Лорел Гамильтон - Сны инкуба Страница 113

— Как?

— У тебя симптомы как у вампира, который недостаточно накормлен. Сперва жажда крови подчиняет себе все, но, становясь мастерами, мы можем обходиться без пищи, если приходится. И питаться по собственному выбору.

— Но мне очень хреново.

— Выбор имеет свою цену.

— Ничего не понимаю, — сказала я.

— Я думаю, что у тебя намного больше нужного ушло энергии, чтобы поднять этого зомби и справиться с тем, что случайно сделал Ульфрик. Энергия понадобилась, и чтобы победить Примо. Чтобы питаться от Байрона и от меня. И ушла на это не только физическая энергия, как я понимаю, но и ментальная. Ты не из тех, кто отдаётся случайным вожделениям, и питать своего мастера сегодня тебе стоило дороже, чем ты согласна признать.

Насчёт кто кому мастер я бы ещё поспорила, если бы не боялась оказаться в положении дамы, слишком энергично все отрицающей.

— Так что мне делать?

— Тебе нужно питание, — сказал он.

Я посмотрела на него пристально. Он улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что ничего такого не имел в виду.

— Это не должен быть я или даже Грэхем. Это не обязательно должно быть прямо сейчас, но в ближайшее время необходимо, Анита. Ты сама это чувствуешь.

Я стояла столбом и на него таращилась. Уже давно я мечтала подчинить себе ardeur, и вот добилась этого — в некотором роде. Я не обязана питаться, пока не захочу сама, но если слишком долго ждать, мне будет плохо. Я покачала головой:

— Я думала, контролировать ardeur — это значит не обращать на него внимания и вообще не питать.

— Кто тебе такое сказал?

Я открыла было рот, чтобы произнести «Жан-Клод», но остановилась. Он как говорил про ardeur? Что я приобрету над ним контроль. Научусь питать его на расстоянии. Он разве обещал, что ardeur уйдёт? Нет, не обещал. Я просто хотела, чтобы контроль означал именно это. Никто такого не обещал. Никто. Вот блин!

— Никто, — ответила я. — Просто я услышала, что хотела услышать. Хотела, чтобы ardeur меня оставил. И потому так поняла.

— Мне жаль, что именно мне пришлось тебя разочаровать.

Я посмотрела ему в лицо, внимательно посмотрела.

— Такое впечатление, что ты говоришь по опыту.

— Я не носитель. Нести в себе ardeur полностью, как наша тёмная госпожа, — это большая редкость, даже в её линии крови.

— Откуда же ты знаешь, что творится со мной?

— Логика, — ответил он, — и ещё: то, что я не носитель, не значит, что я не видал несущих его в себе.

— И кто это был?

— Лигейя.

Он отвернулся, пряча от меня лицо.

— Мне незнакомо это имя. То есть вампир с таким именем незнаком.

— Это не имеет значения, поскольку она мертва.

Я тронула его за лицо:

— Как это было?

Он посмотрел мне в глаза, но лицо его было отстранённым, как бывает у по-настоящему старых, когда они хотят не показать своих мыслей.

— Её убила Бёлль Морт.

— Откуда у меня такое чувство, что я должна извиниться за вопрос?

Он улыбнулся едва-едва заметно.

— Потому что ты не бесчувственна.

Этот ответ дал мне понять, что смерть Лигейи значит для него куда больше, чем любая другая жестокая смерть. Она что-то для него значила, и это совершенно не моё дело.

— Клиенты волнуются, — сказал нам Грэхем.

Он стоял чуть впереди с моей сумкой в руках. Как хороший телохранитель, он предоставил нам уединение.

Я глянула вперёд и увидела, что один из адвокатов нам машет. Действительно, волнуются.

— Даже если бы я захотела, вряд ли они стали бы ждать, пока мы вернёмся в машину утолить ardeur.

На этот раз он улыбнулся по-настоящему, и мрачность из его глаз исчезла.

— Боюсь, что ты права.

— Тогда соберёмся, сделаем, что должны, а потом, ребята, вы меня отвезёте обратно в клуб.

— Где ждёт твой pomme de sang, — сказал Реквием.

— Да.

Интересно, успею ли я обратно, чтобы посмотреть хоть один танец Натэниела.

Вдруг я увидела его перед зеркалом — он подводил глаза карандашом. Его рука резко остановилась, и он спросил:

— Анита?

Будто не был уверен.

Реквием уже поддерживал меня под обе руки, иначе я бы рухнула на колени.

— Анита, что случилось?

— Я подумала про своего pomme de sang, и увидела его. Он готовится к выступлению. — Голова кружилась, и когда Реквием прислонил меня к себе, я не возразила. — Общение разумов я уже проходила с Ричардом и Жан-Клодом. И никогда оно так не изматывало.

Реквием поднял меня на руки, и я уже в который раз пожалела, что не надела юбку подлиннее. Только подумать, чем я сейчас светила на все кладбище. Но стоять я не могла, земля качалась под ногами.

— Жан-Клод — мастер триумвирата с тобой и Ульфриком, а ты — мастер Натэниела и Дамиана. Это твоя сила приводит в действие ваше партнёрство, а на это тоже энергия уходит.

— Уже каждому известно, что у нас троих произошло?

— Нет. Он сказал только Ашеру и мне — из вампиров. Наверное, ещё и своему pomme de sang, Джейсону. Он от него мало что скрывает.

Я нахмурилась. Мир перестал вертеться.

— А почему тебе?

— Я третий в иерархии после него и Ашера.

Этого я не знала, хотя из всех вампиров я вряд ли выбрала бы для этой работы другого.

— Кажется, я могу идти.

Он поглядел на меня с сомнением.

— Дай я попробую, — сказала я.

Он опустил меня на землю, но поддерживал рукой, будто боялся, что я упаду. Его можно понять, но все равно меня это раздражало. Упасть я не упала — уже хорошо. И вообще я чувствовала себя на удивление хорошо. Реквиема я взяла под руку, будто он эскортирует меня на последних шагах пути. Только он и я, может, ещё Грэхем, знали, насколько у меня подгибаются ноги.

Эдвин Алонсо Герман дарил благодарной публике рассказ о том, как выдурил у кого-то подпись на небольшое состояние. В наше время это сочли бы мошенничеством, но в конце девятнадцатого и даже в начале двадцатого века такое было в порядке вещей. Многие из писанных законов о деньгах и как их можно легально приобретать уходят корнями в дни старых разбойников-баронов, когда почти все считалось честной игрой. Почти все способы, которыми заработали свои состояния первые миллионеры, в наши дни считались бы криминальными. Но Герман сумел рассмешить свою аудиторию. Он раскраснелся от внимания группы адвокатов и наследников. Все радовались, потому что выиграли, а рассказчик этой истории помог им победить. Если бы мне кто сэкономил несколько миллионов долларов, он бы у меня тоже вызвал симпатию.

Он закончил под дружный смех сияющих лиц.

— Я готова завершить контракт, джентльмены. И леди, — добавила я.

Кто-то из них счёл своим долгом пожать мне руку.

— Блестящая работа, миз Блейк, блестящая.

— Потрясающе. Нет, действительно потрясающе.

— Честно говоря, я бы не поверил, если бы своими глазами не видел.