Ирек Грин - Дневник дьявола Страница 12

— Разрешает ли Коран убивать мусульман?

— В принципе нет, — ответил я и со вздохом облегчения принялся вылезать из-под кровати.

Пинком ноги он отправил меня обратно.

— А если среди погибших во время теракта окажутся единоверцы?

— Шииты нашли лазейку специально для таких случаев. Знаешь, что-то вроде отпущения грехов. Они считают, что если враги веры будут прикрываться мусульманами, то Аллаху будет угодна эта жертва, оправданная высокой целью совершенного поступка. — Я почувствовал, как пыль с пола царапает мне горло, и начал задыхаться.

— Мне казалось, что только евреи способны на такую казуистику?

— Вспомни, что ислам многое заимствовал из иудаизма, их пророк высоко ценил «родственников», а в основе его деяний лежало убеждение, что только народ, исповедующий веру в единого Бога, будет жить вечно.

— Какое это имеет значение в данном случае?

— Как будто бы никакого, однако здесь мы имеем дело с совпадением представлений о вечной жизни какого-либо одного, избранного народа. И в том, и в другом случае для принятия монотеизма решающее значение имели политические интересы, и множество течений в обеих религиях смело указывает на эти, не совсем божественные истоки.

— То есть христианство тоже является своего рода результатом партикулярных интересов?

— Совершенно верно. Например, мой дядя Фридрих утверждает, что не существует религий, источником которых было божественное откровение, а единственное, что достойно интереса, — это древнегерманские верования.

После этих слов Фишман закончил дискуссию, без должного уважения отнесшись к старому доброму дядюшке Фридриху и его богатому жизненному опыту. А надо вам сказать, брат моего отца поднаторел в вопросах ведения религиозных диспутов. Накануне войны дядя Фридрих, как гласит семейное предание, учился в иезуитской семинарии, которую, однако, оставил в 1937 году и вступил в ряды СС. Он мало рассказывал о том времени, тем не менее известного мне материала хватило бы на еще одну такую же книгу. Но, так как описание военных приключений моего дяди не будет сейчас способствовать развитию действия, рассказ о них я вынужден отложить. После войны Фридриху, как и многим эсэсовцам, пришлось скрываться, находясь в розыске за преступления против евреев в оккупированной Польше. Он бежал из Германии по так называемой «крысиной тропе» [21]. Там, пользуясь поддержкой епископа Худаля [22], который организовал бегство многих немецких палачей, он встретил пару своих друзей по семинарии. Он вспоминал о бесконечных тщетных дискуссиях на темы веры и религии, в основе которых лежал вопрос: можно ли вообще о чем-то говорить после событий Второй мировой войны? Дядя был человеком прямым и, как рассказывали, жизнерадостным, а значит, в среде священников и нацистских солдат к нему быстро приклеился ярлык глупца и шута. И совершенно напрасно, ведь во время нескольких своих визитов в послевоенный Гейдельберг, скрывающийся, изменивший имя и лицо, гражданин Боливии дядя Фридрих неоднократно доказывал, что под маской циника и — что правда, то правда — слегка глуповатого эпикурейца скрывается настоящий мудрец. В отличие от его немногих выживших товарищей по СС, на территории Германии против него никогда не велось следствия. Некоторое время дядюшку разыскивали поляки, но, получив подтверждение его гибели в ходе подавления восстания в Варшавском гетто, они успокоились. Хотя его папка все еще лежала в кабинете Визенталя [23] и ее даже открывали пару раз, никто никогда не напал на его след. Ведь под командованием дяди Фридриха находился всего-навсего взвод карателей, и, хотя жертвами его солдат стали тысячи людей, можно сказать, что, отдавая приказы, он всего лишь выполнял приказы вышестоящих чинов.

Дядя никогда не отбирал тех, кого следует расстрелять, главным образом потому, что, как член айнзатцгрупп [24], привык убивать каждого, кто попадался на глаза, поэтому после войны отыскать свидетелей его преступлений было довольно сложно. Однако он сам мимоходом упоминал, что кое-кому, возможно, удалось уцелеть — например, парочке наблюдавших за ним из укрытия свидетелей, которые однажды могли бы показать на него пальцем, словно целясь из пистолета, так что он все же решился бежать. Когда сейчас я размышляю об этом, то могу побиться об заклад, что дядя Фридрих бежал не из страха. Ему было свойственно пренебрежительное отношение не только к своим жертвам, но и к жизни в целом. Мотивы, которыми руководствовался мой дядя, стали мне понятны не так давно, в основном из-за одного африканца, точнее, из-за того, что он нам показал.

Сержант Эктор Боно в лучшие времена служил в 32-м батальоне южноафриканской армии, войсковой части, которая должна была гарантировать каждому рожденному в ЮАР белому вечное благоденствие при апартеиде. Его молодчики, последователи идей ку-клукс-клана, привыкшие чтить старую добрую традицию держать рабов в ежовых рукавицах, а также обученные уничтожать беглецов и бунтовщиков, наводили ужас как на местных противников режима, так и на солдат регулярных армий Анголы и Мозамбика. Познакомившись с сержантом Боно, я узнал, что термин «эскадроны смерти», хорошо известный в Европе и Латинской Америке, на самом деле универсален. Это произошло в 1998 году. Позвонил Б. Им задерживали выплату жалованья, поэтому он был не прочь подзаработать. Он рассказал мне о нескольких фантастически прекрасных сценах. Одну из них я немедленно нарисовал . Разбудив меня телефонным звонком среди ночи, Фишман сообщил, что мы отправляемся в Сьерра-Леоне. Вечером того же дня мы вылетели из Темпельхофа, а по пути Адриан рассказал мне о том, кто пригласил нас в гости.

— Когда ребята поняли, что после прихода к власти Манделы потеряют работу, они начали принимать разные заказы. Они хорошо знали Африку и методы борьбы, поэтому с ними начали сотрудничать несколько «охранных фирм», предлагающих услуги наемников. Парни быстро прославились, а местные царьки были весьма высокого мнения об их услугах. Теперь они работают главным образом в Сьерра-Леоне.

— Я успел просмотреть некоторые материалы, из которых следует, что наемники хотят привести к власти прежнего, демократически избранного президента. Однако выполнение исторической миссии не является характерной чертой их менталитета, верно?

— За приличные деньги они могут совершить пару добрых дел…

Эктор Боно с самого начала напомнил мне дядю Фридриха. Тучный, лысеющий блондин с прекрасными ярко-голубыми глазами. Он быстро говорил и еще быстрее потел. Указывая на несколько вертолетов, стоявших неподалеку, и запихивая в рот очередную жевательную резинку, он рассказывал: