Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь Страница 13

– Не двигайся, Кизли, – скомандовала Кери, легкое свечение безвременья окрасило ее бледные ладони. – Я буду рада с тобой пойти, но только если ты позволишь мне отплатить за твою доброту.

Она улыбнулась, зеленые глаза затуманились.

– Так ты вернешь мне чувство самоуважения, которое мне нужно больше всего.

У меня перехватило дыхание, когда я ощутила, как она дотронулась до ближайшей лей-линии.

– Кизли? – позвала я, повысив голос.

Кизли широко раскрыл карие глаза и застыл как сидел, когда Кери положила руки ему на колени поверх линялого комбинезона. Лицо у него обмякло, морщины сделались резче, еще Польше его старя. Он глубоко вдохнул и напрягся. Кери вздрогнула, руки упали с колен Кизли.

– Кери, – сказал старик дрогнувшим голосом. Он потрогал колени. – Все прошло, – прошептал он, в усталых глазах покаялись слезы. – Деточка моя…

Он встал и помог ей подняться.

– Я так давно не живу без боли… Спасибо тебе.

Кери улыбнулась, из ее глаз скатились слезинки, когда она кивнула.

– Как и я. Это лечение помогает.

Я отвернулась, у меня горло перехватило.

– Я могу поделиться с тобой парочкой футболок, пока мы не добрались до магазина, – сказала я. – Шлепанцы забери. Хотя бы через улицу ты сможешь в них пройти.

Кизли взял ее за руку, в другую руку пакет.

– Я завтра поведу ее по магазинам, – сказал он, направляясь к коридору. – Три года у меня не было сил дойти до торговых улиц. Мне на пользу пойдет прогуляться.

Он повернулся ко мне, выражение старого морщинистого лица стало другим.

– Я скажу, что она племянница моей сестры. Из Швеции. А счет я все же пришлю тебе.

Я засмеялась – довольно истерично. Все получилось лучше, чем я надеялась, и я никак не могла перестать улыбаться.

Дженкс громко фыркнул, а его дочь медленно спустилась на микроволновку.

– Ладно, я спрошу! – крикнул он, и она подпрыгнула на три дюйма, сцепила руки перед собой, лицо засветилось надеждой. – Если твоя мать согласится, и Кизли тоже, то и я не буду против, – сказал Дженкс, крылья у него посинели от злости.

Дженкс подлетел к Кизли, Джи в явном волнении взлетала и опускалась.

– Э-э… Нет ли у тебя в доме растений, за которыми смогла бы поухаживать Джи? – спросил Дженкс с ужасно смущенным видом. Отведя с глаз светлые волосы, он состроил циничную гримасу. – Она хочет пойти с Кери, но я ее не отпущу, если она не будет тебе полезна.

У меня рот открылся. Я глянула на Кери: по тому, как она задержала дыхание, ясно становилось, что она была бы очень не против компании.

– Есть у меня горшок базилика, – признался Кизли. – А если она захочет остаться и летом, то сможет работать в саду, уж какой он там есть.

Джи взвизгнула от восторга, с нее золотым дождем посыпалась пыльца, тут же превращаясь в сияюще белую.

– У матери спроси! – крикнул Дженкс с расстроенным видом, когда малышка в восторге бросилась из кухни. Он сел мне на плечо, повесив крылья. Мне показалось, запахло осенью. Не успела я задать вопрос, как кухню затопил розово-зеленый прилив. Обалдев, я пыталась понять, остался ли в церкви хоть один пикси, который не летал бы в четырехфутовом хороводе вокруг Кери.

Морщинистая физиономия Кизли выражала стоическое терпение, когда он открывал пакет, чтобы Джи могла в нем доехать до дома, не боясь холода. Над помятым краем пакета толпились пикси, кричали «До свидания!» и махали руками.

Закатив глаза, Кизли вручил пакет Кери.

– Эти пикси… – расслышала я его ворчание. Взяв Кери за локоть, он кивнул мне и пошел к коридору быстрее и с такой прямой спиной, как я никогда еще не видела. – У меня есть еще одна спальня, – сказал он. – Ты ночью спишь или днем?

– И ночью, и днем, – тихо ответила она. – Можно? Он ухмыльнулся:

– Ночью спишь, днем задремываешь? Хорошо. Не буду чувствовать себя таким старым, когда вырублюсь.

Мне было здорово, когда я смотрела им вслед. Все складывалось к добру – и во многих отношениях!

– Ты что, Дженкс? – спросила я, когда он остался у меня на плече, а вся его семья полетела провожать Кери и Кизли до порога.

Он хмыкнул:

– А я думал, первым собственный сад заведет Джакс… У меня от сочувствия дыхание перехватило.

– Прости, Дженкс. С ней все будет хорошо.

– Знаю, знаю. – Крылья у него трепыхнулись, обдав меня запахом опавших листьев. – Одним пикси в церкви меньше, – тихо сказал он. – Это неплохо. Но никто не говорил мне, что это будет так больно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прислонившись к машине спиной, я оглядывала парковку поверх темных очков. Мое вишнево-красное открытое авто казалось не к месту среди скопления грузовичков и проржавевших от соли древних машин. За ними, подальше от возможных царапин и ударов, стояла приземистая серая спортивная машина. Наверное, пресс-офицера зоопарка, потому что все остальные здесь либо работали неполный день, либо были фанатиками от биологии, которым без разницы, на чем они ездят.

В этот ранний час было холодно, несмотря на солнце, и дыхание клубилось паром. Я попыталась расслабиться, но только больше разозлилась. Этим утром мы должны были встретиться с Ником, чтобы побегать в парке. Кажется, он не придет. Опять.

Я распрямила скрещенные руки и потрясла ими, потом согнулась в поясе и уперлась ладонями в ледяной, припорошенный снегом асфальт. Выдыхая перед тем, как подняться, я чувствовала, как натягиваются мускулы. Вокруг негромко, знакомо шумел зоопарк, готовясь к открытию, и пахло навозом экзотических животных. Если Ник не появится в ближайшие пять минут, времени на нормальную пробежку не останется.

Несколько месяцев назад я купила на нас двоих абонемент для бегунов, так что мы могли здесь бегать в любое время с полуночи до двенадцати дня, когда парк закрыт для посетителей. Ради пробежек я вставала на два часа раньше обычного. Я старалась найти варианты, старалась согласовать мой ведьминский распорядок дня – с полудня до рассвета – с человеческим днем Ника, от рассвета до полуночи. Раньше у нас такой проблемы не было, обо всем заботился Ник. А в последнее время – только я.

Резкий скрип заставил меня выпрямиться. Начали выкатывать мусорные баки, и нервы у меня еще пуще разыгрались. Куда он подевался? Забыть он не мог. Ник никогда ничего не забывает.

– Если не хочет забыть, – прошептала я вслух.

Мысленно себя встряхнув, я принялась за махи правой ногой, стараясь достать кроссовкой до верха капюшона. Мышцы резко запротестовали, я ойкнула, но не прекратила попыток. В последнее время я забросила упражнения – Айви снова стала пить кровь, и наши спарринги кончились. У меня задергался глаз, и я зажмурилась. И еще усилила растяжку, потянув колено на себя.