Николай Норд - Избранник Ада Страница 13

Но предположим невообразимое – я спрячусь, замаскируюсь. Отсижусь червем во мху где-нибудь на Тунгуске у эскимосов лет десять. Потом выползу на свет. Бородатый, постаревший, трясущийся от страха и уже душевнобольной. С загубленными лучшими годами жизни. Кому я смогу продать драгоценности, которым цены нет? В загранку мне уйти не дадут. А где мне найти в СССР немногих затаившихся Алексов и Корейко? Они и ЦРУ-то неизвестны. Да мне стоит только где-нибудь, кому-нибудь заикнуться о своем богатстве, как Миледи с косой тут же явится за мной, как званая гостья.

Ладно, с первым вопросом, вроде, понятно. Второй вопрос: зачем она мне учинила демонстрацию оружия, цацек и прочего?

Может, она вовсе и не предлагает мне стать киллером, а просто решила показать свои связи и то, что она независима НИ ОТ КОГО, тем более – от меня? Что у нее все есть. Нет только достойного мужика рядом. Выходит, во мне она видит кандидата?

И тут меня осенило. Я, кажется, понял, если не все, то главное!

Софья устраивает мне испытание: если добуду для нее за отведенный мне короткий срок машину и квартиру, значит, я хваткий малый, достойный ее самой, способный решать многие неординарные задачи в нашей совместной дальнейшей жизни, которую она задумала с умопомрачительной перспективой. Она хочет видеть во мне не только мужа, но и сильного делового партнера. Советские поговорки типа: «Не имей сто рублей, а имей сто блядей» или «С милым и в шалаше рай» – для Софьи, не более чем сказки про Белого Бычка.

В общем, все встало на свои места. Почти. Либо я должен решить ее задачу, либо отойти в сторону и не мельтешить своей никчемностью перед Софьей. Я отставил ром – распивать горячительное ОТНЫНЕ мне больше некогда. Теперь для меня время – деньги. И его надо приберегать для выполнения задачи, поставленной передо мной Софьей. Теперь мне надо много, но быстро думать, смекать и, главное… делать.

Глава III Черный принц

Я решительно встал и вышел из номера, заперев его на ключ. Тут же за моей спиной клацнул замок двери, по коридору – напротив. Я обернулся и обомлел: передо мной стоял черт в цивильном клетчатом костюме и цветной, в пальмах и попугаях, рубахе без галстука. В левой руке он держал дорогой коричневый кейс из крокодиловой кожи. Наваждение длилось только доли секунд. Мне протягивал для приветствия руку, с белой ладошкой, негр. Настоящий негр. В живую негра я видел впервые.

– Моиз Нголо! – представился он.

На его лице, с детской, иссиня-черной, кожей, лишенном всякой растительности, если не считать легкого пушка под носом, расплылась, губастым большим ртом, и застыла, оставшись на пучеглазом лице, словно приклеенной, широченная елейная улыбка. Блеснул ровный ряд конских, жемчужных зубов.

Я протянул ему руку и ощутил сырое, холодное пожатие, по-женски, слабой руки, словно я ухватился за руку только что оттаявшего мертвеца. Видно, что сил у него было немного: он был безмерно худ, длинный, как гимнастический канат, и выглядел, словно барахольный шест, на котором на продажу развешали вешалки с одеждой.

– Николай, – с любопытством, к представителю знойной Африки, ответил я.

– Я мочь поговорить с вами два слова? – на сносном русском проговорил Моиз, заискивающе посмотрев на меня влажными лупастыми глазами.

– А это так важно? У меня мало времени, товарищ Лумумба, – я пошутил так не для того, чтобы обидеть негра, назвав его именем бывшего президента Конго, которого недавно, при военном перевороте в этой стране, убил полковник Мобуту. Просто моя шутливость диктовалась желанием скинуть с себя остатки напряжения и неведомого страха, пробравшегося мне в душу при осмотре сокровищ Софьи.

– Я не есть товарищ господину Лумумба, – не понял юмора Моиз. – Я есть принц, – сказал он просто, без какой либо доли пафоса. – Мы иметь идти поговорить ко мне в номер или иметь в холл?

– На сегодня иметь в номерах, пожалуй, достаточно, давайте где-нибудь идти поговорить здесь, – в тон ему ответил я.

Негр, который был под два метра ростом и выше меня на полголовы, хотя я и сам не маленький, взял меня под руку и неспешно и торжественно, словно невесту к алтарю – хотя эта роль мне вовсе и не нравилась – повел меня по ковровой бардовой дорожке, в конец коридора. Там находился небольшой холл и стоял низенький, светлого дерева, полированный стол, с двумя гобеленовыми креслами около него. Походка негра, как и все прочие его движения, была, как бы, механична и лишена естественности, словно невидимый кукловод дергал за ниточки длинного и нескладного Буратино.

Мы сели за стол напротив друг друга. Моиз положил перед собой портфель, мерцавший, анодированных золотом, бронзовыми застежками, сложил на груди руки, сцепив их в замок, и, глядя на меня глянцевыми коровьими, немигающими глазами, начал неспешную речь:

– Мой папа работает царь в Африка. В Конго. Он имеет много-много скотина, много-много земля, много жена и много дети. Я есть старший сын и я есть главный наследник. Я здесь иметь учиться в торговый институт, потому что брат мой мама – мой дядя – есть министр торговли. Когда я кончать учиться, я буду стать заместитель министра.

Моиз сделал паузу, отслеживая на моем лице впечатление, которое он, видимо, хотел на меня произвести. Может быть, оно бы и имело какое-то место раньше, но после того, что я увидел в комнате Софьи, меня было трудно пронять подобным образом. К тому же я хотел дать ему понять, что я никоим образом не завишу ни от кого, а тем более от Моиза. Натура этих черномазых мне никогда не нравилась – правда, судить об этом я мог только по американским романам – назови я Моиза сейчас принцем – и он примет тебя за холопа. Между тем Моиз, не встретив с моей стороны восторженных восклицаний, недовольно пожевал губами и продолжил:

– Я долго здесь учиться не будет. Скоро уехать. В Кембридж. Ваш учеба не годиться для свободная торговля.

– А что ж вы сразу не поехали в Англию? Зачем теряете здесь время?

– Так положено. Культурный обмен. Нам от вас идти помощь. Вы нам строить социализм. Конечно, нам – все равно: капитализм или социализм. Кто дать деньги, того мы и строить. Америка дать больше – будем строить капитализм.

Несмотря на то, что мою голову, подспудно, занимали иные мысли, я неприятно поразился откровенной беспринципности этих негров, питающихся, с чужого, щедрого стола СССР, безо всякого чувства элементарных обязательств к своим благодетелям. Лучше бы студентам повысили стипендию, чем кормить этих голожопых дикарей, живущих по принципу: «Кто заказывает музыку, тот танцует девушку». Сменится заказчик, и девушка раздвинет ноги другому…

– Слушай, принц племени Мобуту, у меня неотложные дела, а ты мне тут лапшу всякую на уши вешаешь! – я, было, поднялся с намерением убраться прочь, но Моиз, расцепив руки, вскочил, ухватился за мои плечи, с молебными извинениями, почему-то, на французском, и стал усаживать обратно.