черных кожаных ножнах, которые выглядели уж совсем чужеродно в окружении современных клинков.