Лоуренс Конноли - Подвал миссис Хафбугер

Лоуренс Коннолли

Подвал миссис Хафбугер

Было начало лета. Начало вечера. И миссис Хафбугер, как подметила группа девятилетних мальчишек, вот уже примерно неделю не выходила из своего дома.

Каштан уже начал всерьез подумывать о том, чтобы пойти домой, когда Максу Свонсону наконец удалось открыть окно. Лэнни глянул на пухлые щеки Макса, перевел взгляд на окно, потом снова на Макса.

— А побольше нельзя было открыть?

Макс бросил натужные попытки и посмотрел на Лэнни, как будто перед ним был какой-то червяк.

— А может, сопливый нос, сам попробуешь?

— Может и попробую — если захочу. Да только что-то не хочется.

— А может, мне хочется вот сейчас спуститься и расквасить тебе нос, — в тон ему проговорил Макс, стоя на ящике из-под лимонада «Севен-Ап», который Каштан нашел неподалеку от бухты. Каштан подобрал его, подумав, что он может для чего-нибудь пригодиться, но Макс распорядился им по-своему и отобрал у него находку. С тех самых пор, когда Каштана выперли из начальной школы Богородицы, Макс замучил его, постоянно отравляя ему жизнь. Если бы не Макс, начальная школа Томаса Эдисона показалась бы ему сущим раем. Большинство новых приятелей, которых он там приобрел, были в общем-то хлюпиками — большинство, но только не Макс.

— Слушай, Макс, и в самом деле узковато получилось, — заметил Вилли Хэйнек, становясь на мыски и заглядывая в приоткрытое окно.

Макс дернул еще раз.

— Перекосило там, что ли, черт бы ее побрал.

— А ты пролезть сможешь? — спросил Лэнни.

— Я что тебе, кусок фанеры, что ли?

— Может, Шон? — предположил Лэнни. — Готов поспорить, Шон пролезет.

Макс улыбнулся.

— Это уж точно. — Потом огляделся вокруг себя.

— Эй, Каштан! А ты что там стоишь, а?

Это было еще одно, что Каштану не нравилось в Максе — тот звал его Каштаном, причем это получалось у него как-то особенно презрительно-дразняще, и всякий раз, когда этот толстяк так называл его, он сам начинал казаться себе чем-то вроде деревянного чурбана. Он уже начал сожалеть о том, что вообще рассказал парням из школы Эдисона о своем прозвище в предыдущей школе.

В общем-то, это было не так уж и важно. Макс шел по жизни с явным намерением подбирать все, что ему приглянется, и Каштан, глаз которого несколько лет назад испытал горечь столкновения с садовыми граблями, был весьма приметной личностью. В самом деле, легко ли спокойно пройти мимо человека, левый глаз которого очень похож на конский каштан.

— Эй, Каштан! Ты что там, заснул? А ну, иди сюда.

— Что?

— Ты полезешь внутрь, — сказал Макс.

Каштан посмотрел на довольно узкую щель между оконной рамой и подоконником. Освещение тоже было ни к черту — солнце уже успело скрыться за горизонтом, а круглая летняя луна еще не взошла. Впрочем, там и смотреть-то было особенно не на что — узкая полоска черной тени на фоне темно-серой стены дома миссис Хафбугер.

Дом этот представлял из себя довольно ветхое строение с облупившейся краской и кое-где провисшими покосившимися водосточными трубами, хотя с близкого расстояния это не особенно бросалось в глаза. Зато старина его бросалась в глаза с первого взгляда. Лет ему было, наверное, не меньше, чем его хозяйке — под сто. О том, что ей самой лет сто, можно было догадаться, глядя на то, как она передвигается. Во всем Западном Фентоне не найти было более скрюченной женщины, чем миссис Хафбугер.

Четверка ребят уже около трех недель наблюдала за ней с противоположного берега ручья, сидя на поросшем деревьями холме, по высоте почти достигавшем тот, на котором стоял дом миссис Хафбугер. Подолгу они сидели так у дровяного склада Лэнни, попивая апельсиновый напиток и сражаясь за право посмотреть в телескоп Каштана.

Впрочем, особо там смотреть было не на что. Полное ее имя было Ева Хафбугер, и то, что однажды ребята в шутку назвали ее Гамбургер, стало поводом для безудержных приступов смеха. Со временем шутка приелась, перестала вызывать смех, однако прозвище как-то удержалось, словно приклеилось к ничего не ведавшей о нем женщине.

Пятнадцать лет назад она овдовела и с тех пор жила совершенно одна. Муж ее, Альберт Хафбугер, как говорится, «сыграл в ящик», очевидно, домогаясь лучшей супружеской доли на небесах, а детей у них не было. Таким образом, все, что ребятня могла узреть из своей дровяной «крепости» на другом берегу ручья, были лишь приходы и уходы этой старой женщины с блеклым, каким-то отсутствующим взглядом. Иногда она возвращалась с покупками из магазина «Кидди Март», а изредка уезжала из дома где-то примерно за час до наступления темноты и возвращалась уже после того, как ребята расходились по домам…

Однако для девятилетних мальчишек, не знающих толком, чем бы занять свободное летнее время, в этом, конечно, не было ничего особо интересного, и наблюдали они за ней лишь потому, что «крепость» предоставляла для этого прекрасную возможность. А еще они про себя обозвали ее ведьмой — опять же потому, что она была очень старой.

Они часто видели, как старуха отъезжала от дома, вцепившись испещренными коричневатыми пятнами руками в рулевое колесо своего «бьюика» образца сорок седьмого года, а потом стращали друг друга глупыми выдуманными историями о том, куда она якобы уезжала, и что, по их мнению, собиралась там делать. В историях этих были в изобилии представлены всевозможные монстры, привидения, упыри и прочие кровососы…

Однако во всех этих забавах они и на пушечный выстрел не приближались к самому что ни на есть настоящему кошмару, и так было вплоть до тех пор, пока миссис Хафбугер в обычный для себя час однажды вдруг не вышла из своего дома. Случилось это во вторник.

Не увидели они ее и в среду.

Появилась она лишь в четверг — вышла, наряженная в типичное старушечье платье, и остановилась возле своего «бьюика». Вид у нее был неважнецкий, прямо-таки больной. Лэнни смотрел в телескоп, хотя остальной троице все было прекрасно видно и без него. Опустив руку на капот машины, женщина смотрела вниз вдоль холма, в сторону дороги, которая вела к «Кидди Март» и даже дальше — туда, где за туманной дымкой сейчас заходило солнце и где была Филадельфия. Долго она простояла так, а потом провела рукой по глазам и вернулась в дом.

В пятницу она наружу не вышла.

В субботу шел дождь. Крыши над их деревянной «крепостью» не было, а потому все они собрались у Вилли и стали рассказывать про нее всевозможные истории.

Когда же она не появилась и в воскресенье, Макс сказал, что надо проверить — не померла ли старуха. Но так и не проверили.

Не пошли они туда и в понедельник, когда она также не показалась из дома.