Крис Картер - Беспокойство (Фотографии не лгут). Файл №402 Страница 12

— Сэр?..

Молдер оторвал взгляд от фотографии и повернул голову. К нему обращался сидевший за соседним столом молодой полицейский , рядом с которым лежала телефонная трубка.

— Лейтенант Эриксон просит сообщить вам, что джип агента Скалли найден в лесу, недалеко от придорожного мотеля, в пяти милях от города.

— Кого-нибудь видели рядом с джипом?

— Нет, но со стоянки у мотеля была угнана красная «ауди».

— Все понятно. Он поменял машину. Скорее всего, он сделает это два или три раза. А затем, описав круг, вернется в город по другой дороге.

— Вы думаете, что он не станет покидать город? — удивился полицейский.

— Скорее всего, нет. Его ведь снова спугнули, не дав завершить задуманное. Конечно, если у этого маньяка действительно есть какой-то продуманный план действий.

Молдер вздохнул и снова вернулся к созерцанию фотографии. Пятерня, накрывшая лицо. Кстати, почему пятерня. Раз, два, три, четыре, пять, шесть!.. Эта ладонь имела шесть пальцев! Или это вовсе не ладонь?

— Вы проверили квартиру Шнауца? — громко спросил Молдер.

— Конечно. Там теперь постоянно дежурит наряд — три человека.

— А какой-нибудь летний домик, дача или мастерская у него есть?

— Нет ничего. У него в этом городе даже нет больше никаких родственников.

— А знакомые?

— Как раз сейчас мы занимаемся проверкой всех телефонов, найденных в бумажнике Шнауца. Пока ничего интересного.

— Бумажник? — оживился Молдер. — Дайте-ка мне его посмотреть!

— Пожалуйста, — полицейский привстал и протянул Молдеру потертый бумажник из черной кожи. Молдер раскрыл его. Под окошечко из пожелтевшего целлулоида, за которым обычно хранятся фотографии, была засунута свернутая в несколько раз газетная вырезка. Молдер извлек ее оттуда и аккуратно развернул.

Это была местная газета полугодовой давности. Бумага еще не успела ни пожелтеть, ни стать хрупкой и ломкой. Молдер пробежал глазами какие-то заметки о строительстве нового водопровода, рекламу крема от облысения, прейскурант фирмы, изготавливающей стальные двери, и понял, что листок надо перевернуть. На другой стороне обнаружилась фотография, изображающая почетный караул в окружении каменных надгробий. Рядом была заметка, обведенная черной рамкой.

— Похоже, это некролог его отца, — пробормотал Молдер. Полицейский за соседним столом отодвинул телефон и заинтересованно повернулся.

— Кавалер Бронзовой Звезды за Корейскую войну Джеральд Шнауц, — продолжил читать Молдер. — Торжественная панихида состоялась в церкви Святого Мартина… Председатель Комитета Ветеранов полковник Стивенсон сказал… Так, а вот это уже интересно. Оказывается, Шнауц-старший был зубным врачом! И имел, если верить этой заметке, обширную практику в городе. Вы проверили его кабинет?

— Нет, — отрицательно покачал головой полицейский — По крайней мере, я об этом не слышал. Сейчас свяжусь с лейтенантом Эриксоном…

Через четверть часа Молдер, Эриксон и трое полицейских уже стояли на замусоренной лестничной площадке перед обшарпанной дверью. Надпись, выгравированная на позеленевшей медной табличке, гласила: «Джеральд Шнауц, зубной врач». И ниже, мелкими буквами: «Прием с одиннадцати до семнадцати, кроме субботы и воскресенья». Без сомнения, эта дверь, как и все здание, когда-то знавала много лучшие времена.

— Похоже, приема здесь не было как минимум шесть лет… — пробормотал лейтенант Эриксон, пытаясь открыть дверь ключами, принесенными с первого этажа, где сидел дряхлый консьерж. Но замок упорно отказывался подчиняться чужой руке — а, может быть, просто заржавел. К Эриксону подошел один из полицейских, комплекцией своей напомнивший Молдеру несгораемый шкаф в кабинете Скиннера.

— Сэр, разрешите мне.

Эриксон смерил взглядом подчиненного и, не задавая лишних вопросов, отступил в сторону. Шкафообразный полисмен внимательно оглядел дверь, отступил на шаг и, качнувшись, ударил ее плечом. Молдер живо представил окованный бронзой римский таран, врезающийся в створки врат Карфагена. Первый удар дверь выдержала, но второй попросту снес ее с петель. Остальные полицейские, держа оружие наизготовку, дружно ворвались в зияющую темную пещеру.

Сравнение с пещерой было весьма кстати — в этом Молдер убедился после того, как сотрудники Эриксона внимательно обшарили все три комнаты, из которых когда-то состоял приемный кабинет Шнауца-старшего. Комнаты были абсолютно пусты, если не считать огромного количества мусора, устилавшего пол. Тут были куски штукатурки, рваные газеты, обломки досок и искореженные куски ржавого металла. Ерунда какая-то. Откуда вдруг в заброшенном кабинете дантиста куски ржавого металла?! А обломки досок?! Что за деткие образы?. Мебель, а также большинство медицинского оборудования — все, видимо, было демонтировано и вынесено.

— Лейтенант, гляньте-ка сюда! — позвал один из полицейских. — Здесь явно кто-то был! Причем, скорее всего, недавно.

Молдер и Эриксон подошли к полицейскому, склонившемуся возле порога. На полу и в самом деле отчетливо выделялись следы огромных ботинок с рифленой подошвой. Эриксон присел над следом на корточки.

— Очень интересно! — пробормотал он.

— Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, — сообщил полицейский, принесший ключи.

Эриксон усмехнулся:

— Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял — ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?

— Зубоврачебное кресло? — насторожился Молдер. — А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?

— Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны — «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.

— Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? — задумчиво пробормотал Молдер. — Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…

Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать — кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.