Дом бьющихся сердец - Оливия Вильденштейн Страница 12

Мои руки при мне, Биокин.

Я поворачиваюсь и хмуро гляжу на него.

Ни руками, ни другими частями тела.

Тогда не трогай других мужчин.

Пусть мне хочется разорвать нашу ментальную связь как можно скорее, мои зубы и губы сжаты слишком плотно, чтобы получилось выговорить вслух:

К кому я прикасаюсь не твое собачье дело! Кроме того, я просто пожала ему руку! Едва ли из-за этого стоит петушиться.

Золотистые глаза Лора сверлят Энтони, когда он невидимо касается моего позвоночника, вынуждая меня расправить плечи.

– Тебя ждут твое золото и особняк, Греко.

Я вздрагиваю.

– Особняк?

– В Тарекуори. – Энтони бросает выразительный взгляд на короля, которого помог воскресить. Интересно, не жалеет ли он?

Возможно, но вряд ли жалеет о новообретенном богатстве.

Пока Энтони взбирается на другую гигантскую птицу, Лоркан говорит:

– Завтра вечером к тебе прилетит Имоджен, чтобы обсудить визит в Ракс. Также отныне она будет нашим посредником с Вэнсом.

– С каким Вэнсом?

– Неофициальным лидером ракоччинцев, – объясняет Лоркан, когда ворон с Энтони взлетает.

– Счастливого пути, Энтони! – кричу я вдогонку другу.

Едва воздух вокруг перестает кружится, я оказываюсь наедине с Лорканом, Киэном и Бронвен и заглядываю каждому в лицо.

– Что вы задумали?

– Союз, – отвечает Лоркан.

– Вы объединяетесь с людьми?

– Им не помешали бы друзья в этом мире фейри, тебе так не кажется? – Голос Киэна не такой глубокий, как у моего отца, но такой же хриплый и грохочущий.

Не успеваю я ответить на его вопрос, впрочем, риторический, Бронвен резко вдыхает.

– В чем дело, акав? – Киэн поворачивается к ней.

– В Люче направляется Пьер Рой.

Глава 7

– Пьер Рой, король Неббе? – уточняю я у Бронвен, чьи веки широко распахнуты.

– Или Мясник Неббе. У этого фейри много имен. – Лор придвинулся так близко ко мне, что бок щекочет жар его кожи и холод настроения.

Я гляжу на резкие черты его лица, подчеркнутые угольными полосками.

– Похоже, с королями такое часто бывает.

Лор улыбается, хотя в нашем обмене репликами нет ничего смешного. Затем спрашивает Бронвен:

– Он хочет забрать свою дочь?

– Нет. – Пот покрывает лоскутное одеяло бежево-розоватой кожи Бронвен. – Он едет на ее свадьбу.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Бронвен, но я отчетливо помню, как отделил голову ее жениха от тела, – произносит Лор.

Желчь подступает к горлу, когда я об этом вспоминаю.

– Эпонина выходит за Данте.

Мои пальцы слабеют, подсунутая Энтони записка падает на пол.

– За Данте?

Белые глаза Бронвен сияют, как две луны.

– Да.

Пульс учащается… колеблется… спотыкается.

Данте женится на Эпонине?

Хотя моя любовь к правителю фейри испарилась, мысль о том, что он женится на женщине, которая только недавно должна была стать женой его брата, кажется нелепой.

– Полагаю, король Глейса Владимир не слишком обрадуется такому повороту событий. – Замечание Лора возвращает меня в глубокий каменный колодец, где солнечный свет не согревает.

– Учитывая послужной список предсказаний Бронвен, – бурчу я, – это может и не сбыться.

Хотя провидица слепа, ее лицо поворачивается ко мне.

– Все мои предсказания сбылись, дитя.

– Тем не менее вот она я, без короны и без страны.

Бронвен открывает искореженный рот – полагаю, чтобы меня отчитать, – однако она лишь резко вдыхает.

– Акав? – Киэн обхватывает ее лицо крупными ладонями, похожими на лапы зверя.

– Они тоже видели. – Она проводит пальцами по лбу, задевая щетину, темнеющую на выбритой голове.

В памяти всплывают слова, сказанные Лорканом во время нашего путешествия, о том, что Бронвен заключила с шаббинами сделку: в обмен на видение будущего они смогут видеть ее настоящее.

От мысли, что обитатели розового острова шпионят за нами, у меня по всему телу пробегают мурашки.

– Вы знаете, кто смотрел? – спрашиваю я.

Ее взгляд впивается в глаза Киэна, и между ними словно происходит безмолвный диалог. Спустя почти целую минуту она отвечает:

– Нет.

Не слишком ли долго она думала?

Киэн проводит ладонями по лицу своей пары, затем смотрит на Лоркана, который наполняет воздух между нами клубами черного дыма.

– Киэн, созови Шуркау. – Король воронов разворачивается, но не спешит прямиком в темный коридор. Его взгляд скользит по моему запрокинутому лицу, прежде чем опуститься на камень у моих ног.

Он приседает, и сердце у меня с визгом замирает. Подцепив сложенную записку двумя пальцами, он ее поднимает.

Я жду, что он прочтет послание, или конфискует, или… даже не знаю, проглотит? Однако он просто держит бумажку в вытянутой руке.

Я не шевелюсь. Тогда Лоркан обхватывает мое запястье пальцами – прохладными и мягкими, как его дым, – и вкладывает записку мне в ладонь.

Даже не заглянешь?

Он сжимает мои пальцы поверх записки так нежно, будто они стеклянные.

Я тебе доверяю.

Вот только Король воронов не доверяет никому.

Он кидается вперед по освещенному факелами коридору и сливается с тенями.

– С каких это пор? – кричу ему вслед.

Даже не оглянувшись, он отвечает:

– С тех пор, как ты вошла в мою спальню нагая и сказала, что не можешь причинить мне вреда. Я решил поверить твоим словам, Биокин.

Жар ползет вверх по ключицам, заливает шею и перебегает на щеки.

То было не по-настоящему!

Я жду в ответ привычную колкость, сочащуюся его обычным бархатистым ядом, но получаю лишь пронзительную тишину. Когда я оборачиваюсь, Бронвен и Киэна уже нет. Я осталась одна.

Одна, с запиской Энтони в руке.

Что подразумевал Лоркан?

Он доверяет мне в том, что я не прочитаю записку, или в том, что сама расскажу ему о содержимом?

Комкая бумагу в кулаке, я возвращаюсь в свою спальню-клетку, пальцы на ногах уже онемели на ледяном полу.

Лету полагалось бы нагреть Небесное Королевство, однако из-за высоты и узких окон бледно-серый камень не прогревается.

Когда я подхожу к своей двери, она распахивается как под воздействием волшебства – вот только не волшебства, а голого по пояс Феба.

– Я иду искать еду.

А я ожидала застать его под горой одеял.

– Еду или Коннора?

– Если повезет, то обоих. – Он озорно подмигивает, отчего я качаю головой, но также улыбаюсь, чего не делала слишком давно.

– Эй, Фебс!

– Да, Пиколина?

– Спасибо, что остался. Даже если только ради еды.

Он усмехается.

– Я остался ради тебя. Еду можно найти где угодно.

– Захватишь и мне?

– Может, тебя это удивит, но я не хочу превратиться в евнуха.

– Э-э, чего?

– Не хочу потерять фамильное достоинство. То есть, если так подумать, то мое достоинство,