Стивен Кинг - Регуляторы Страница 13

Колли в сердцах бросил трубку на рычаг и направился к прилавку, на ходу вытирая полотенцем пену с лица. Продавщица с разноцветными волосами и стареющий хиппи-водитель не сводили с него глаз, словно напоминая, что он без рубашки. То есть совсем не похож на копа.

— Чертов телефон не работает. — Он посмотрел на девушку и увидел табличку с ее именем, приколотую к переднику. — Ты не вызывала мастера, Синтия?

— Нет, но в час дня телефон работал. Парень из пекарни звонил своей подружке. — Она помолчала, а вот ее следующая фраза удивила Колли, учитывая сложившиеся обстоятельства. — Вы остались без четвертака?

Автомат действительно сожрал его четвертак, но стоило ли об этом упоминать, учитывая те самые обстоятельства. Колли глянул через дверь магазина и увидел Питера Джексона и ушедшего на пенсию ветеринара, направляющихся к его лужайке с большим куском синей пленки. Несомненно, чтобы прикрыть тело. Колли двинулся было к двери, намереваясь сказать, чтобы они держались от тела подальше, ведь так можно уничтожить важные улики, а потом прогремел гром, да так громко, что Синтия даже вскрикнула.

Ну и хрен с ними, подумал Колли. Пусть укрывают. Все равно пойдет дождь.

Да, возможно, это наилучший выход. Дождь наверняка доберется до них быстрее, чем копы (Колли все еще не слышал воя сирен), поэтому на суде о многих уликах все равно говорить не придется. Так что лучше прикрыть тело… Однако неприятное чувство, что ситуация все быстрее выходит у него из-под контроля, крепло с каждой минутой. Хотя Колли и осознавал, что ситуацию эту он не контролировал с самого начала. В конце концов, он обычный гражданин, проживающий на Тополиной улице, один из многих. И в этом тоже были свои плюсы. Если ты что-то напутал с процедурой, за это ведь не влетит, так?

Колли открыл дверь, вышел наружу и сложил руки у рта рупором, чтобы перекричать поднявшийся ветер.

— Питер! Мистер Джексон!

Джексон обернулся с каменным лицом, ожидая, что ему сейчас прикажут прекратить самодеятельность.

— Не трогайте тело! — прокричал Колли. — Не трогайте тело! Расстелите пленку над ним, как покрывало. Вы меня поняли?

— Да! — ответил Питер. Кивнул и ветеринар.

— В моем гараже есть бетонные блоки, они сложены у дальней стены! — кричал Колли. — Ворота не заперты! Возьмите блоки и придавите пленку, а не то ее сдует! — Теперь они оба кивали, и настроение у Колли чуть улучшилось.

— Мы можем растянуть пленку и укрыть также велосипед! — крикнул старик-ветеринар. — Надо?

— Да! — ответил Колли, но тут ему в голову пришла другая идея. — У меня в гараже тоже есть пленка, в углу. Возьмите ее, чтобы укрыть собаку. Но придется тащить лишние блоки.

Джексон вскинул руку со сложенными в кольцо указательным и большим пальцами, и они с ветеринаром двинулись к гаражу, оставив пленку на мостовой. Колли оставалось надеяться, что они смогут как следует расправить и закрепить пленку. Сам Колли вернулся в магазин, чтобы спросить Синтию, есть ли здесь служебный телефон (должен быть, куда ж ему деться), и увидел, что девушка уже выставила аппарат на прилавок.

— Благодарю.

Энтрегьян снял трубку, услышал длинный гудок, четыре раза нажал на кнопки с цифрами, покачал головой и рассмеялся.

— Что-то не так? — озабоченно поинтересовался хиппи-водитель.

— Все нормально. — Если бы он сказал, что набрал четыре первые цифры дежурной части своего участка, словно старая лошадь, которая сама находит дорогу в конюшню, «водила» его бы не понял. Энтрегьян нажал кнопку сброса, а потом 911.

Телефон зазвонил сразу… зазвонил так, словно он попал в чей-то дом или квартиру. Колли нахмурился. Когда набираешь 911, если, конечно, в последнее время ничего не поменялось, в трубке должен слышаться пронзительный непрерывный гудок.

Наверное, поменяли сигнал, решил Колли. Чтобы не вызывать лишних отрицательных эмоций.

Еще звонок, потом трубку сняли. Однако вместо механического голоса автоответчика, объясняющего, какую кнопку надо нажать, чтобы связаться с отделом по расследованию убийств, в трубке послышалось влажное натужное дыхание. Какого черта?..

— Алло!

— Фокус или покус? — раздался в трубке детский, но очень странный голос. Такой странный, что у Колли по коже побежали мурашки. — Понюхай мне ноги, а потом дай поесть чего-нибудь вкусненького. Не хочешь, дело твое, можешь понюхать мои трусы. — Тут говоривший громко расхохотался. И по голосу, и по смеху чувствовалось, что нос у него забит.

— Кто это?

— Сюда больше не звони, парень. Тэк!

В трубке оглушительно щелкнуло, так громко, что девушка услышала этот щелчок и вскрикнула. Щелкнуло не в телефоне, понял Энтрегьян. Гром. Она вскрикнула из-за грома. Но парень с длинными волосами рванул к двери, словно у него вспыхнули волосы. Энтрегьян стоял с трубкой в руке, которая молчала точно так же, как и трубка телефона-автомата, а когда громкий звук повторился, он сразу понял, что это не удар грома, а выстрел.

Колли тоже бросился к двери.

Мэри Джексон ушла из бухгалтерской фирмы, где она работала неполный день, не в два, а в одиннадцать. И поехала не в торговый центр «На перекрестке», а в отель «Колумб». Там она встретилась с мужчиной, которого звали Джин Мартин, и следующие три часа делала для него все, что может делать женщина, разве что не подстригала ногти на ногах. А если бы он ее об этом попросил, наверняка подстригла бы. Теперь она почти дома и выглядит (насколько это можно сказать, взглянув в зеркало заднего обзора) как всегда… но ей надо побыстрее добраться до душа, до того, как Питер сможет присмотреться к ней. И надо взять трусики из верхнего ящика, напомнила она себе, и бросить в грязное вместе с юбкой и блузой. Трусики, в которых она уехала утром, вернее, то, что от них осталось, валялись под кроватью номера 203. Джин Мартин, волк в одежде бухгалтера, сорвал их с нее. О чудовище, он не пощадил бедную девушку.

Вопрос в том, что она делает. И что собирается делать. Мэри любила Питера все девять лет их совместной жизни, после выкидыша даже больше, чем до него, любила и сейчас. Любила, несмотря на то что ей уже хотелось быть с Джином, вытворять с ним такое, на что она никогда не решилась бы с Питером. Чувство вины морозило половину ее сознания, страсть поджаривала вторую, а посередине, в сжимающейся, как шагреневая кожа, пограничной зоне, оставалась здравомыслящая, остроумная, рациональная женщина, каковой Мэри всегда себя и считала. У нее роман на стороне, парень, с которым она закрутила любовь, женат, она возвращается домой, возвращается к хорошему человеку, который ничего не подозревает (она знала, что не подозревает, молилась о том, что не подозревает, конечно, не подозревает, с чего ему подозревать), с голой задницей под юбкой, еще не отошедшая от гимнастики на кровати. Мэри так и не могла внятно объяснить, как это началось и почему она хочет продолжения (у этого чертова Джина Мартина в голове опилки, а не мозги, да только интересовала ее не его голова, плевать она хотела на его голову). И вообще, что же ей теперь делать? Мэри не знала. Наверняка ей было известно лишь одно, что и роднило ее с наркоманами: никогда больше она от этого не откажется. Просто сказать «нет»? Что за глупость!