Энн Райс - Невеста дьявола Страница 10

– Я думаю, что многие согласились бы с твоей точкой зрения, – кивнул головой Майкл.

И тем не менее ему никак не удавалось изгнать из своей памяти воспоминание о времени, проведенном в больнице Сан-Франциско, о мыслях, посещавших его тогда. Он верил, что его жизнь, несмотря ни на что, имела смысл, свое предназначение, и что вскоре непременно настанет момент искупления и воздаяния по заслугам.

– Да, – сказал он. – Это все искупит, не так ли?

А перед его мысленным взором почему-то вновь возник склеп с двенадцатью могилами, дверной проем наверху, высеченная крупными буквами фамилия «Мэйфейр» и изобилие расставленных повсюду цветов, вянущих в удушающей духоте.

Он отчаянно старался избавиться от мрачных мыслей и в конце концов прибег к самому верному и эффективному средству: повернулся к Роуан. Одного только взгляда на нее, одной только мысли о том, что он может коснуться ее жаждущего ласки тела, но обязан сдержаться, было достаточно, чтобы забыть обо всем.

Сработало. Словно маленький огонек вспыхнул вдруг в безжалостном механизме, называемом его мозгом. Воображение тут же принялось рисовать новые картины: ее обнаженные ноги в свете ночника, прекрасную грудь, не прикрытую, как в этот момент, ночной сорочкой…

Женская грудь всегда была для Майкла особо притягательной. Ему нравилось гладить пышные округлости, касаться языком твердых и в то же время необыкновенно нежных сосков, которые, казалось, вот-вот растают от этих прикосновений… В конце концов он не выдержал и прижался губами к ее шее, издав при этом тихое рычание.

– Похоже, ты пришел в себя, – едва слышно шепнула Роуан.

– Да, по-моему, пора, – так же тихо отозвался Майкл. – Как ты смотришь на то, чтобы я отнес тебя в постель?

– Я смотрю на это с удовольствием, – промурлыкала она. – Ты не делал этого уже целую вечность.

– Бог мой! Как я мог быть таким безмозглым идиотом! Вот уж поистине старомодный дурак! – картинным шепотом воскликнул он.

Подхватив Роуан одной рукой под колени, а другой нежно обняв за плечи, Майкл поцеловал ее, а потом осторожно поднял и понес, молясь в душе, чтобы только не споткнуться, не потерять равновесие и не растянуться на полу вместе со столь драгоценной ношей. И в то же время его переполняла радость: она здесь, с ним, легкое, почти невесомое и такое неожиданно податливое, мягкое создание, доверчиво прильнувшее к его груди… Он без труда донес Роуан до кровати.

Во вторник приступили к установке систем кондиционирования. Места для оборудования вполне хватало – главным образом на крышах террас. Джозеф, художник-декоратор, приглашенный для оформления интерьеров, собрал и увез всю нуждавшуюся в реставрации французскую мебель. Великолепным спальным гарнитурам, сохранившимся еще с плантаторских времен, требовались только чистка и полировка – с этой задачей могли с успехом справиться уборщицы.

Штукатуры завершили работу в парадной спальне. Теперь настала очередь маляров. Чтобы избавиться от летевшей отовсюду пыли, малярам пришлось изолировать комнату от остальных помещений, тщательно затянув полиэтиленом все подходы к ней. Роуан выбрала для стен бледно-палевый цвет, а потолок и деревянные детали отделки предпочла оставить белыми. В комнатах верхних этажей мастера уточняли размеры ковров и ковровых покрытий. Паркетчики чистили и шлифовали пол в столовой, где по непонятным причинам великолепный дубовый паркет был уложен поверх старого, соснового.

Майкл лично поднялся на крышу и проверил все дымоходы. Трубы в библиотеке и большой гостиной, где камины по-прежнему топились дровами, оказались в безукоризненном состоянии, тяга была отличной. Остальные помещения давно отапливались газовыми печами. Некоторые дымоходы были вообще перекрыты. Большинство печей решили заменить: установить современные агрегаты, которые выглядели бы привлекательно и в то же время производили впечатление старинных.

Кухню переоборудовали практически полностью. Деревянные столы для разделки мяса тщательно отчистили песком и до конца недели должны были покрыть лаком.

Роуан, скрестив ноги, устроилась на полу гостиной и вместе с художником по интерьерам перебирала образцы тканей. Для портьер в парадных комнатах она выбрала бежевый шелк, в столовой ей хотелось использовать дамаст более темных тонов, чтобы он как можно лучше сочетался с поблекшей живописью на стенах, а вот в интерьерах второго этажа следовало, по ее мнению, использовать только светлые, жизнерадостные цвета.

Майкл просмотрел каталоги красок и решил, что пол в холле первого этажа будет персиковым, в столовой – темно-бежевым (этот цвет великолепно подчеркнет краски настенной живописи), а в кухне и подсобных помещениях – белым. Попутно он изучил расценки мойщиков окон и мастеров по обслуживанию люстр. Старинные дедовские часы в гостиной уже отдали в ремонт.

К полудню пятницы Трина, экономка Беатрис, успела купить постельное белье для верхних комнат, а кроме того – стеганые одеяла, пуховые подушки и душистые саше для комодов и шкафов, в которых хранились простыни. В мансарде закончили монтаж вентиляционной системы. В комнатах Милли и Карлотты, а также в старом изоляторе ободрали старые обои и штукатуры подготовили поверхность стен под окраску.

Почти готовы были к работе все системы охранной и противопожарной сигнализации, установлены датчики на стеклах и даже кнопка вызова неотложной помощи.

В гостиной приступила к работе новая бригада маляров.

Единственным событием, омрачившим этот день, стал телефонный звонок из Сан-Франциско. Доктор Ларкин позвонил Роуан, чтобы узнать, когда она намерена вернуться, а услышав, что та берет долгосрочный отпуск, пришел в негодование и обвинил ее в предательстве – в том, что унаследованное состояние и шикарный особняк в Новом Орлеане стали для нее чересчур большим соблазном и заставили отказаться от жизненного призвания. В общем, между ними случилась серьезная размолвка Туманные объяснения Роуан, намеки на какие-то неясные цели, перспективы и новые горизонты, открывающиеся перед ней в будущем, только разожгли его пыл. Она, в свою очередь, тоже разозлилась и в конце концов заявила Ларкину, что вовсе не собирается отказываться от дела всей жизни, а лишь стремится расширить и углубить научные исследования и что когда она сочтет нужным побеседовать с ним на эту тему, то непременно сообщит.

Роуан повесила трубку, чувствуя себя совершенно измученной тяжелым разговором. Она не хотела возвращаться в Калифорнию даже затем, чтобы окончательно запереть и опечатать дом в Тайбуроне.

– Я не в силах вспоминать о нем, – призналась она. – При одной только мысли о том, чтобы вновь переступить порог того дома, меня охватывает холодная дрожь. Сама не знаю почему, но я не желаю его видеть. Поверить не могу, что выбралась оттуда. Иногда мне хочется ущипнуть себя, чтобы только убедиться, что это не сон.