Сергей Кириенко - Гулы Страница 12

— Думаю, в этом нет необходимости. Он член теологического общества итало-французских университетов. Вот, пожалуйста.— Мужчина протянул ер маленькую карточку.

Паола взяла ее. «Андрей Белов — Почетный член теологического общества итало-французских университетов» — слова были выписаны изящными буквами, похожими на готическую вязь. Карточка давала ее обладателю право свободного пользования всеми публичными библиотеками Италии. Может быть, он священник?

— Вы русский? — спросила Паола. Она взглянула в лицо мужчины и на этот раз не отвела глаза, хотя внутри нее все заклокотало.

— По происхождению. Хотя уже и не помню, сколько лет не был дома.

Он улыбнулся. Улыбка у него была теплой, не похожей на приторно-слащавые улыбки вежливости, которые она привыкла видеть на лицах посетителей. От нее исходили уверенность и спокойствие.

— Могу я взглянуть на книги? — мягко напомнил он.

— Ах да… — Паола запнулась.— Подождите минутку. Я схожу за ними.

Мужчина кивнул.

Паола поднялась и на дрожащих ногах направилась в сторону книгохранилища…

Книги она нашла быстро — все они находились на одном стеллаже — и вернулась в зал.

— Ну, вот,— сказала она, останавливаясь у стойки.— Все книги, которые вы заказывали… хотя одна на латыни.

Паола указала на «Трактат» аббата Кальме — толстенную книгу в синей обложке.

— Ничего страшного.

Мужчина уверенно развернул книгу, пролистал страницы и кивнул:

— Классическая латынь. Написано грамотно. Паола выписала формуляр и протянула книги мужчине. В тот момент, когда они оказались в его руках, она вдруг спросила:

— Извините, а кто вы?.. Священник?

Вопрос, вертевшийся у нее на языке последнюю пару минут, вырвался сам собой, и в следующую секунду она пожалела, что задала его,— это было так глупо.

Но мужчина не удивился — казалось, он ждал нечто подобное,— и ответил:

— Нет, я никогда не надевал сутану священника, хотя к церкви имею некоторое отношение… Я демонолог.

Он снова улыбнулся ей своей успокаивающей улыбкой и пошел по проходу.

Паола де Тарцини опустилась на стул перед светящимся монитором, но словно забыла о нем. Теперь ей было не до языковых структур северных диалектов. Она думала о человеке — Андрей Белов… Демонолог,— сидящем в пяти метрах от нее за одним из столов, о его удивительной улыбке и поразительной силе, исходящей от его фигуры. Она все еще чувствовала, как по телу пробегают волны приятного озноба, а глаза ее то и дело поднимались вверх — взглянуть через стойку на человека с короткими волосами.

До обеда Паола де Тарцини не набрала на компьютере ни одного предложения…

Голубая «баркетта» свернула с шоссе, уходящего к Морте-Коллине, вскоре под ее колесами заскрипел гравий. Машина проехала двадцать метров и остановилась в зарослях ив, росших у дороги. Пене Сборца заглушил двигатель.

Несколько секунд он сидел неподвижно, прислушиваясь к мерному рокоту двигателя «феррари», звучащему далеко впереди — у самых ворот монастыря. Затем взял пистолет, лежавший на соседнем сиденье, вытащил из него обойму, проверил патроны, загнал обойму на прежнее место и сунул «беретту» за пояс брюк. Наконец он открыл дверь и выбрался из машины.

Сегодня было тепло. Легкий ветер дул со стороны Террено, принося с собой запах реки, смешанный с ароматом цветущих каштанов, из порта долетал звук работавшей пароходной сирены, шоссе, ведущее из Террено к Морте-Коллине, было пустым.

И снова Пепе ощутил непонятную тревогу — что-то шевельнулось в нем, шепнув, что не стоит ему ходить в монастырь. Странная тоска охватила его.

С минуту он растерянно стоял у машины. Вспомнились слова, сказанные им по телефону: «Не хотелось бы, чтобы, если со мной случится что-то поганое…» Почему он сказал это Дику? На секунду перед глазами Пепе возникло лицо его матери, он сглотнул и… побрел к монастырю…

Грунтовую дорогу с обеих сторон обступали заросли ив. Пепе шел за зеленой стеной в полный рост — ему не нужно было прятаться, так как заметить со стороны монастыря его не могли.

Через две минуты он оказался в тридцати метрах от порыжевшей от дождей и времени кирпичной стены. В детстве Пепе бывал здесь частенько и знал монастырь как свои пять пальцев — его составляли шесть зданий, обнесенных высокой стеной. Когда-то она была неприступна, но сейчас в ней зияло множество проломов и дыр, и попасть на территорию монастыря не составляло труда.

Заросли ив подступали к самой стене. Вскоре Пепе сидел у двухметровой дыры, черневшей в полутора метрах над землей, и прислушивался к звукам, раздававшимся у ворот. До него доносились шорох листвы, скрип стволов, раскачивающихся под порывами ветра… Человеческих голосов слышно не было.

Выждав пару секунд, Пепе выбрался из кустов и шагнул к стене.

В тот момент, когда рука его легла на край дыры, острая тоска пронзила все его существо, и от неожиданности Пепе Сборца присел. Не стоит ему лезть в эту дыру — ничего хорошего его там не ждет, шепнуло сознание… Но сможет ли он потом уважать себя, если сейчас повернется и уйдет, испугавшись какого-то длинноволосого типа и человека с лицом Бьянки Гарроты?

Облизывая губы, Пепе полез в дыру…

Через три секунды он был уже за стеной, на территории монастыря. Выглянув из-за угла двухэтажного строения, увидел «феррари» — машина стояла в центре двора, людей рядом с ней не было.

Двинувшись вдоль стены, Пепе подобрался к массивному четырехэтажному строению, стены которого были сложены из грубого камня. В стене дома, похожие на пустые глазницы черепа, чернели провалы окон. Пепе скользнул к одному из них и заглянул внутрь. Где-то далеко, в глубине здания, раздавались голоса людей. Подтянувшись, Пепе нырнул в окно.

Когда-то давно здесь была келья монаха. Сейчас в тесной комнатке с высокими потолками пахло плесенью, старой мочой и псиной. На противоположной от окна стене комнаты был нарисован череп, а под ним надпись: «Вассах Гул». Что это значило, Пепе не знал. В одном из углов комнаты валялась пара пустых бутылок, пол у окна был усыпан битым стеклом.

Вытащив пистолет, Пепе снял его с предохранителя, осторожно выглянул в коридор и прислушался. Голоса людей неслись из дальнего конца коридора. Пепе знал, что там находится главный зал монастыря. Говорили двое. Голоса были низкими. Иногда они взрывались в приступе хохота.

Похоже, они не знали, что он следил за ними, подумал Пепе. Или не придали этому большого значения. Во всяком случае, они разговаривали как люди, которым нечего опасаться,— наверное, они чувствуют себя здесь как дома. Что ж, ему это только на руку.