Людмила Романова - Потерянные в Зазеркалье. Четыре книги в одной Страница 12

– Чего это я так расчувствовался? – подумал он. Уже призракам рад, дошел до ручки без женщины. Скоро на них в лифте бросаться буду, как маньяк, и Виктор представил себя в лифте с красивой женщиной, которая, как и он, сегодня одна, и очень рада встретить рождество с ним. Он ведет ее в квартиру, снимает пальто. Дает тапочки… Зачем тапочки? Он снимает с нее одежду и, подняв на руки, несет к дивану…

Виктору стало и самому смешно, оттого, что все его мысли бродят около дивана.

– Но смех смехом, а впереди ничего не предвидится, – подумал он. Случайные варианты надоели, а другого, пока, где взять? Хотя, как в песне, – Любовь нечаянно нагрянет, – подумал он. А через сколько лет, нечаянно? Лет, этак через двадцать, когда он с палочкой ходить будет, – усмехнулся он.

– А ты погадай на зеркале, – сказал ему внутренний голос.

– А где же мне взять второе? – задумался Виктор.

– А в ванной. Сними и попробуй. А вдруг там невеста? – услышал он совет внутреннего голоса.

Виктор прошел в ванную и снял зеркало. Он придвинул маленький столик к комоду, над которым тоже висело зеркало, и примерился, видно ли что-нибудь. И, о чудо, в зеркале вдруг отразился длинный коридор с дверями. Виктор всмотрелся, на сколько долго тянется этот коридор, странно, но он не видел себя, а только этот коридор, который совсем не напоминал отражения его зеркал. Коридор в конце своем был наполнен дымкой, может быть оттого, что света в комнате было мало, горело всего лишь бра.

Виктор пренебрег полным ритуалом и решил, что если что-то такое есть, то все получится.

А если не получится, в другой раз купишь свечки, – подсказал ему внутренний голос.

Виктор хотел было, сесть поудобнее, не теряя из вида эту повторяющуюся и убегающую вдаль картину из дверей, и его глаза снова остановились на той дымке в конце туннеля. Он постарался не переводить взгляд, и ему показалось, что что-то шевельнулось вдали, и туман принял еще непонятную, но другую форму. Он как бы медленно двигался. К нему навстречу!

Виктор подумал, что это игра света, и всего лишь его желание увидеть что– либо, но туман, двигаясь, превращался в женскую фигуру, от которой отделилось темное облако тоже похожее на человеческую, но мужскую фигуру и по мере ее приближения, оно уходило все дальше назад, как будто даже цепляясь за нее. И вот уже стала видна головка со светлыми волосами, вот уже видны ручки, одежда. Ближе еще ближе! – уже желал Виктор. Ему показалось, что он уже видит лицо, и оно очень напомнило ему лицо Валечки. Она шла по коридору с букетом осенних листьев и на губах ее была какая-то страдальческая улыбка. Виктора как будто током шибануло, когда он увидел ее глаза совсем, рядом. Они блестели, ресницы дрожали, и улыбка была настоящая! Он вздрогнул, в глазах его от напряжения защипало и он сел на стул. Все исчезло и теперь в зеркале уже отражалось только его напряженное и усталое лицо.

– Видел или придумал? – он и сам не очень то соображал и понимал. Это все пронеслось очень быстро, хотя и имело свое секундное время, и можно было принять это как образ, который мы часто видим в голове, если хотим, что-то представить. Разницу уловить было очень трудно. Но он видел, и знал, что он видел. И даже, запомнил одежду и выражение глаз! И, в то же время, этого уже не было. И ничто, не напоминало ему об увиденном! Лишь только память, или ее игра воображения.

– Валечка, – подумал Виктор, ловя ушедшую картинку в своей памяти. Конечно, думаю о ней, вот и представил именно ее, – подумал он, стараясь объяснить виденное. Куда мне, против Кольки!? Да и живут они душа в душу. Нет, все враки, и выдумка!

Виктор еще раз взглянул на себя критически, и ему не понравился свой собственный вид. Вздохнув, он выпил еще рюмку коньяка, устроившись на диване, задумался.

Мысли философского направления, как всегда полезли ему в голову. Он снова попробовал представить бесконечность, и поплыл все дальше и дальше сквозь пространство, наполненное звездами. Конца не предвиделось!

– Возможно, и кончается наш мир, тот который мы привыкли видеть, – подумал он. Может мы как микробы в руслах сосудов, и эритроциты видятся нам как звезды, кровь для нас представляется космосом. И мы думаем, что нет стенок русла, оно далеко– далеко, настолько далеко, что любая плотность для таких маленьких существ, которые живут на каком-нибудь тромбоците и еще и воображают о себе как о чуде природы, превращается в отсутствие ее.

– Да нет, дело тут не только в размерах, хотя для бесконечности каждый размер стремится к уменьшению, так как бесконечность бесконечно растет и ее границы бесконечно удаляются, и то, что является постоянной и конкретной величиной в этом беге становится все меньше, как станция, для отошедшего от нее поезда. Та субстанция, которая составляет бесконечность становится для этого размера все более разряженной и просторной, как увеличивается пространство между поездом и станцией по мере его убегания.

Это был второй секрет, который лежал на пути познания мира. Это теория большого числа, у которого нет определенного размера. И то, что бесконечность та же материя, только пространственно временная.

– Кошмар, мозги идут в разнос! – подумал Виктор, отпустив мысль и снова вернувшись к ней.

– А еще, эта бесконечность обязана уходить и в сторону уменьшения также бесконечно. И получается, что для каждого, чересчур мизерного, он сам кажется пупом земли, потому что в точке его существования, координаты отсчитывают удаление в меньший мир. И предельно малому размеру тоже нет конца. Может ли это понять наш ум? Нет! Наш ум устроен так, чтобы понимать трех мерность и конечность. А дальше заклинивает. Это так же, как какой-нибудь робот спроектирован различать только два цвета. Путем рассуждений он может догадываться, что раз цвет передается длиной цветовой волны, то она может иметь совершенно разные значения, и, стало быть, должны существовать различные цвета. Но он никогда не сможет до конца понять этого, потому что умеет видеть только черное и белое! Как он поймет, что такое красный цвет? Такой микросхемы в его конструкции нет.

Мы роботы, с определенной программой видения мира. Или необходимость существования в трехмерном мире и выращивает эти способности видеть, трехмерное? Клетки трехмерные, нервы трехмерные, и вокруг все трехмерное. Все ли?

Сложно, все это сложно, так и в психушку к тете Варе попадешь, – ответил Виктор в душе сам себе, и заснул.

На следующий день, вечером, когда Виктор только успел раздеться, придя с работы, к нему забежал Николай.

– Моя сегодня во вторую смену, давай понемножку. У меня сегодня такой облом, нервишки нужно успокоить, – сказал Николай с расстроенным лицом.