Ли Майерс - BRONZA Страница 11

Его взгляд надолго запутался в лиловых соцветиях глицинии.

– У нее никто не отберет царство… – наконец ответил он.

Почувствовав, что своим вопросом ненароком растревожила незаживающую рану в сердце любимого, принцесса прильнула к нему, спрятала лицо у него на груди. Ей вдруг почудился чей-то недобрый взгляд за спиной.

Наблюдавший за ними уже давно, прислушиваясь к разговорам влюбленных, в густой тени старой акации стоял тот, кто носил священное имя дракона. Лицо генерала казалось высеченным из камня. На нем жили только глаза. И глаза эти ненавидели все, что видели.

Они встретились на узеньком мостике возле пруда с золотыми рыбками. Ей показалось, что он поджидал ее здесь. Женщины, сопровождавшие принцессу, склонившись перед генералом в глубоком поклоне, сразу же заторопились дальше, оставив их наедине.

Принцесса вскинула на него негодующий взгляд. Генерал Лун Чжуа нарушал дворцовый этикет. Он не должен был встречаться с ней лично. Со всем почтением к будущей жене императора, генерал мог высказать свою просьбу (если таковая у него имелась) в письменной форме. И это не означало, что он получил бы на нее ответ.

Но сейчас и здесь, молча, он шагнул к ней, схватил за руку, больно стиснул запястье рукой в грубой кожаной перчатке. Притянул к себе, заглянул в глаза, заставив задохнуться от тревожного предчувствия.

– Я не отдам тебе его сердце! – сказал генерал.

Отшатнувшись от него, принцесса попыталась вырвать руку.

– Нет, вы… не такой… – не поверила она.

– Нет, такой… – ответил он. – Я люблю его сильней, чем ты можешь себе представить… И мне будет нетрудно запачкаться твоей кровью…

И голос его был мрачно глух, и держал он крепко. В переполненном неутоленной страстью ревнивом взгляде она прочла свою недолгую судьбу. Голодный сторожевой пес пообещал перегрызть ей горло.

– Возвращайся домой! – генерал разжал пальцы.

Оттолкнул и зашагал прочь, оставив на нежном девичьем запястье следы своей жесткой хватки. Воспитанная в подчинении мужчине, принцесса смотрела ему вслед с обреченной покорностью судьбе.

4 глава

– Сюда, моя госпожа! – молоденький джоукан помог ей сесть в закрытые носилки.

Считая ритм шагов, носильщики тут же понесли паланкин из дворца. У ворот юноша предъявил страже пропуск – дощечку с нарисованным на ней золотым павлином, – и носилки беспрепятственно пропустили.

Легкая двуколка ждала их в тени, за дворцовыми стенами. Широкое сиденье было застелено темно-зеленым покрывалом с золотой бахромой по краю и вышитыми на нем паучьими лилиями. Красными цветами джошуаге. На полу лежала шкура тигра. С глубоким почтением юноша подсадил принцессу в повозку. Ободряюще улыбнулся, успокаивая ее тревогу, задернул полог и занял место возницы. Огретый вожжами, задремавший было мерин, всхрапнув, пошел с места крупной рысью. Повозка стала быстро удаляться от дворца.

Утром она первой заметила нерешительно топтавшегося невдалеке джоукана. Поймав взгляд принцессы, юноша с робким поклоном попросил разрешения обратиться к ней. От него она узнала, что император на рассвете отправился охотиться на хохлатых цапель. Отправился всего лишь с личной стражей, не зная о том, что в тех местах появились «джасенкьё». Донесение доставили, когда он уже уехал.

Сердце принцессы тревожно забилось в ответ на известие. Разволновавшись, она хотела позвать кого-нибудь на помощь. Послать отряд воинов. Но юноша сказал, что на дворцовую бюрократию нет времени. Жизнь императора в опасности. И добавил, увлекая ее за собой, что только будущей хозяйке дворца Тан Джен подвластно отговорить императора от этой затеи. Гордый и бесстрашный владыка Поднебесной не захочет слушать никого, кроме нее! Последние слова юноши не показались ей обычной придворной лестью, доверившись, она последовала за ним…

Черный шелк, расписанный белыми цаплями. Птицы выглядели как живые. Их изящные головки украшали смешные хохолки. Задумчиво разглядывая ткань, принцесса вздохнула. Подарок к свадьбе от советника Ко. Во дворец теперь каждый день поступали подарки от тех, кто хотел императорских милостей в будущем. Торжество приближалось. До свадьбы оставалось несколько дней.

Нет, та неприятная встреча на мосту не забылась. Не забыла она и о странной просьбе генерала. Выражение его желтых звериных глаз. Но император, принимавший личное участие в приготовлениях к свадьбе, радовался всему, словно ребенок, и у нее просто не повернулся язык огорчить любимого. Она промолчала. Тем более что больше не видела генерала: тот отбыл с инспекцией в войска.

К тому же слишком счастливая, чтобы обращать внимание на свои страхи и ворчание кормилицы по поводу того, что император, нарушая все приличия, унизил ее до положения наложницы, принцесса по-прежнему спала в его спальне. Он не хотел ждать. Был так нетерпелив, так жаден, желая дать ей так много, что порой становилось страшно от этого огромного, как безоблачное небо, счастья.

Задумавшись, она не услышала шагов, и только его дыхание, коснувшись шеи, заставило принцессу обернуться.

– Глупый, – рассмеялась она, – мне щекотно!

Промурчав что-то ласковое в ответ, император глянул через ее плечо на шелк, спросил:

– Нравятся цапли?

И тут же с мальчишеским энтузиазмом пообещал поймать несколько штук на следующей охоте. Он знал, где они гнездятся. Схватил ткань за края, взмахнул. Шелк надулся парусом и, вспорхнув белыми цаплями, съежился на полу.

Она кивнула, в качестве награды подставляя губы для поцелуя. Ей не нужны были эти птицы, но ей нужно было видеть лицо любимого, вдохновленное этой идеей. Император хотел порадовать ее, только ее одну. Но ему было уже недостаточно одних губ, подхватив свою «жемчужину» на руки, он направился в спальню.

– Глупый, перестань… на нас все смотрят! – слабо отбивалась принцесса.

– Пусть смотрят! – беспечно рассмеялся он, шагая со своей ношей по дворцовым коридорам.

Небо, огромное, безоблачное небо падало на них обоих, и от этого так сладко кружилась голова…

В тревожном нетерпении, сожалея теперь всей душой, почему сразу не отказалась тогда от глупых птиц, охота за которыми сейчас подвергает жизнь любимого человека опасности, принцесса мысленно подгоняла лошадь. Но повозка поехала медленнее, заставив ее выглянуть из-за матерчатой занавески. Дорога шла в гору.

«Разве в горах водятся хохлатые цапли?» – удивилась она. Хотела спросить об этом джоукана, но не успела. Лошадь вдруг громко заржала, двуколка дернулась и остановилась.

Юноша, спиной обрывая полог, свалился к ее ногам. В глазнице у него торчала короткая оперенная стрела. Другой глаз неподвижно смотрел вперед. На молодом лице застыло выражение обиженного недоумения. Он был мертв. Вскрикнув, она с ногами забралась на сиденье, прикрыла ладонью рот.