Рэмси Кэмпбелл - Голодная луна Страница 10

Возможно люди, многим из которых было под пятьдесят, были туристами, потому что они, казалось, все хорошо знали друг друга. Уайльды и Эддингсы нашли места за соседними столиками, но только стоило им занять свои места, как парочки за другими столами поднялись и стали пробираться к выходу. Через минуту ресторан опустел, и остались лишь отголоски разговоров, скомканные платки, использованные чашки и тарелки.

— Хорошо, мы заказываем вино, — сказал Грейг официанту, который пришел, чтобы убрать со стола то, что оставили предыдущие клиенты. — А то вы так ничего и не продадите сегодня вечером.

К тому времени, когда официантка почтенного возраста принесла им закуски, он и Вера уже успели выпить большую часть вина и заказать другую бутылку, несмотря на неодобрительные взгляды, которые бросал на них Бенедикт. После того, как Грейг разрезал своих цыплят по-киевски, он вновь подумал о Гизел и о ее первом вечернем платье.

— Помнишь, когда мы в первый раз обедали в Шеффилд-таун-холле? Ты тогда заказала цыплят по-киевски. Ты не могла понять, что они положили внутрь чесночного масла, и сказала, что это похоже на корабль в бутылке.

— Я действительно так сказала?! — улыбнулась Гизел.

— Гизел, ты, должно быть, многое помнишь из своего детства, — заметил Бенедикт.

— Я этому рада, — произнесла Вера, подмигнув Бенедикту, хотя его бесцветный голос был совершенно нейтральным. — Или я, по-твоему, не должна радоваться этому?

— Хорошо, хорошо, — сдался Бенедикт, и тут в разговор вмешалась Гизел:

— Только то, о чем мне доводилось говорить Бенедикту, — как ты и папа обычно одевались дома.

— Ты хочешь наверно сказать, как мы обычно не одевались дома, — поправил Грейг, облизав языком губы.

— Я знаю, что вы всегда старались выглядеть модно, даже экстравагантно, опережать время, но я думаю, ты не будешь возражать против того, что я скажу сейчас, не правда ли? Мне никогда не нравилось то, что ты разгуливала по дому в таком виде. Я довольна, что это наконец вышло из моды. Вспомни, что как раз на следующий день Бенедикту пришлось стучаться в чью-то дверь и просить их надеть хоть что-то из одежды на их маленького мальчика, который в это время играл в его саду.

— Они отнеслись ко мне тогда не по-христиански, — добавил Бенедикт. Вера поставила на стол стакан, который так и не донесла до губ.

— Ну, а что тебе еще не нравилось, когда ты была маленькой, Гизел? Разреши нам дослушать все до конца.

— Мамочка, я совсем не хотела обидеть тебя. Я вообще не стала бы ничего говорить, если бы знала, что ты все воспримешь таким образом.

— Нет, пожалуйста, — сказала Вера, отдернув руку, когда Гизел попыталась дотронуться до нее. — Я предпочла бы все узнать об этом.

— Только пустяки. Я знаю, что ты не удерживала меня от религиозной деятельности в школе, но мне всегда казалось, что и папочка желал этого. Ну а я хотела, чтобы ты разрешила мне посещать воскресную школу, но думала, что если попрошу тебя об этом, ты подумаешь, что я считаю тебя недостаточно хорошей матерью. Но я никогда так не считала, надеюсь, ты не сомневаешься в этом.

— Я догадываюсь, что ты думала так, хотя и не говорила этого.

— О, мамочка, пожалуйста, — закричала Гизел, повысив голос до такой степени, что он прокатился по всему ресторану и заставил официанта выглянуть из кухонных дверей. — Скажи же, что ты не обиделась. Я всегда боялась, что мы испортим наши отношения такими разговорами.

— Ты просто сильно удивила меня, вот и все, — ответила Вера, пытаясь подавить рвущиеся наружу слезы. Бенедикт откашлялся.

— Я лучше поеду обратно и займусь работой, — сказал он Грейгу, расправившись с последним куском мяса.

— Я поеду с тобой. Возможно ты сможешь подцепить меня, когда поедешь обратно на фургоне.

— Как тебе угодно, — ответил Бенедикт таким тоном, словно намекал, что следовало оставить женщин наедине. Его шаги, зазвучав приглушенно и чопорно, постепенно затихли. После ухода Бенедикта Грейг попытался вмешаться в разговор:

— Я знаю, что ты не хотела обижать маму, Гизел. Мы оба понимаем, что ты просто хочешь быть сама собой, и мы не имеем права вмешиваться в твою жизнь, желая превратить тебя в наше подобие, однако в конце концов ты должна хотя бы оставить нам наши иллюзии о самих себе.

Гизел схватила его руку и руку Веры:

— Вы — единственные люди в этом мире, которые меня волнуют и заботят, которые значат для меня все. Я сказала все это только потому, что беспокоюсь за вас.

— Не нужно беспокоиться, — сказал Грейг. — Если там и есть Господь, он сможет сам нас обвинять в том, что мы не были наделены верой в Него.

Обе женщины укоризненно посмотрели на него, и он вознегодовал. Когда наконец вернулся Бенедикт, он обрадовался.

Когда Грейг очутился в фургоне, где были свалены в кучу инструменты и новый лесоматериал, он спросил:

— Ну и о чем ты хотел поговорить со мной?

Бенедикт вновь повернул ключ зажигания, когда машина заглохла:

— Я думал, что тебе интересно будет увидеть, как я обслуживаю своих клиентов. Я надеюсь, ты согласен с тем, что мы заслужили успех и процветание.

— Понимаю, — ответил Грейг, когда фургон двинулся вперед. — Но ты не можешь получить того, что, по-твоему, ты заслуживаешь.

— Мы можем все сделать лучше. У нас и было бы все, если бы я не занялся теми сигнальными устройствами вместо платежей в то время, когда фирма становилась банкротом. Мне только следует оставить тот бизнес, купить новый фургон, привести в порядок нашу рекламу, может быть, нанять кого-нибудь на неполную ставку, чтобы разобраться с этой работой. Я в этом не очень хорошо разбираюсь. Потом подсчитаем начальные капиталы. Надеюсь, никто не будет внакладе.

— Надеюсь, что твой банковский менеджер согласится с тобой.

— Честно говоря, ему немного не хватает смелости. К сожалению, сейчас мы должны банку некоторую сумму денег.

Бенедикт остановил фургон на окраине поселка.

— Ну и что ты собираешься делать? — спросил Грейг.

— Я бы очень хотел, чтобы вы с Верой немножко мне помогли.

— Возможно. Что ты имел в виду, говоря о помощи?

— Трех тысяч было бы достаточно для подъема нового дела, а потом надо будет вдвойне расплатиться с банком. Мы говорим сейчас о краткосрочном займе, как ты понимаешь. Я уверен, что мы в состоянии выплатить больше, если не все, и возвратим эти деньги уже к концу года.

— Я не могу что-либо сказать по этому поводу, пока не поговорю с Верой. На твоем месте я не стал бы слишком завышать ставки, — ответил Грейг, когда они вылезли из фургона.