Дэн Симмонс - Лето ночи Страница 12

«У Кевина Грумбахера волосы падают каким-то каскадом, словно расчесанные скребницей, прямо на кроличью мордочку. У него выступающий кадык и веснушки, и нервная ухмылка, вечно испуганный вид. Всегда ждет, что его мамочка позовет домой.»

«Волосы Джима – волосы Харлена – не совсем стрижка, хоть они и короткие. Немножко квадратное лицо с хохолком на затылке. Джим Харлен напоминает мне того актера, которого мы видели прошлым летом в кино на Бесплатном Сеансе. Фильм назывался «Мистер Робертс» и этот актер играл парня по имени Энсайн Пульвер. Джек Леммон. (Ух! Вот оно. Просто надо описывать персонажи в книгах словно описываешь актеров в кино. Это поможет набирать команду, когда книги будут куплены Голливудом). Но Харлен действительно похож на Энсайна Пульвера. Такой же рот. Такие же деланные, смешные манеры. Такая же нервная, саркастическая болтовня. Такая же стрижка? Какая разница.»

«О'Рурк это само спокойствие, лидер, одним словом. Как Генри Фонда в том фильме. Может быть Джим Харлен работает под актера тоже. Может быть мы все подражаем тем персонажам, которых видели в кино на Бесплатных Сеансах и не знаем…»

Дьюан закрыл блокнот, снял опять очки и потер глаза. Он устал, хотя в тот день совсем ничего не делал. И проголодался. Дьюан попытался вспомнить, что он приготовил себе сегодня на завтрак, но не смог. Когда остальные ушли на обед, он остался в курятнике, делая пометки, думая.

Дьюан устал все время думать.

Он спрыгнул с пикапа и пошел к опушке леса. В темноте мелькали светлячки. Со стороны ручейка в лощине доносилось пение цикад и кваканье лягушек. Откос позади харчевни «Черное Дерево» был завален мусором. Черные кучи на еще более черном фоне. Дьюан расстегнул ширинку и помочился, прислушиваясь как звенела струя, ударяясь о что-то металлическое. Из освещенного окна донесся чей-то низкий смех и Дьюан узнал голос своего отца, забавляющего посетителей очередной байкой.

Дьюан любил истории, которые рассказывал отец, но не тогда, когда тот был пьян. Обычно веселые, они превращались в злобные и мрачные, и граничили с цинизмом. Дьюан знал, что отец считает себя неудачником. Несостоявшийся выпускник Гарварда, несостоявшийся инженер, фермер, изобретатель, бизнесмен. Несостоявшийся муж и несостоявшийся отец. В общем Дьюан был с ним согласен, разве что считал, что последнее обвинение суд мог бы исключить.

Мальчик вернулся обратно к пикапу и забрался в кабину. Дверцу он оставил открытой, чтобы выветрился запах виски. Он знал, что бармен выставит Старика вон, когда тот начнет буянить. И так же хорошо он знал, что придется посадить отца на заднее сиденье, чтобы он не мог хвататься за руль, и потом он, Дьюан, одиннадцать лет исполнилось прошлым мартом, ученик с коэффициентом умственного развития 160, что выяснилось стараниями дядюшки Арта, возившего его в Иллинойский Университет две зимы назад, чтобы проверить, Бог знает зачем, этот показатель, так вот он отвезет отца домой, уложит в кровать, приготовит ужин и пойдет в сарай посмотреть, нет ли там запасных частей к Джону Диру.

Позже, много позже Дьюан проснулся потому, что услышал шепот.

Даже во сне он помнил, что он дома, помнил, как он провез старика через два холма, мимо кладбища, мимо усадьбы дяди Генри, который приходился дядей Дейлу, затем свернул на дорогу номер шесть, ведущую к ферме; затем он уложил храпящего старика в постель и поставил новый распределитель прежде чем приготовить гамбургер. Но он был удивлен тем, что уснул, не вынув наушники приемника из ушей.

Дьюан спал в подвале, угол которого он отделил для себя с помощью одеяла и нескольких корзин. На самом деле все было отнюдь не так трагично, как это возможно звучало. Зимой на втором этаже было слишком холодно и пусто, и сам Старик тоже уже не спал в той комнате, где когда-то спали они с мамой. Он переехал на кушетку в гостиную, а Дьюан – в подвал, из-за горелки там было тепло, даже когда в самую непогодь по пустынной равнине завывали ветры. К тому же там имелся душ, и Дьюан перетащил в подвал свою кровать, шкаф, фотолабораторию, рабочий стол и электронику.

Уже с трех лет Дьюан обожал допоздна слушать радио. Старик тоже раньше слушал его, но уже несколько лет как бросил.

У Дьюана имелись кварцевые радиоприемники, настоящие покупные наушники, радиодетали от Хита, усовершенствованные консольные приемники, коротковолновый радиоприемник и даже новая модель транзистора. Дядя Арт полагал, что Дьюан собирается стать радиолюбителем, но такого рода деятельность Дьюана совершенно не интересовала. Он не хотел передавать, он хотел слушать.

И он действительно слушал, поздними ночами, в сумраке подвала, с антенной, свисающей из окна. Дьюан слушал станцию Пеории, и Демойн, и Чикаго, и большие станции из Кливленда, Канзас сити, конечно, но больше всего он получал удовольствие, слушая самые далекие станции. Он наслаждался шепотами из Северной Каролины, Арканзаса, Толедо, Торонто, а иногда, когда ионное покрытие было в хорошем состоянии, а солнечная активность не вызывала магнитных бурь, до него доносилось неразборчивое бормотание на испанском и медленные алабамские тоны, звучащие почти как иностранный язык, позывные калифорнийской станции или приемные сигналы Квебека. В самой глухомани Иллинойса Дьюан слушал спортивные новости, смежив веки и воображая футбольные поля, столь же зеленые, насколько красной бывает кровь в артериях человека, и слушал музыку, он любил классическую музыку, любил бигбенд, но гораздо больше джаз, но больше всего Дьюан любил передачи типа «звоните – отвечаем», когда терпеливые, невидимые хозяева ожидали звонков бесплотных слушателей и их сумбурные, но горячие объяснения.

Иногда Дьюан воображал себя единственным членом команды летящего к звездам космического корабля, уже отделенного от земли многими световыми годами, неспособного повернуть назад и обреченного на вечный полет. Неприспособленный даже на то, чтобы успеть достичь места назначения за время человеческой жизни, но все еще связанный с землей аркой электромагнитных излучений, проникающих сквозь луковую шелуху старых радиопередач, путешествующий назад во времени, когда он летел вперед в пространстве. Летел, слушая голоса, чьи обладатели давно умерли, возвращаясь назад, к изобретению радио Маркони и потом к эпохе полного молчания.

Кто-то прошептал его имя.

Дьюан быстро сел в кровати и увидел, что наушники лежат на столе, на своем месте. Перед тем как заснуть, он проверял новый набор от Хита.

Опять послышался этот голос. Возможно, он был женским, но звучал странно бесполо. Тон был искажен расстоянием, но оставался таким же чистым, какими были звезды, которые он видел на ночном небе, когда шел сюда из сарая.